Зимняя война - Олег Шушаков

Потому что авиация бомбила по площадям. На основании данных воздушной разведки. Которые уточнить перед бомбометанием не имела возможности. Артиллерия тоже лупила по площадям. По той же причине. Поскольку выявить цели и привязать их к ориентирам не успела. Весь вчерашний день финны молчали как рыба об лед. Так что пришлось стрелять наугад. То бишь, на основании данных разведотдела штаба фронта.

Впрочем, со стороны все выглядело просто замечательно! Как на прошлогодних маневрах в присутствии наркома! Но в сто раз красивше. И страшнее. Уши закладывало от непрерывного грохота. Земля тряслась под ногами. А небо над головой.

Правда, без толку. Потому что пулеметные очереди били по лодкам отовсюду. Казалось, что стреляют сами скалы!..

Форсирование осуществлялось сразу в трех точках. Но лишь одному из полков удалось зацепиться за берег и захватить небольшой плацдарм на полуострове Коуккуниеми. Остальные были отброшены назад с тяжелыми потерями.

И тем не менее, комбриг был доволен достигнутыми результатами.

Не так страшен черт, как его малюют, думал Коньков. Дивизия форсировала такую трудную водную преграду! Причем с первого раза! За ночь саперы наведут наплавной мост, и он перебросит на тот берег весь полк. Вместе с артиллерией. К этому времени разведка уточнит координаты вражеских ДОТов. А потом артиллеристы их уничтожат! И тогда он ударит всей мощью и порвет финскую оборону на куски! И двинется на Кякисалми! Вдоль берега озера. А затем на Хийтолу! И перережет железную дорогу Сортавала - Виипури! И тогда посмотрим, второстепенное у него направление или нет!

Коньков еще не знал, что этот с таким трудом захваченный его бойцами плацдарм был тщательно подготовленной ловушкой…

Финны еще летом вырубили на полуострове все деревья и кусты. И пристреляли каждый метр. В том числе, для стрельбы из шестидюймовых орудий береговой батареи Каарнайоки. Которая до этих пор молчала. А под вечер нанесла артиллерийский удар по кораблям Ладожской флотилии, укрывшимся от шторма в гавани Саунасаари. Пристрелянной не хуже, чем Коуккуниеми…

Утром флотилия ушла в Шлиссельбург. Зализывать раны. За четыре дня боев она потеряла шесть боевых кораблей - канонерскую лодку, сторожевик, два тральщика и два катера. Еще два тральщика и два морских охотника получили повреждения…

Командарм-семь Батов в задумчивости смотрел на карту с нанесенной на нее обстановкой на ноль часов пятого декабря.

Ближайшую задачу Стариков выполнил. Вышел к станции Пуннус. И наткнулся на ДОТы вдоль железной дороги и на северном берегу Салменкайты. Как оно, в общем-то, и предполагалось… ДОТов, правда, оказалось гораздо больше. Чем предполагалось. Обмишулилась разведка. Как всегда… А теперь эти ДОТы надо чем-то вскрывать! А все ОтИБОНы комфронта Попову отдал. На главное направление. А которые не отдал, в резерве держит. На всякий случай… Впрочем, один ОтИБОН Старикову он все-таки выделил. Один на весь корпус! От щедрот.

Ладно! И на том, как говорится, спасибо! Завтра пощупаем суоми за причинное место! Как следует! ОтИБОН - это вам не просто так! Это… ОтИБОН!

Батов усмехнулся. А потом снова нахмурился… Гореленко здорово подкачал. Не смог захватить мосты в Кивиниеми. Эх, прощай рывок на Хельсинки…

Что же делать?.. Так. Поглядим еще раз… Мосты взорваны. Но, ведь, плацдарм-то на том берегу есть! А оборона у финнов хлипкая! ДОТы подорваны, проволоки и надолбов нет. Только наспех отрытые траншеи и пулеметные ячейки.

Против парашютистов, может, и годится. Потому как у тех задача стоять насмерть! То бишь, держать и не пущать! А против нормальной пехоты? И нормальных танков? Да, после нормальной артподготовки?

Нет, господа белофинны! Этому вам противопоставить нечего!

Молодцы, десантники! Удержали плацдарм! Надо представить всех отличившихся к орденам. А комбата к званию Героя! Заслужил!

Но это потом. А завтра. Ночью. Навести понтонную переправу. Перебросить на плацдарм стрелковый полк. С артиллерией. И пару танковых рот. А потом врезать финнам, как следует! А затем навести рядом еще одну переправу. И переправить обе дивизии. И обе танковые бригады. И вперед!

Да, сроки удлиняются… Если бы все шло, как планировалось, его танки уже были бы под Антреа! А так еще неделя потребуется. На все про все. Но это, в любом случае, в сто раз лучше, чем топтание перед разрушенными мостами с целехонькими ДОТами и ДЗОТами на чужом берегу!

Комкор вызвал к себе начальника штаба армии полковника Голушкевича и приказал срочно подготовить предложения по расширению плацдарма и прорыву белофинской обороны на северном берегу Вуоксен-вирты. А также в районе Тайпале. Потому что Антреа (и Хельсинки!) - это, конечно, прекрасно! Но ближайшей задачей армии по-прежнему остается взятие Кякисалми! И его надо взять!..

Сорок первому стрелковому полку майора Петухова было очень солоно. И оч-чень неуютно. На северном берегу Тайпален-йоки.

К исходу третьего декабря Петухов занял практически весь Коуккуниеми. И даже несколько раз сходил в атаку на вражеские позиции. И отошел, умывшись кровью. Комдив выслушал доклад и приказал атаки отставить. А вместо этого приступить к окапыванию. И тщательной разведке расположения вражеских огневых точек. Для их последующего уничтожения.

Петухов к окапыванию приступил. Но это мало помогло. Финны со своих высот просматривали и простреливали весь полуостров. Насквозь. Поэтому в светлое время суток любое шевеление на плацдарме приводило к летальному исходу для пошевелившегося. И лишь благодаря краткости зимнего дня и постановке дымовой завесы полк еще не был перебит до последнего человека…

Но больше всего доставалось переправе. И от полевой артиллерии белофиннов. И от береговой. Впрочем, с этой бедой пока справлялись. С помощью контрбатарейной борьбы. Стволов, слава Богу, имелось в достатке. И боезапаса тоже.

А седьмого, рано утром, на КП командира восемьдесят четвертой дивизии прибыл начальник артиллерии армии комдив Парсегов. Прибыл не один. А вместе с командиром четвертого дивизиона сто шестьдесят восьмого крупнокалиберного гаубичного артполка капитаном Мальцевым. Дивизион Мальцева (шесть восьмидюймовых гаубиц) был придан дивизии для уничтожения ДОТов прямой наводкой.

- Разрешите доложить, товарищ комдив! - вытянулся перед Парсеговым начарт дивизии полковник Иванов.

- Докладывайте!

- Плацдарм хорошо пристрелян финнами! Видимо, еще летом. Поэтому перед тем, как выводить дивизион на плацдарм, считаю необходимым подавить вражескую береговую батарею.

- Что за батарея? - нахмурился Парсегов.

- Несколько крупнокалиберных орудий, расположенных в устье Тайпален-йоки. Примерно вот в этом районе, - ткнул пальцем в карту полковник.

- У вас здесь целых три полка! Пятьдесят восемь крупнокалиберных орудий! - сверкнул глазами Парсегов. - Почему эта батарея до сих пор не уничтожена!

- Данные звуковой разведки не позволяют точно установить направление и дальность до батареи, товарищ комдив, - вытянулся руки по швам Иванов. - А визуально корректировать стрельбу затруднительно из-за рельефа местности.

- А с воздуха? В ваше распоряжение был передан аэростатный взвод! Почему не корректируете огонь с аэростата?

- Скорость ветра не позволяла поднять аэростат, товарищ комдив, - развел руками Иванов. - По инструкции не положено поднимать при порывах свыше семи метров в секунду. А у нас тут…

- А у нас тут - война! - отрезал начальник артиллерии армии. - Приказываю! Немедленно! Организовать корректировку с аэростата!.. А вы, капитан, - повернулся он к Мальцеву. - Подготовьте орудия к стрельбе и направьте корректировщика к воздухоплавателям! Выполняйте!

- Есть! - капитан козырнул, четко по уставу повернулся налево-кругом и строевым шагом убыл из блиндажа.

- Даю вам сутки, полковник! И ни часом больше! - прищурился Парсегов. - Завтра дивизион должен приступить к уничтожению ДОТов на плацдарме!..

Аэростат артиллерийского наблюдения АН-540 состоял из наполненной водородом оболочки, изготовленной из двухслойной прорезиненной материи с алюминированным покрытием, такелажа и сплетенной из ивовых прутьев гондолы для двух наблюдателей. Поднимался и опускался аэростат с помощью ручной лебедки, установленной на бронеавтомобиле. А связь с землей поддерживалась по телефону.

В полдень огромный трехперый баллон с подвешенной к нему на длинных тросах крошечной кабинкой медленно, почти торжественно, всплыл и, слегка покачиваясь, замер под низкими лохматыми облаками. Впрочем, это только с земли казалось, что он покачивается слегка. На самом деле, гондолу мотало из стороны в сторону, словно утлую лодочку в открытом море.

Болтанка на привязных аэростатах (в отличие от пилотируемых) была довольно сильной даже в тихую погоду, являясь неустранимым недостатком конструкции. Но дело было не в том, что качка мешала вести наблюдение. А в том, что она вызывала жестокие приступы морской болезни у экипажа.