Рус Четвертый. Рус-4 - Вадим Крабов

— Говорил же он мне, занимайся сыном, оставь Кальварион на наместника, не пропадет княжество без тебя… а вот Гнатик, лучик мой ясный, — пропал! — и как она не пыталась сдерживаться, в этот момент с её глаза всегда скатывалась слеза. — Но он найдет Гната! Мы все найдем, все ему поможем! — сразу подбиралась она. — Лооски и тартаровцы за все заплатят! Ты веришь, отец? А я сердцем чую — сын жив!.. И скучает… — на последних тихих словах, на одном выдохе, Гелиния обычно отворачивала от Пиренгула лицо. Но отец по интонациям угадывал, как тяжело ей было сдерживать новый приступ материнского горя.

На следующий же день, на вечерней трапезе, Пиренгул, на время поиска внука перебравшийся в Кальварион, в свой дом-резиденцию неподалеку от княжеского дворца, в компании Максада и Отига рассказал историю, услышанную от дочери. За шесть дней, прошедшие после похищения наследника, это «сообщество ровесников» сложилось само собой. Мамлюка, которого Гелиния назначила своим наместником (разумеется, по совету отца и с одобрения Руса, которому она теперь буквально в рот смотрела) Пиренгул на ужин никогда не приглашал. Молод еще. Кстати, Рахмангула князь временно перекинул на свое место, в Альвадис, а Танагулу «достался» малолюдный Тир. Отец очень надеялся, что младший сын не успеет там сильно напортачить. Но на всякий случай взял с него клятву первым на асманидов не нападать и эндогорцев не тревожить.

— Что ж, — задумчиво согласился Отиг. — Вполне… вполне… Если судить по тому, что натворила его Воля у нас, то совокупная Воля всех живущих на их земле может попрать божественные законы, которых, по его словам, в их мире попросту не существует… Миллиарды людей! С трудом верится.

— Уважаемый Отиг, — засомневался Максад. — Ты, конечно, магистр и разбираешься в божественных Силах лучше меня и, прости, Пиренгул, лучше мастера-Пылающего, моего старого друга, с которым мы часто беседовали о Силах. Мне, как несклонному, по молодости все эти ваши магические штуки были крайне интересны. Нет ничего и раз — появляется что-то. А Знаки? А Амулеты, без которых я и жизнь себе не помыслю! Все по воле Богов — объяснял мне мой друг, — услышав эти слова, Пиренгул недовольно скривился. Но поправлять не стал. Максад продолжил:

— А тут вдруг совсем без Сил и гляди-ка: люди летают, ездят на повозках, которые едут сами… Башни строят, что наши кальварионские «черныши»… мне так совсем не верится. Зная Руса, зная его склонность пускать пыль в глаза — он просто танцевал, как единорог перед кобылой. Шейкой потрется, хвост распустит, глазки так хитро скосит, прогудит что-то хвастливое…

— Хек! — крякнул Пиренгул, перебивая излияния друга. — Это у него присутствует, Максад, доля истины в твоих словах есть, только… Да без разницы мне, правду он Гелингин показывал или хвостом пушил! И с тобой, уважаемый Отиг, я не могу согласиться! — Пылающий по привычке немного воспалился (в переносном смысле, разумеется). — Что значит «совокупная Воля»? Привыкли вы, магистры и бакалавры о высоких матерях рассуждать, философствовать, а мы, мастера — практики о том не задумываемся. Боги устроили мир, оставили свои законы и ушли. По какой причине — не имеет значения… Извини, Отиг, в данный момент не до пространных размышлений, — остановил он попытавшегося было что-то вставить магистра. — Были боги — ушли, а с ними ушла Сила. Вот людям и приходится изворачиваться… кстати, на жестких неизменных законах мироздания можно придумать разные ухищрения для замены структур из Силы. И они будут действовать всегда, безотказно… как наши баллисты, например… У нас с Русом целый спор о них вышел во время отражения Нашествия…

— Эх, Пиренгул, — вздохнул Отиг, улыбаясь как бы вовнутрь, каким-то своим потаенным мыслям. Совсем не обидно. — Совокупная Воля людей и уход Богов — события, я уверен, связанные. Но согласен, сейчас не время для дискурса. Тем более, я надеюсь, все со мной согласны в том, что Рус выделен богами и не все люди его мира такие же, как он. Далеко не все…

— Люди везде одинаковы… — вставил Максад. А он, главный безопасник теперь уже нескольких княжеств, имеющий агентуру во всей ойкумене, знал о чем говорил.

— И я о том же. Руса можно смело считать человеком, но все же не совсем. Умолчим о его внутренней вселенной, коей нет более ни у кого, даже у самых Величайших магистров, о связях с богами, об участии его в Ссоре… как-то туманно он объяснил свое участие в ней, не находите? — С магистром молча согласились. — А его структуры? Ведь главное не в их необычности, а в том, что они легко встраиваются в наш мир. Заметил, Пиренгул?

Князь удивлено посмотрел на магистра-Хранящего. Об этой стороне Русовских нововведений он не задумывался и, как ему казалось, не замечал ничего подобного.

— Хм, — еще раз неоскорбительно усмехнулся Отиг. — Когда пропали Звездные тропы, никто не мог найти им замену, а твой зять, оказывается, пользовался своей «ямой» еще до того, тогда, когда Эребус не был изгнан. А что произошло после? Стоило ему рассказать одному-двум магам о путях через расслоения реальности и пошло. Теперь даже дальние ордена, о Русе и слыхом не слыхавшие, самостоятельно создают собственные «ямы», да «жерла». Да, да, князь мы и до Руса знали о расслоениях, но разве кто-нибудь задумывался об их использовании? О методах поиска нужного расщепления пространства, коих неисчислимо, да все разные — вообще промолчу. Разве я не прав? Что это? Согласен, это скорее не изменение законов мироздания, но совокупной Воли. По крайней мере склонных к Силе, а не всех людей.

Пиренгул не нашел изъяна в рассуждениях магистра. Настроение его почему-то испортилось.

— А взять «универсальную защиту», — Отиг вытащил из-за туники нательный изумрудный крестик, с помощью бронзовой цепочки надетый на шею. — Ты внимательно изучал её структуру?

— Достаточно. — Хмуро ответил Пылающий. — Я даже сам потрудился переписать её на Силу Пирения. Замысловато, конечно, но не очень сложно… ну, не разглядишь еще структуру в амулете. Если бы Андрей не показал воочию, не расписал, то сам бы не разобрался, — и насуплено замолчал. Не нравилась ему эта пресловутая «совокупная Воля», хоть вулканом рви! Не понимал Пылающий-практик таких абстракций, и не желал понимать. А Андрей, прекрасно разбираясь в местных многовековых магических реалиях, в крепкой школе «старых» магов (себя он давно причислил к «новым»), никого не стал искушать понятиями Слово, «посвящение самому себе», которое происходило в момент «привязки» артефакта. Он не распространялся на эту тему.

— А как тебе «привязка» амулета? — продолжал наседать Отиг.

— Обычная, — сквозь зубы процедил Пиренгул. — При отсутствии доступа к астральному телу — самая надежная, через кровь. Ауре я никогда не доверял.