Зимняя война - Олег Шушаков

Итого: двадцать одно орудие и сто пятнадцать пулеметов! Закованных в броню. С такой огневой поддержкой можно было вскрыть любую оборону!

Кроме линии Маннергейма. Поскольку финским ДОТам ни семидесятишести, ни стосемимиллиметровые снаряды были не страшны. И капитан Угрюмов, и прибывший под вечер на его НП командир первого дивизиона бронепоездов майор Голенкин, прекрасно это знали. Но отступать не собирались. А искали решение. Вместе со своими начальниками штабов. И таки его нашли! Суворовское решение!

А пока отцы-командиры разрабатывали план атаки, группы разграждения, пользуясь ночной темнотой, прощупывали каждый метр железнодорожного полотна перед вражескими позициями. В поисках мин. И прочих противобронепоездных препятствий (выдернутых костылей, свинченных накладок, разъединенных и сдвинутых рельс и тэпэ). И сразу же их устраняли.

Благо, ночи в Карелии в декабре оч-чень длинные! Почти три четверти суток! И оч-чень темные. Ни звезд, ни Луны! Только тучи над головой. Низкие. Летящие. И снегопад. То бишь, метель. Которая воет. И метет. Хочешь, кувалдой стучи. Хочешь, кричи. Все равно, в десяти шагах ничего не слышно. И не видно…

К рассвету все было готово. Пути проверены. Подразделения сосредоточены.

Главный удар было решено нанести вдоль железной дороги. Силами первого отдельного Краснознаменного дивизиона бронепоездов. Который должен был доставить десантно-штурмовые группы вплотную к ДОТам. Вместе с взрывчаткой. И прикрыть их действия своим огнем. После чего двигаться дальше. На Хумалийоки. И Койвисто.

Впереди - разведка на двух бронедрезинах. Затем легкие БЕПО номер пятнадцать и семнадцать. С десантом. И две роты жэдэбронеавтомобилей. А за ними тяжелый бронепоезд номер тридцать один. Тоже с десантом. И третья ДТР. Замыкающая.

Бронеавтомотриса выполняла особое задание и действовала самостоятельно.

Одновременно с главным ударом, по ДОТам у Приморского шоссе наносился удар вспомогательный. То бишь, демонстративный. Силами одной роты разведбата двадцать первой стрелковой дивизии. При поддержке отдельного танкового батальона этой же дивизии. Кроме того, один взвод разведчиков был направлен в обход, через лес. Еще ночью. Хотя большой надежды на то, что к началу атаки он выйдет в тыл финнам, не было. Учитывая глубину снежного покрова, огромное количество гранитных валунов и лесные завалы, а также бурливую речку и многочисленные ручьи…

Под утро ветер стал понемногу стихать. Хотя все еще довольно сильно мело.

Начальник шюцкоровского караула, выставленного у железнодорожного моста через реку Кириойя, уже проснулся и завтракал, чем Бог послал, когда со стороны охраняемого объекта послышались выстрелы.

- Хялютюс! - поднял тревогу начкар, схватил свою берданку и с воплем «Маннерхеймилле!» (За Маннергейма!) выскочил из блиндажа. На помощь часовому.

Однако воевать пока было не с кем.

- Ааве… Валкайнен ааве… - стуча зубами, повторял часовой снова и снова, как заведенный. - Луменвалкайнен…

Призрак… Белый, как снег…

Он и сам был весь белый от пережитого ужаса, этот бедолага. Начкар пожал плечами. И снял его с поста. Потому что у парня явно поехала крыша. Ни с того, ни с сего… Хотя, на самом деле, это было не так. В смысле, было отчего…

Вздымая снежный вихрь. Из-под колес. Со скоростью тридцать три метра в секунду. Огромной белой рыбиной. Внезапно выскочив из пурги. И предрассветного сумрака. Мимо часового пронесся МБВ. То бишь, бронеавтомотриса. Производства Ленинградского Кировского завода. Белая, как снег. Поскольку в связи с зимним периодом была выбелена известкой. Сверху донизу. От колес до орудийных башен…

Новейший мотоброневагон РККА имел обтекаемые обводы и своим силуэтом напоминал подводную лодку, по странной прихоти конструктора поставленную на рельсы и вооруженную тремя танковыми башнями с трехдюймовыми пушками. А также восемью пулеметами ДТ и пятью «Максимами». Двенадцатициллиндровый танковый двигатель М-17Т мощностью в пятьсот лошадей, позволял МБВ разгоняться до ста двадцати километров в час. А приемопередающая танковая телефонно-телеграфная радиостанция с поручневой антенной обеспечивала устойчивую телефонную связь на расстоянии до пятнадцати километров на ходу, и до тридцати - во время стоянки.

При той же толщине брони, что и у легкого бронепоезда, бронированная автомотриса несколько уступала ему в вооружении (три орудия и тринадцать пулеметов против четырех и восемнадцати, соответственно), но зато значительно (в два с половиной раза!) превосходила по скорости хода. А самое главное, была незаметнее. Потому что, во-первых, была в три раза короче (девятнадцать метров против пятидесяти восьми). А во-вторых, вместо парового котла и трубы, извергающей в небо пучки искр и клубы густого черного дыма, имела бензиновый двигатель с выхлопной трубой, выведенной под днище.

Экипаж МБВ состоял из сорока человек. Кроме того, в его чрево набилось еще три десятка разведчиков и саперов. В качестве десанта. Так что внутри было не повернуться. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде! В бою каждый штык дорог!

Особенно во время рейда во вражеский тыл. А перед МБВ была поставлена именно эта задача - прорваться, и навести в тылу врага полную панику! А также захватить мосты через реки Хумалийоки и Кириойя. И не допустить их подрыва. Потому что от станции Хумалийоки до Койвисто всего десять километров. А от Койвисто до Макслахти - двенадцать. Поэтому оба этих порта (и Макслахти, и Койвисто) можно было взять уже к ночи. Силами дивизиона бронепоездов. Если не придется тратить время на починку железнодорожных мостов (от нескольких часов до нескольких суток на каждый, в зависимости от размера и характера повреждений).

А, вот, после взятия Макслахти можно будет и передохнуть. И подождать. Пока подтянется вся дивизия. А самое главное, ОтИБОН! Потому что севернее, близ деревни Рёмпетти, уже начинались долговременные укрепления тыловой оборонительной полосы линии Маннергейма. Которые с наскока не возьмешь!

По данным разведотдела штаба фронта, узел обороны «Рёмпетти» включал в себя пять пулеметных одноамбразурных ДОТов фронтального огня, два бетонных укрытия и один КП, а соседний (на северном берегу озера Нярьян-ярви) - семь пулеметных одноамбразурных ДОТов и командный пункт. А также полевые укрепления. Как оно и положено. ДЗОТы, окопы, рвы, колючая проволока и надолбы.

Одним словом, работа для ОтИБОНа…

Поселок Хумалийоки был одним из самых больших в волости (более трех сотен домов!) и тянулся вдоль берега Финского залива на протяжении восьми километров.

Раньше здесь проживало почти полторы тысячи человек. Которые этой осенью все поголовно были эвакуированы в центральные районы Финляндии. После чего часть зданий (на окраинах и перекрестках) была превращена в огневые точки. А остальные заколочены. Сжигать и взрывать их не стали, понадеявшись, что Красная Армия умоется кровью на подступах к линии Маннергейма. И застрянет. А там, глядишь, Лига Наций вмешается. В лице Англии и Франции. И загонит русского медведя обратно в берлогу. Побои зализывать. И лапу сосать.

Но эти расчеты не оправдались. Лига Наций (в лице Франции и Англии) сыпала трескучими политическими заявлениями, а Красная Армия, не обращая на них никакого внимания, наступала. Так и не застряв на подступах. А даже наоборот. Крушила один узел обороны линии Маннергейма за другим. Точнее, крушила их все одновременно!..

Проскочив мост, бронеавтомотриса резко сбросила скорость и, остановившись, высадила разведгруппу. Которая (бегом-марш!) отправилась обратно. Чтобы сменить шюцкоровский караул у моста через Кириойю. И обеспечить охрану и оборону означенного моста до подхода главных сил.

Начкар, воинственность которого сразу испарилась, как только он почувствовал лезвие ножа у собственного горла, оказался на удивление разговорчив и много чего знал (в отличие от своих подчиненных). В том числе, где заложен фугас. И где проложен кабель для его подрыва. Поэтому был оставлен в живых (в отличие от своих подчиненных). Пока не выложил, что знал.

Разминировав мост, разведчики заняли стрелковые ячейки на подступах к нему, установили «Дегтярев» и приготовились встретить бегущих белофиннов. Которые скоро попрут со своих позиций. Под напором стали и огня. В смысле, первого отдельного Краснознаменного дивизиона бронепоездов…

Тем временем, бронеавтомотриса на малой скорости подошла к входной стрелке станции Хумалийоки. И взяла ее под охрану. Путем снятия часового. Совершенно опешившего при виде выплывшего из снегопада огромного трехбашенного монстра и выскочивших из него, не дожидаясь полной остановки, дьяволов в белых маскхалатах.

Точно также, без единого выстрела, был взят под охрану и вокзал - одноэтажный деревянный барак, выкрашенный, как и все остальные вокзалы четвертого класса на финской стороне перешейка, в красный цвет с белыми наличниками. Прочие станционные постройки (три сарая и водонапорная башня) тоже достались победителям в полной сохранности. Как и мост, находящийся менее чем в километре от станции.