Путь воина - Дэйв Дункан

Прозрение блеснуло как вспышка молнии!

Чуть не плача, Уолли выругался. Ловушка!

Забыв о своих больных ногах, он бросился вниз по ступеням и побежал к храму искать Хонакуру.

Глава 2

Стояла невыносимая жара. Казалось, с каждым днем она усиливается, и сейчас по земле стелились невидимые огненные волны; как только Уолли выходил на солнце, ему начинало казаться, что безжалостные лучи прожигают его до самых костей. В храме он прошел по темным коридорам и вышел во внутренний двор, но даже здесь он чувствовал себя как в раскаленной печи. Ремни, на которых висел меч; прилипали к коже. Через несколько минут торопливыми шагами подошел маленький жрец, его синяя мантия в некоторых местах пропиталась потом, и только по этим признакам было ясно, что ее владелец не успел еще окончательно превратиться в змию.

Сегодня после приветствий не было вежливых любезностей. Как только они уселись, один на табурет, а другой — на плетеный стул, Уолли выпалил: — Жаль, что я хотя бы на время не принял вашего предложения.

— Все можно еще изменить, — осторожно ответил жрец.

— Слишком поздно, — сказал Уолли. — Тарру меня опередил. Он принимает у охраны клятву крови.

Уолли рассказал о том, что внезапно стало для него столь очевидным. Ганири и Горрамини не приносили второй клятвы — они принесли третью. То, что случилось с Нанджи, произошло по приказанию Тарру это месть за его честность и за то, что его повелитель выиграл пари.

Отношение к нему Пятых изменилось по этой же причине — они тоже стали вассалами Тарру, возможно, под угрозой меча. Наверное, Пятые чувствуют себя виноватыми, поэтому они и не могли смотреть в глаза человеку, которого им, возможно, придется бесчестно убить.

Тарру не только предвидел и рассчитал все возможные шаги Уолли, он сделал и свой собственный — да еще какой! Возразить нечего. Может быть, именно сейчас достопочтенный продолжает свою работу, и когда все охранники принесут ему клятву, ловушка для Уолли будет готова захлопнуться.

— Если я хоть что-нибудь предприму сейчас, — закончил Уолли, — он нанесет удар. Не знаю точно, сколько человек из охраны у него в подчинении, но я думаю, их будет достаточно. Остальные все равно не пойдут против своих наставников. И я буду правителем, у которого нет ни одного воина. Сейчас я даже не могу убить этого ублюдка. Вассалы клянутся мстить Черт, черт, черт!

Как обычно, Хонакура сразу все понял.

— На своем новом посту он успел сделать многое, светлейший. Он ремонтирует тюрьму и конюшню. Он усилил охрану ворот. Что касается конюшни, это понятно, но зачем он ремонтирует тюрьму?

Уолли объяснил, в чем тут дело, но даже жреца удивило его сочувствие к обыкновенным узникам.

— И что же вы будете делать, светлейший? — спросил он.

— Не знаю, — признался Уолли. — Сидеть тихо и ждать, пока заживут ноги. Теперь уже поздно искать сторонников. Если бы я и знал, кто из них честные люди, все равно, они, возможно, уже связаны клятвой крови и должны об этом молчать. Из-за этой чертовой клятвы я не могу ничего сделать.

— Ага! — воскликнул Хонакура. — Значит, вам придется взять себе в помощники не воинов. У вас должно быть шесть человек. — Тут он замолчал, потому что появилась молодая жрица. Она поставила на стол поднос и, словно бабочка, упорхнула за дверь. — Как вам нравится это вино, светлейший? Оно немного слаще, чем то, которое мы пили вчера.

Кубки были серебряные, а не хрустальные, на серебряном блюде горкой лежали аппетитные пирожные.

— Шесть? Но почему? — спросил Уолли.

— Семь — священное число, — ответил Хонакура и, поймав взгляд Уолли, нахмурился. — Бог ведь сказал, чтобы вы мне доверяли? Так доверяйте — всего вас должно быть семеро.

— Я, Нанджи, Джа и ребенок — считать ребенка? А рабыню? — Верования не нуждаются в логике.

Старик откинулся назад в своей плетеной клетке и несколько секунд разглядывал поднимавшийся над ним прозрачный полог ветвей.

— Обычно рабов не принимают в расчет, но сейчас, я думаю, можно. Да, можно. Значит, сейчас вас четверо.

Он отогнал мух и протянул Уолли тарелку. Тот вежливо отказался.

— Как дела у вашего подопечного? — спросил жрец. — Вы проверили, как он владеет мечом?

— С мечом он не прошел бы и через пустой двор! — Уолли вежливо отхлебывал вино, по вкусу слегка напоминающее дизельное топливо. — То, что с ним случилось, совершенно сбивает меня с толку, и я бы хотел услышать ваш совет, вы знаете людей.

Уолли не упоминал о своем предположении, о том, что Нанджи парализовало какое-то неприятное событие, он только попытался объяснить идею мозговой блокировки, как ее понимают на Земле. Правда, находить подходящие слова ему удавалось с трудом.

— Я не знаю, как называется такое явление, но мне встречалось нечто подобное, — Хонакура кивнул. — Когда-то у меня был подопечный, который точно так же не мог запомнить некоторые сутры. Он был совсем не глуп, но иногда казался совершенным тупицей.

— У меня то же самое! И вы нашли выход?

— О да. Я его порол.

Уолли вспомнил место для порок и вздрогнул.

— Ни за что! Так нельзя воспитать воина!

— А как ваша рабыня, светлейший? Она прилежно выполняет свои обязанности?

Всем телом ощущая пронизывающий взгляд жреца, Уолли мягко улыбнулся.

— Ей нужна практика, и я займусь этим лично.

Все равно что пытаться провести жирную антилопу через клетку со львами. Жрец задумчиво посмотрел на него, а потом сказал:

— Она всего лишь рабыня, светлейший.

Уолли не собирался обсуждать свою половую жизнь, но сейчас что-то его задело.

— Я хочу сделать из нее друга!

— Из рабыни? Да, боги нашли настоящего честолюбца. — Некоторое время Хонакура сидел с закрытыми глазами, а потом улыбнулся. — Вы никогда не задумывались, светлейший, о том, что и эта рабыня и этот молодой воин даны вам в качестве испытания?

Уолли не задумывался, и сейчас эта мысль очень не понравилась ему.

— Купив рабыню, я уже нарушил свои принципы, — сказал он. — Если это устроил бог, то ему удалось меня обмануть. Но Нанджи я пороть не буду! Никогда, никогда!

Хонакура кашлянул.

— Может быть, вы не совсем правильно понимаете свою задачу. А если боги хотят проверить, не безжалостны ли вы? Или — достаточно ли терпеливы? — Он совершенно запутал собеседника и был этим очень доволен.

Уолли перевел разговор на другое: у него имелось еще столько вопросов к старику.

— Расскажите мне о родовых знаках, священный. Недавно я узнал, что у меня их нет.

— Я это заметил, — жрец улыбнулся. — Это очень странно, я такого никогда не встречал. На правом веке ставится знак отца, на левом — матери. Если бы вы не были воином, люди бы стали задавать вам вопросы.