Тень Альбиона - Андрэ Нортон

— Мне пошло на пользу отсутствие моего мужа, — с резковатой прямотой отозвалась Сара, и в зеленых глазах Мириэль появилось вопросительное удивление.

— Тогда я рада за вас — но он вдвойне глупец, что покинул вас, едва лишь отзвонили свадебные колокола.

Мириэль развязала ленты и отложила шляпку в сторону, потом принялась снимать тонкие ажурные перчатки.

— Он это сделал не по своей воле. — Вопреки собственному настроению, Сара почувствовала вдруг потребность защитить своего мужа. — Это приказ короля. Какие-то дела, связанные с армией, — нерешительно закончила она. До нее вдруг дошло, что хотя объяснение Уэссекса показалось ей педантичным и утомительно длинным, на самом деле он так и не сказал ей ничего конкретного.

— А когда король приказывает, что еще остается верным подданным, кроме как подчиняться, верно? — сказала Мириэль.

Конечно же, Мириэль вовсе не стремилась, чтобы эта простая фраза прозвучала столь презрительно; Сара решила, что ей почудилось, — должно быть, бессонные ночи плохо повлияли на нервы. Хотя Сара понятия не имела, каких политических взглядов придерживается Мириэль, она была совершенно уверена, что в ее подруге нет ни капли зла. Сара улыбнулась собственным мыслям и встряхнула головой. Так или иначе, язвительные слова Мириэль были чистейшей правдой: что еще оставалось делать любому подданному, услышавшему повеление короля? В конце концов, именно по такому повелению она и вышла замуж за Уэссекса.

— Но я надеюсь, он не сделает вас чересчур несчастной, — продолжила Мириэль.

— Король? — недоуменно спросила Сара. Мириэль рассмеялась; серебристый раскат преувеличенного веселья.

— Ваш муж, глупышка! Хотя, если вы, вместо того чтобы думать о нем, думаете о короле…

— В самом деле, — отозвалась Сара с напускным благочестием. — Должно быть, это неправильно с моей стороны — думать о короле при каждом удобном случае.

Как она и надеялась, Мириэль снова рассмеялась.

Сперва визит протекал гладко. Женщины болтали, обсуждая общие интересы: книги, покупки, спектакли, на которых побывали. Общих знакомых у них было мало — Сара, хотя и не очень любила светское общество, все же была там заметной фигурой, а Мириэль, насколько герцогиня могла судить, вообще в нем не появлялась. Сара попыталась взять с подруги обещание, что та непременно зайдет к ней еще, но Мириэль повела себя как-то странно: она попыталась уклониться от ответа и, кажется, чувствовала себя виноватой. В конце концов она сказала:

— Вижу, мне нельзя больше оттягивать, — но молю вас, Сара, ради нашей дружбы, не надо ненавидеть меня за то, что я сделала.

Мириэль извлекла из кармана небольшой конверт из веленевой бумаги, в котором угадывалась плотная картонная карточка.

Глубоко озадаченная Сара приняла загадочное послание. Вскрыв конверт, Сара достала карточку и, почти не осознавая смысла, прочла написанное на гладкой белой поверхности приглашение.

«Граф Рипонский просит герцогиню Уэссекскую оказать ему честь и посетить бал в честь первого выезда в свет его племянницы, леди Мириэль Дженанны Грейе Баллейн Хайклер…»

— Так, значит, твой зловредный дядя Ричард — это граф Рипонский? — удивленно спросила Сара. А это означает, как неумолимо подсказал ей разум, что Мириэль — племянница Рипона, и, следовательно, ее дорогая подруга Мириэль — та самая женщина, на которой, по словам Уэссекса, хотят обманом женить принца Джейми ради какого-то зловещего католического заговора.

— Да, — тихо отозвалась Мириэль. — Когда я узнала, кто вы такая, мне захотелось скрыть от вас свои родственные связи, ведь ваш муж и мой дядя — политические враги, но дядя настоял…

Голос девушки задрожал и оборвался.

Сара украдкой взглянула на подругу. Мириэль, вовлеченная в столь мрачный заговор, — большую нелепость трудно и представить! Но Уэссекс сказал, что так оно и есть, а этот человек, что бы там Сара о нем ни думала, не склонен был увлекаться фантазиями. А если Мириэль действительно угодила в подобную западню, то она наверняка нуждается в друге, который помог бы ей освободиться.

— О, Мириэль, только не надо делать такое несчастное лицо, умоляю! Меня не волнует, что там не поделили между собой Рипон и Уэссекс, — сказала Сара слишком пылко, чтобы это было правдой. — Мы с вами подруги или нет? И я надеюсь, что останемся подругами и впредь.

— Так, значит… вы не возражаете? — тихо спросила Мириэль.

Сара заколебалась. Как бы поосторожнее объяснить Мириэль, что «не возражать» — значит дать карт-бланш предательству, которое задумал Рипон, а этого она допустить не может… Даже если собственный муж и внушает ей отвращение, это ничего не меняет: она, Сара, — верноподданная короля и нисколько не сомневается в мудрости союзного договора с Данией и брака, который должен скрепить этот договор. Сара решила, что ей первым делом нужно добиться от Мириэль обещания, что та не станет участвовать ни в каком плане, призванном завлечь принца Уэссекского в ловушку.

Но Сара так и не узнала, суждено ли было ее здравому смыслу достичь хоть какого-то успеха, поскольку в этот самый миг дверь безо всяких предупреждений распахнулась, и в гостиную вошел Уэссекс.

Увидев леди Мириэль, герцог застыл на пороге, но было уже поздно, ибо гостья проскользнула мимо него. Долю секунды спустя Джеймс, принц Уэльский, оказался лицом к лицу с леди Мириэль Хайклер.

Девушка присела в глубоком реверансе, глядя на Джейми из-под длинных ресниц цвета воронова крыла.

— Герцогиня! — запоздало произнес Джейми, не отрывая взгляда от лица Мириэль. Принц поспешно двинулся вперед и помог девушке подняться. — Однако, Уэссекс, вы никогда мне не говорили, что у вашей жены есть столь очаровательные подруги!

— Ваше высочество, разрешите представить вам леди Мириэль Хайклер. Она приходится племянницей графу Рипонскому, — сдержанно произнес Уэссекс.

Сара взглянула на мужа; она была так удивлена, что забыла о своем огорчении. Откуда ему известно, кто такая Мириэль?

— Совершенно верно, — не слишком уверенным тоном проговорила Сара. — Она зашла… зашла ко мне на чай, — закончила она, пряча конверт с приглашением за спину.

Тут, словно в ответ на ее реплику, в гостиную вошел Бакленд с тяжело нагруженным чайным подносом. Сара метнула быстрый взгляд на часы, стоящие на каминной полке. Было ровно четыре, и она действительно просила, чтобы чай подали именно в это время, но — о! — ее чувство времени могло бы быть и точнее…

— Ну что ж, — дружелюбно сказал принц, — чай — это неплохая мысль. Особенно если пить его в таком чудном обществе. Но мне придется пожурить мистера Хайклера; Джефф никогда не говорил мне, что у него такая красивая племянница.