БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА - Публий Марон

Как на корме расписной сверкает медью оружье.

Веслами влагу гребцы и днем и ночью тревожат.

95 Скрыты стеною лесов, плывут вдоль долгих излучин

И рассекают ладьи в реке отраженную зелень.

Солнца огненный круг с вершины неба спускался

В час, когда тевкры вдали увидали твердыню и стены,

Редкие кровли домов, что теперь до неба возносит

100 Гордый Рим; а тогда владел небогатым наделом

Царь Эвандр. И к нему корабли повернули дарданцы.

Праздничным был этот день: приносил владыка аркадцев

Сыну Алкмены812 и всем богам торжественно жертвы

В роще у стен городских. Паллант с родителем рядом,

105 Граждан цвет молодых и сенаторы в бедных одеждах

Ладан жгли, и алтарь дымился теплою кровью.

Вдруг сквозь чащу они увидали: мчатся все ближе

Стройные два корабля, и бесшумно работают весла.

Смотрят со страхом на них и срываются с места аркадцы,

110 Бросив столы. Но отважный Паллант прерывать запрещает

Им священный обряд и, с копьем к реке устремившись,

Издали кличет с холма: "Какая нужда, о пришельцы,

Вас погнала в неизведанный путь? Куда вы плывете?

Кто вы? Откуда ваш род? Нам войну или мир принесли вы?"

115 Молвил в ответ родитель Эней и с кормы корабельной

К юноше руку простер с миротворной ветвью оливы:

"В Трое мы рождены, и враждебны латинянам наши

Копья: на нас, беглецов, нападает надменное племя.

Мы к Эвандру плывем. Так скажите ж ему, что явились

120 Войска дарданцев вожди о подмоге просить и союзе".

Замер Паллант, поражен незнакомцев именем славным:

"Кто бы ты ни был, сойди на берег скорей и поведай

Сам отцу обо всем и гостем будь в нашем доме!"

Юноша долго в руке сжимает руку героя,

125 Вместе берег они покидают и в рощу вступают.

Дружеской речью Эней царя приветствовал, молвив:

"Лучший из греков, из всех, к кому по воле Фортуны

Я обращался с мольбой, простирая увитые ветви!

Не устрашило меня, что данайцев ты вождь и аркадец,

130 Связанный кровным родством с Агамемноном и Менелаем.813

Вера в доблесть мою и богов прорицанья святые,

Громкая слава твоя и наши общие предки, —

Все заставляло меня стремиться к тебе и с охотой

Выполнить волю судьбы. Ведь был среди тевкров пришельцем

135 Трои создатель Дардан, Атлантидой Электрой рожденный

(Греки так говорят). А отцом прекрасной Электры

Был многомощный Атлант, подпирающий небо плечами.

Вам же Меркурий – отец, а он на студеной Киллене

В горных лесах был зачат и рожден Юпитеру Майей;

140 Майи родителем был, если верить можно преданьям,

Тот же Атлант, подъемлющий свод многозвездного неба.

Значит, вырос твой род из того же корня, что род мой.

Помня об этом, к тебе я послов не слал, не старался

Ловко тебя испытать, но, судьбу и жизнь тебе вверив,

145 Сам я пришел и с мольбой к твоему явился порогу.

Давново племя814 на нас, как на вас, ополчилось войною;

Рутулы мнят, что, тевкров изгнав, уж не встретят преграды

И Гесперийскую всю повергнув землю под иго,

Оба себе подчинив ее омывающих моря.

150 Клятву мне дай и прими! Ведь средь нас немало отважных

В битвах сердец, немало бойцов, испытанных в деле".

Так Эней говорил. А царь собеседнику в очи

Пристальным взором смотрел и разглядывал долго героя.

Кратко он молвил в ответ: "О как, храбрейший из тевкров,

155 Рад я тебя принять и узнать! Как счастлив я вспомнить

Облик Анхиза-отца и голос друга услышать!

Помню я: некогда сын владыки Лаомедонта,

Ехал к сестре Гесионе Приам в Саламинское царство815

И по пути посетил холодной Аркадии землю.

160 Юность первым пушком мне щеки тогда одевала,

Всем я дивился гостям – и троянским вождям, и Приаму, —

Но выделялся Анхиз и средь них красотою и ростом.

Юной любовью к нему загорелось в груди моей сердце,

Жаждал я с ним в беседу вступить, пожать ему руку.

165 Вот почему я к нему подошел и увел за собою

В дом Финея. И он на прощанье плащ златотканый

Мне подарил, и колчан, ликийскими стрелами полный,

И золотую узду, – я теперь ее отдал Палланту.

Тот, что ты просишь, союз уж давно заключен между нами,

170 Вам и припасов я дам, и завтра, чуть загорится

Новый рассвет, вы пуститесь в путь, подкрепленьем довольны.

Ныне же, если пришли вы на праздник наш ежегодный,

С нами справьте его (отложить мне не вправе обряды),

К новым союзникам вы привыкайте за трапезой общей!"

175 Вымолвив так, повелел он снова кубки расставить,

Яства подать и гостей усадил на сиденья из дерна;

Только Энея Эвандр отличил, пригласив его рядом

Сесть на кленовый престол, на мохнатую львиную шкуру.

Юноши тут во главе с жрецом приносят проворно

180 Бычьи туши с огня и корзины с дарами Цереры,

Тяжкие ставят на стол кувшины с Вакховой влагой.

Мясо с бычьих хребтов вкушают Эней и троянцы,

Также и части берут, что для жертв очистительных нужны.816

Только лишь голод гостей утолен был лакомой пищей,

185 Начал владыка Эвандр: "Не пустым суеверьем, забывшим

Древних деянья богов, нам навязаны эти обряды:

Чтим мы обычай пиров и алтарь великого бога

В память о том, как все мы спаслись от страшной напасти,

И по заслугам дары избавителю снова приносим.

190 Прежде, троянский мой гость, погляди на утес тот нависший:

Видишь, – отброшены вдаль обломки скал, и покинут

Дом на склоне горы, и с откоса осыпались камни.

Там пещера была, и в глубинах ее недоступных

Прятался Как-полузверь и скрывал от света дневного

195 Гнусный свой лик. У пещеры его увлажненная теплой

Кровью дымилась земля, и прибиты над дверью надменной

Головы были мужей, оскверненные гноем кровавым.

Чудище это Вулкан породил, – потому-то из пасти

Черное пламя и дым изрыгал, великан кровожадный.

200 Время, однако, и нам принесло желанную помощь,

Бога к нам привело. Появился мститель великий:

Подвигом гордый, сразив Гериона трехтелого в битве,

Прибыл в наш край победитель Алкид и добычу, ликуя, —

Стадо огромных быков – вдоль реки он гнал по долине.

205 Кака неистовый дух соблазняло любое злодейство,

Хитрость любая; не мог он и тут удержаться от козней:

Самых прекрасных быков четырех увел он из стада,

Столько же телок украл, отобравши самых красивых.

Но, чтобы след их прямой похитителя тотчас не выдал,

210 Чтобы указывал он в обратную сторону, – вел их

Дерзкий разбойник за хвост, и упрятал в недрах пещеры.

Ищущим путь указать не могли никакие приметы.

С пастбища тою порой погнал Юпитера отпрыск

Сытое стадо свое, чтобы дальше в дорогу пуститься.

215 Тут замычали быки, огласив призывом протяжным

Рощи окрест, и с холмов побрели они с жалобным ревом.

Голос в ответ подала из пещеры глубокой корова,

Сделав напрасным вмиг сторожившего Кака надежды.

Гневом вспыхнул Алкид, разлилась от обиды по жилам

220 Черная желчь; узловатую он хватает дубину,

Мчится по склонам крутым к поднебесной горной вершине.

Тут-то впервые мы все увидали испуганным Кака:

Бросился тотчас бежать в испуге он прямо к пещере,

Эвра быстрей полетел, словно выросли крылья от страха.

225 Цепи железные он оборвал, на которых над входом

Камень тяжелый висел, прилаженный отчим искусством,

Глыбою дверь завалил и в пещере заперся прочно.

Но приближался уже, скрежеща зубами свирепо,

Славный тиринфский герой и рыскал яростным взором

230 В поисках входа везде. Обежал он, гневом пылая,

Трижды весь Авентин, понапрасну трижды пытался

Камень-затвор отвалить и садился трижды, усталый.

Глыба кремня на хребте над пещерой Кака стояла,

Между утесов крутых выдаваясь острой вершиной;

235 Там, как в удобном дому, гнездились гнусные птицы.

Влево клонилась она, над рекой нависая высоко, —

Справа налег Геркулес и скалу расшатал, обрывая

Корни в недрах горы, и, со склона обрушившись, глыба

Пала; паденье ее отдалось словно громом в эфире,

240 Дрогнули берег и дол, и поток отхлынул в испуге.

Кака подземный чертог открылся взору Алкида,

Новый провал обнажил глубины темной пещеры, —

Так разверзает порой напор неведомой силы

Пропасть в толще земной, и богам ненавистное царство

245 Взору является вдруг в глубине зияющей бездны,

И от проникших лучей трепещут бледные маны.

Вор, застигнут врасплох внезапно хлынувшим светом,

Заперт в полой скале, метался с воем истошным;