От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции - Михаил Колесов

В итоге Дебре заключает: «Народ без оружия был бы таким образом, моментально разбит. Оружие без народа — также. Дай Бог, чтобы конструктивная критика не повредила победе народов с оружием в руках».

Свою первую книгу «Критика оружия» Режи Дебре начинает с вопроса: что такое революция, и с цитаты В. И. Ленина: «…Скрывать от масс необходимость ожесточенной, кровопролитной и уничтожительной войны как немедленной задачи следующего действия — это обманывать себя самих и обманывать народ».

Дебре проводит мысль Ленина о том, что всякая революция начинается с войны против приспособленцев. И приводит в пример Кубу, где до 1957 года для демократических и коммунистической партий Фидель Кастро и его повстанцы были лишь «кучкой путчистов и утопистов».

Прежде всего, Дебре обращается к важному, с его точки зрения, вопросу терминологии. Вопрос о классовом характере латиноамериканского революционного движения, обсуждаемый уже более пятидесяти лет (на 1975 год), давно уже стал «лохматым». Курьез кубинской революции: Куба пошла по пути социализма, не успев скорректировать свое решение с текстами марксистских классиков. Ни один факт в истории не является доказательством, потому что уже классификация фактов является выражением определённой идеологической позиции. В качестве примера Дебре приводит Ленина, в полном собрании сочинений которого можно найти подтверждение любой точки зрения, как и её опровержение. И, тем не менее, невозможно под схоластическим предлогом, что вопрос о революции уже давно решен на практике, отвергать необходимость его научной разработки в настоящее время. Все сводится к проблеме определения, так как главные политические различия берут свои начала в простых идеологических оттенках.

«Делать политику» — это значит заниматься классификацией сил. А классификация — это проблема «слов». Любая политическая борьба начинается со словесной «склоки». Выбор главного врага, революционной цели, её движущих сил и руководящей силы — от определения этого зависит политический выбор. Любой политический авангард ставит перед собой задачу провести «демаркационную линию» борьбы. Но определение классовой структуры и классовой борьбы в любой латиноамериканской стране зависит от положения Латинской Америке в мировой классовой структуре. Любая политическая тактика, не основанная на реальном движении в национальных рамках, не только неэффективна, но и опасна.

Вопрос — в том, каким словарем при этом пользоваться. «Любое определение принуждает к терминологии, любая терминология постулирует идеологию».

Так, на «принятом» языке Латинскую Америку относят к так называемому «Третьему миру», хотя этот термин не несёт в себе определенного смысла. Между тем «латиноамериканская солидарность — географический факт, — не есть волюнтаристская утопия, а есть историческая данность; она основана на общих цивилизации, языке, религии, прошлом». Поэтому с Азией и Африкой Латинскую Америку роднит только предполагаемая «отсталость» в экономическом и социальном развитии, которая совершенно неравнозначна в разных странах.

Пренебрежительная индифферентность Карла Маркса к Латинской Америке, — «никто не может опередить свою эпоху», — оказала влияние на судьбу континента в рамках социалистического движения. Речь идет о памфлете Маркса против Боливара и его поддержке вторжения США в Мексику. Ленин был в этом более проницателен, помещая Латинскую Америку не среди Азии и Африки, а на стороне Европы. Ленин заметил, что «национально–освободительное» движение в Латинской Америке совпало с ростом революционного движения в Европе в XIX веке, обратив внимание, вместе с тем, на неравномерность социально–экономического развития латиноамериканских стран. И всё–таки Латинская Америка сравнительно поздно заинтересовала коммунистическое движение. Это произошло после начала революции в Мексике (1910 г.) и последовавшей за ней гражданской войны, (в которой принял участие посланник Коминтерна и будущий советский советник Гоминдана Бородин). Здесь же впервые взял в руки оружие Джон Рид. В 1919 году в Мексике была создана первая компартия в Латинской Америке. Однако на IV Конгрессе Коминтерна (1925) первые латиноамериканские компартии, — чилийская и кубинская, — были подвергнуты резкой критике.

Партизанская война Аугусто Сандино (которого Анри Барбюс назвал «генералом свободных людей») против североамериканских оккупантов в Никарагуа получила официальную поддержку со стороны Коминтерна. Первая конференция компартий стран Латинской Америки состоялась в 1929 году в Буэнос — Айресе. Однако, ориентируясь на директивы Коминтерна, компартии пошли «против течения» революционной борьбы в своих странах. США оказались вне поля их критики и политики, особенно в период Второй мировой войны. Серьезные последствия для революционного движения в Латинской Америке имело Стокгольмское воззвание к борьбе за мир (1950 г.), многим компартиям было запрещено участвовать в вооруженной революционной борьбе. Так случилось на Кубе, когда компартия не поддержала партизанское движение Фиделя Кастро. «Эта долгая история оставила много ран», — пишет Дебре, — а также свой след в терминологии, которая вошла в «глубинные привычки».

Но Латинская Америка постепенно вошла в западный капиталистический мир, с которым её объединяет не только общие исторические корни, но и эллино–христианское наследие. Несмотря на индейское прошлое и негритянское смешение, Латинская Америка имеет ту же цивилизацию, что и Европа, «Америка есть ее дочь».

Отсюда Дебре выводит следующие заключения:

Во–первых, революционная борьба в Латинской Америке не является «колониальным или национальным вопросом», так как она глубоко отличается от борьбы народов Азии и Африки. Латиноамериканское революционное движение не есть «национальное освободительное движение», то есть борьба за национальный суверенитет государства. Это слишком буквальное понимание терминологии привело ко многим серьезным политическим и историческим ошибкам, за которые были заплачено многими жертвами. «Это — ошибка, в которой на карту поставлена жизнь».

Во–вторых, латиноамериканская революционная борьба не интегрирована в антикапиталистическую борьбу демократически развитых стран. Она не связана с мировым рабочим движением против монополистической системы государства. Патриотизм и антиимпериализм являются ее основными движущими силами, которые находят свое выражение в индивидуальной форме. Этого нет в демократических и рабочих движениях в Европе. Это — особый тип национальной борьбы, в которой сочетаются буржуазно–демократические и социалистические задачи. Здесь смешивается «революционная гражданская война» с «народно–освободительной войной».

По мнению Дебре, те, кто пытаются приписать этой борьбе антикапиталистический характер, делают большую услугу империализму, отдаляя революцию от её конкретных задач. «…В политике дороги наиболее короткие не являются наиболее краткосрочными». Они не понимают, что капиталистическая зависимость есть, прежде всего, политическая зависимость, которая переносится на нацию в целом. И, если экономическая эксплуатация обычно скрытна, то политическое подчинение для народа всегда очевидно. В этой связи Дебре критикует Троцкого, как «классика» европейской революции, за игнорирование национальных и колониальных аспектов революционного движения.

Дебре отмечает, что в отличие от идеолога, который принимает политическую программу слово в слово, историк обязан, прежде всего, задать вопрос, кто является носителем этой программы, так как действенность этой программы зависит от того, кто её проводит. Идеи трансформируются в материальную силу, когда преобразуются в материальность партии, определённой социальной группы. Так носителями революционной идеи в Латинской Америке, после победы кубинской революции, были, в своем большинстве, представители мелкой и средней буржуазии. Но так как речь шла о завоевании власти эксплуатируемыми классами, о построении социализма, то это соответствовало интересам рабочего класса. Поэтому перед командирами, бойцами и просто «симпатизирующими» революционной борьбе стояла задача идентифицировать себя с этим классом, не имея рабочего происхождения. Таким образом, здесь появлялось некое несоответствие между классовым содержанием борьбы и классовым характером её участников.

На Кубе в процессе зарождения революции имело место совпадение между носителями революционной идеологии, — «Движение 26 июля», — и самой этой идеологией. В дальнейшем эта тема «несовпадения» очень активно обсуждалась в печати по поводу Фиделя Кастро — ученика иезуитов, сына латифундиста, ставшего командиром партизанского крестьянского отряда. Пытавшиеся ему подражать европейские «леваки» потерпели неудачу, так как столкнулись с естественным отторжением.