Батарея держит редут - Игорь Лощилов

В церкви шла служба, несколько прихожанок слабыми голосами пели молитвы и повторяли за священником призывы к Всевышнему. Болдин недолго пребывал в роли одинокого слушателя, к нему приблизилась темная женская фигура и тихо спросила: «Павел Петрович?» Он машинально кивнул, тогда фигура жестом предложила следовать за нею и покинула церковь. Павел задал ей несколько безответных вопросов, только на один – как тебя зовут? – она чуть слышно проронила: Мария, и поднесла палец к губам. Скоро они пришли к развалинам какого-то дома и спустились в подвал. Там сидел человек неясной наружности, во мраке трудно было что-нибудь разглядеть. По говору мужчина и, по-видимому, перс, так как армянскую речь Павел узнал бы. Мария стала переводить. Речь перса сводилась к тому, что перед русскими они готовы открыть ворота, только хотят знать, сколько им за это заплатят. Болдин, вспомнив наставление Челяева, решительно сказал: ни копейки! Потом добавил: вы-де на краю гибели, торговаться в таком положении не пристало. Ежели не согласны, то не будем напрасно терять времени – и сделал попытку уйти. Твердость, с какой он это проговорил, произвела впечатление, и невидимый собеседник перестал торговаться. Он пояснил, что его сторонники готовы открыть ворота под северо-восточной угловой башней, там как раз находятся их караулы. «А можно ли взглянуть на это место?» – поинтересовался Болдин. Перс несколько замялся, что вызвало естественную настороженность: только хвалился, что там большинство его сторонников, почему же не хочет провести его туда? Однако спорить не стал, просто завязал узелок на память. В конце концов они договорились о том, что наши войска приблизятся к указанному месту и сигналом зеленой ракеты сообщат о своей готовности, после чего северо-восточные ворота будут открыты. На этом переговоры закончились.

Болдин остался в недоумении, все происходило как-то наспех и несолидно. Он попросил Марию показать ему северо-восточную башню. Она согласилась с видимой неохотой, но все-таки подвела его к нужному месту. Там было довольно оживленно, мелькали фигурки людей. В свете редких факелов удалось разглядеть, что они приносили какие-то мешки и, нырнув в подземелье, вскорости возвращались пустыми.

Крепость имела два ряда стен. Башня находилась в первом, внешнем ряду. От второго ряда ее отделяло не более десятка саженей. К удивлению Болдина, вторая стена имела узкие ворота, неспособные быстро пропустить большое войско. Выходит, здесь наши солдаты, беспрепятственно проникнув извне, могут оказаться в ловушке. А что в мешках, которые с такой таинственностью прячут в погребах?

Павел приказал спутнице остаться на месте, а сам приблизился к стене. К счастью, суета вокруг башни помогла осуществить это беспрепятственно. Вот мимо него проследовал носильщик, только что оставивший груз. Павел, недолго думая, прыгнул из своего укрытия и зажал ему рот. Бедняга съежился, обмяк от неожиданности и даже не пытался оказать сопротивление. Через минуту они уже были на месте, где осталась спутница. Павел велел ей расспросить о том, какого рода работы здесь выполняются. Пленник не стал запираться и сказал, что сюда переносится порох из ближайшего склада. Больше он ничего не знал и, кажется, не лукавил. Ну а кто руководит всеми работами? Пленник испуганно закатил глаза и назвал имя коменданта крепости – Суван-Кули-хан. Это был один из ближайших помощников Гассан-хана, известный своей беспощадностью не только к врагу, но и своим соотечественникам.

Все это вызывало большие подозрения, и Болдин приказал Марии отвести его к начальству, на что встретил самый решительный отпор. Сказала: мне не велено-де никого приводить, не поведу, хоть режьте. «Черт с ней», – подумал Болдин и резать не стал. Обратный путь прошел без приключений. Еще не совсем стемнело, как он предстал перед майором Челяевым. Тот выслушал доклад и отвел Болдина к генералу Красовскому. Пришлось повторить. Красовский задумался, более всего его озадачило странное перемещение рабочих возле ворот и что порох таскали с ведома коменданта крепости, известного своей приверженностью Гассан-хану. Не иначе как персы задумали какую-то каверзу. Но может быть, однако, они готовят взрыв внутренней стены, чтобы облегчить нашим войскам вход в крепость? Тогда Красовский решил так: войскам в крепость не входить, пусть поработает артиллерия. А там посмотрим...

Нашим батареям было приказано пристреляться к северо-восточным воротам. Когда те доложили об исполнении, пустили зеленую ракету. Прошло некоторое время, с четверть часа, и ворота под башней отворились. Туда, в открывшийся проем было приказано сосредоточить огонь наших батарей. Рассудили так: если персы устроили засаду, то пусть поплатятся за свою чрезмерную хитрость, а если нет, то их там быть не должно. Ну а порох, пусть он взрывается и расчищает путь нашему войску. После нескольких минут артиллерийского обстрела за воротами взметнулся огненный столб и раздался оглушительный взрыв. Все небо озарилось на некоторое время ярким светом, но команды нашим войскам так и не последовало, им было приказано находиться в полной боевой готовности. Красовский по-прежнему выжидал, опасаясь подвоха, а Паскевич мирно почивал в своей палатке, крайне утомленный событиями последних дней. Взрыв даже не разбудил его.

В то время когда русские войска выжидали, Гассан-хан готовился покинуть крепость. Опытный военачальник, он понимал, что самому, без помощи, крепости ему не удержать и на долгую защиту ее не хватит. Поневоле приходилось обращаться к Эриванскому сардару, который, по последним данным, находился в Хое.

По возрасту Гассан-хан годился ему в сыновья. Судьба свела их два десятка лет тому назад и с той поры не разлучала. Они хорошо дополняли друг друга. Амир-хан был мудр и выдержан. Он, подобно терпеливому охотнику, мог долго выслеживать дичь, чтобы поразить ее наверняка. Гассан-хан был отважен и хитер, склонный к приключениям в духе Харун-аль-Рашида: часто надевал одежды простолюдина и бродил среди толпы, чтобы узнать новости и услышать «глас народа». Однако в последнее время между ними все чаще стали возникать недоразумения. Сардар перестал заниматься делами ханства и порой проявлял наивность ребенка, хотя бразды правления из рук не выпускал. Его неожиданные, а порой опрометчивые решения вызывали сначала недоумение, а потом и недовольство Гассан-хана. Недавно он сообщил о том, что сформировал новый отряд из полутора тысяч отважных бойцов, с которыми скоро отправится на выручку своей столицы. Тут уж Гассан-хан и вовсе не смог сдержать негодования: полторы тысячи – это капля в море, не смеется ли повелитель? И где теперь окапывается принц Аббас? Не лучше ли послать сюда его, а не эту жалкую каплю?