Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи

— Маленькая распутница… она обо всем догадалась и теперь торжествует!

Беглецы уже сидели на конях, когда Резеда воскликнул:

— Там, внизу, смотреть!

И он указал на тучу пыли.

— Ложись! — завопил Флорис, мгновенно забыв о своих похотливых мыслях. Долина зазвенела от гортанных криков: падуки мчались в погоню.

Флорис был уверен, что рабы увели из поселка всех лошадей. Теперь же, видя, сколь многочисленны их преследователи, молодой человек быстро сообразил, что Великое Солнце призвал на помощь своих соплеменников из разбросанных по горам окрестных селений.

Раздались выстрелы. Флорис оглянулся: во главе индейцев скакали Юлия Менгден и Великое Солнце.

— Всем в разные стороны! — крикнул Флорис.

Ганнибал и Резеда мгновенно все поняли. Махнув рукой и увлекая за собой человек двадцать, они поскакали на запад, по направлению к пересохшему ручью. Флорис, Жанно, Эмиль де Прадель, Наго и другие продолжали мчаться на восток. Флорис поздравил себя с удачно выбранной тактикой. Не обратив внимания на отряд Ганнибала и Резеды, индейцы продолжили погоню за Флорисом и его товарищами. Юноша прекрасно понимал, почему падуки устремились именно за ними. Обернувшись, он бросил разъяренный взор на Батистину и прокричал:

— Твое Великое Солнце хочет завершить столь доблестно начатую ночь!

— Да, как и твоя Юлия! — с не меньшей яростью ответила ему Батистина.

Флорис не пожелал продолжить эту неуместную перепалку: расстояние между ними и преследователями неуклонно сокращалось. До его ушей долетел пронзительный вопль Юлии Менгден:

— Живыми… они нужны мне живыми!..

Дьявольская скачка беглецов не могла длиться вечно. Внезапно Флорис почувствовал, как конь его слабеет. Забыв обо всем, он принялся ногами колотить его по бокам. Несчастное животное по самые ноздри покрылось мылом, из ушей сочилась кровь. Сделав еще несколько неверных скачков, конь рухнул замертво. К ним тотчас подскакал Жанно.

— Спаси ее! — прокричал Флорис, хватая Батистину, чтобы забросить ее на лошадь позади молодого негра. Но время было упущено. Падуки, грозно потрясая луками, неуклонно приближались. Это был конец. Флорис прикрыл собой Батистину. Как еще он мог ее сейчас защитить? Только голыми руками, но руки — ненадежное оружие против целой армии индейцев. Сотни стрел нацелились в обнаженную грудь Флориса. Великое Солнце поднял руку.

— Ха, победа! — бесновалась Юлия Менгден, на губах которой играла жестокая улыбка. Наконец-то враги полностью в ее власти. Раздался выстрел. Конь Юлии взвился на дыбы. На белой сорочке расплывалось кровавое пятно, а серые глаза с ненавистью взглянули на Флориса и Батистину.

— Я отомщу!.. — воскликнула она, падая на шею коню.

Великое Солнце и его воины замерли. Флорис удивленно обернулся. К ним на помощь мчались всадники на свежих лошадях. Их ружья были нацелены в индейцев. Флорис с радостью узнал Адриана, Федора, Ли Кана, Грегуара, Цицерона, а также Гаэтана д’Артагета, Попюлюса де Проте и… бывших женихов Батистины: графа Жеодара Кастильона дю Роше, Эрнодана де Гастаньяка и Яана Легалика. Впервые со дня своей высадки в Луизиане, Флорис удостоил их любезной улыбкой.

Когда первое удивление прошло, падуки быстро перестроились. Несколько воинов увели лошадь Юлии Менгден.

Ружье Адриана еще дымилось.

— Все в порядке, брат? — крикнул Адриан, ружье которого еще дымилось. Совершенный поступок никак не отразился на его бесстрастном лице: Адриан де Вильнев-Карамей покарал Юлию Менгден за все ее злодеяния.

— По коням!

Великое Солнце галопом мчался к беглецам. Адриан снова вскинул ружье.

— Нет, нет, не стреляй!

Вопль Батистины остановил его. Великое Солнце придержал коня и взметнул копье над своей украшенной перьями головой.

— Бледнолицым нечего бояться. Женщина с золотыми волосами, я благодарю тебя за твое великодушное вмешательство… Ты и твои люди можете беспрепятственно покинуть страну падуков!

Молодой вождь указал на движущуюся линию на горизонте. Батистина рванулась к юноше, но Флорис, схватив за волосы, удержал ее.

— О! Великое Солнце, мне действительно очень жаль, что все так произошло… Да, спасибо за обед, он был действительно превосходен!

При этих словах Великое Солнце поклонился, развернул коня и поскакал к своему племени. Индейцы скакали в сторону багрово-красных земель.

— Подумать только, вот это настоящий джентльмен! — восторгалась Батистина, взбираясь на круп лошади позади Адриана.

— Да уж, парень хоть куда! — громко произнесла Тонтон.

Персик и Золотая Ляжка были очень рады встретить Гаэтана и Попюлюса. Грегуар ободрял Элизу. Жорж-Альбер прыгнул на плечо хозяина. Цицерон пожимал руку Жанно. Флорис вскочил на коня позади Федора. По дороге Адриан в двух словах рассказал, как им удалось их отыскать.

— Я был уверен, — что ты поедешь на восток… Эти господа, нагнав нас в Батон Руж, заверили меня в своих добрых чувствах к тебе и Батистине… Мы остановились в гостинице…

— У папы Лардо? — улыбнулся Флорис.

— Да, и ловко выспросили этого итальянца… Он описал нам отряд, а затем одинокого всадника с черными кудрями и зелеными глазами. Я тут же понял, что речь шла о тебе!

— Но итальянец должен был сказать, что я поехал на восток следом за солдатами!

— Ты прав, Флорис, но не забывай, что я хорошо тебя знаю! — ответил Адриан, шутливо приподнимая треуголку.

Флорис остановил его движение, указывая в сторону реки Арканзас.

— А ВОН ТЕХ, ТЫ ИХ ЗНАЕШЬ?

Флорис ущипнул Батистину за талию.

— Теперь ты поняла, почему твое Великое Солнце был так великодушен?

Сотня солдат преграждала вход в долину. Повернуть обратно означало вновь попасть в руки падуков.

Гвардейский капитан выехал вперед.

— Господа, по приказу его превосходительства губернатора Луизианы, вы все арестованы. Соблаговолите передать нам женщин и негров: их отправят в Новый Орлеан, где будут судить!

— А если мы откажемся? — взорвался Флорис.

— В таком случае, сударь, у меня есть приказ схватить вас!

Офицер взмахнул рукой. Гвардейцы вскинули ружья. В минуту беглецы были окружены. Им оставалось только сдаться.

Батистина откинула со лба светлую прядь и посмотрела на Флориса. Он отвернулся, чтобы она не увидела его волнения. Девушка ошибочно истолковала его движение. Лицо ее посерело.

Она соскользнула с коня Адриана и медленно направилась к солдатам короля.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ВЕЛИКОЕ БЕДСТВИЕ

22

Вот уже много дней шел мелкий холодный дождь. Дул резкий, холодный, пронизывающий северный ветер. Батистина зябко куталась в шаль. Дрова в камине еле тлели. Остывшие бобы, составлявшие весь ее ужин, были твердыми и противными на вкус. Труба тянула плохо, и комната скоро наполнилась дымом. Закашлявшись, Батистина подошла к окну; стекла в нем не было, зато была стальная решетка. Девушка прижалась лбом к холодным, как лед, прутьям. Глазами цвета аквамарина она окинула безлюдный пейзаж. Интересно, выпадет ли завтра иней? Смена времен года была здесь совершенно иной, чем во Франции. Батистину била нервная дрожь, она стучала зубами, подпрыгивала на месте, но никак не могла согреться. Губы ее посинели от холода, но все же она старалась не поддаваться отчаянию. Осени не была. И как неожиданно, вдруг наступила зима. Она длилась три месяца… три долгих месяца, во время которых заключенную Батистину перевозили из одного форта в другой, тем более что таковых было множество.

Она была одна. Разлучив с товарищами и подругами, ей не сказали ни что с ними произошло, ни что ждет ее саму, ни где Флорис и Адриан. Может быть, они тоже гнили на дне какого-нибудь каменного мешка? Если только губернатор не изгнал их или не вывез в открытое море и не высадил на каком-нибудь необитаемом островке. А может… Батистина горестно вздохнула, она механически накручивала на палец длинный белокурый локон. Несмотря на неудобства, ей все же удавалось делать вполне сносную прическу. Расставаясь с Батистиной, Флорис показал ей свое равнодушие. Если де Водрей освободил его, то он на радостях наверняка вернулся к своим бывшим любовницам, а Адриан, вполне возможно, уже находится на пути домой, и ее судьба его вовсе не интересует.

Окоченевшими пальцами Батистина принялась выстукивать по деревянному подоконнику бодрый марш. Вынужденное бездействие угнетало ее. Издалека, из-за плотной стены колючего кустарника, доносилось протяжное пение. Заунывная мелодия долетала до нее из селения мирных натчезов и действовала на нервы. Две крупные слезы скатились по ее побледневшим за время заключения щекам.

Раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Мгновенно осушив слезы, Батистина обернулась. В сопровождении двух гвардейцев в комнату вошел ее тюремщик, капитан д’Эчепарра. Он всегда заходил к ней перед трапезой и после нее.