Любовь и война - Патриция Хэган

А капитан неподвижно смотрел ей вслед, обуреваемый странной смесью чувств. Да, он гордится своим искусством в обращении с женщинами, но почему же тогда он так упорно издевается над одной из них, доводя до бешенства и заставляя себя ненавидеть? Она была прекрасна. Господь свидетель, она дивно прекрасна! Никогда еще Тревис не целовал столь пьянящие губы и не гладил столь нежную кожу. И никогда прежде его чресла не ныли от сладкой истомы, страдая от невозможности излить свое напряжение именно в это прекрасное тело. Но тогда почему он неустанно старается возбудить к себе ненависть? И почему бы минуту назад ему не получить свое? Потому лишь, что именно этого она от него и ждет? Но даже если это и так, какая разница? Ведь это же просто смазливая южанка, обрученная к тому же с солдатом-южанином. И для Тревиса она ничего не значит, несмотря на все свои прелести. Тревис прекрасно может добиться своего – попользоваться всласть и забыть.

И тем не менее в этой чертовке было что-то такое, что заставляло Колтрейна желать большего, нежели простого соития. Хотя Тревис никогда не сомневался, что женщинам нужно это не меньше, чем мужчинам. Просто правила приличия не позволяют им выражать свои желания – по крайней мере, настоящим леди. Шлюхи еще могут позволить себе стонать от страсти, но леди – никогда. А Китти, какой бы упрямицей ни была, являлась настоящей леди, и не только по праву рождения.

Пожалуй, все могло бы обернуться совершенно иначе, повстречайся они при иных обстоятельствах. Он стал бы ухаживать за Китти, и она влюбилась бы в него. Тревис впервые встречал женщину, столь сильную духом. Большинство из них были пустоголовыми дурочками, способными только хихикать неизвестно над чем. Единственная цель их жизни – выскочить замуж. Другое дело Китти. Она обладает острым, независимым умом, ездит верхом не хуже мужчин, да и стреляет, наверное, тоже. Но вот сегодня, укрывшись в тени в углу палатки, он также видел, как Китти плачет оттого, что у нее на руках умер солдат, которому она была бессильна помочь. Да, она плакала и казалась в эти минуты такой беззащитной, нежной и удивительной. Тревис всегда чувствовал, что за огнем ненависти и холодом презрения прячется хрупкое существо, полное душевной мягкости и тепла.

Да, черт побери, ни одна женщина в мире не способна была сравниться с Китти Райт! И тем не менее Тревис не позволит ей одурачить себя и сделать полным идиотом, как когда-то обошлись с его отцом.

При одном воспоминании об этом ему стало тошно. Неужели эта боль никогда не забудется, не ослабнет? Неужели она будет преследовать и мучить его всю жизнь?

Тревис встряхнулся. Нет, он не позволит Китти взять над собой верх. Он обязательно добьется своего – она станет молить его о любви, покорная всем его желаниям. И к черту сентиментальность! Она безразлична ему, вот и все!

Полюбить женщину может только глупец, твердил снова и снова Тревис. А мудрые мужчины умеют пользоваться ими, получать наслаждение, чтобы затем уйти и не оглянуться.

А ведь Тревис Колтрейн полагал себя чрезвычайно мудрым мужчиной…

Глава 19

Дым над полем боя при Шайло давно успел развеяться, а кровь тринадцати тысяч федералов и десяти тысяч конфедератов впиталась в опаленную зноем землю Теннесси, когда капитан Тревис Колтрейн, а с ним отряд из двенадцати разведчиков, женщины-медсестры и пленного мятежника примерно четырнадцати лет от роду покинули место расположения войск генерала Гранта и отправились выполнять свое поручение: глубокая разведка на вражеской территории, выявление мест дислокации войск, их передвижений и планов кампаний – и отправка донесений Гранту.

Наступила середина мая 1862 года, и Тревис раздраженно думал, вполуха слушая своего сержанта, Сэма Бачера, что никогда прежде ночи не были столь душными в самом начале лета. Несмотря на то, что отряд находился на территории Виргинии, Тревис буквально задыхался. Обсуждая с Бачером новости с войны, он уже дважды просил его отодвинуться подальше от костра. А когда Китти протянула ему миску с кашей, капитана едва не стошнило.

– Вам не нравится, как я готовлю? – поинтересовалась она.

Как будто это ее действительно беспокоило! Правда, в последнее время пленница держалась на удивление тихо. Молча делала, что прикажут, и не путалась под ногами. Пленный мятежник во всем подражал ей – беспрекословно выполнял все работы по лагерю.

– Нет, Китти, ваша стряпня вполне съедобная, – отвечал Тревис. – Просто у меня нет аппетита – наверное, из-за проклятой жары.

Китти протянула было руку, чтобы пощупать его лоб, но капитан отшатнулся. Правда, кажется, потом она все-таки коснулась его лба или нет? Тревис и сам не помнил толком. Было душно, слишком душно, от жары путались мысли.

– Послушайте, может быть, вы не совсем здоровы? Ведь сегодня не так уж жарко. А у вас такой странный вид…

– Оставьте меня в покое! – раздраженно проговорил он, и Китти обиженно отошла.

Притворство. Эта леди лишь пытается одурачить его, заставить поверить, что он ей небезразличен. Но капитана не так-то просто поймать на эту удочку! Слишком часто то же самое пытались проделать с ним другие женщины.

– Колтрейн, ты что, не слушаешь?

Тревис встрепенулся и заметил напряженное лицо Сэма.

– Я толкую с тобой уже минут пять, а ты смотришь оловянными глазами и молчишь. Уж не пьян ли ты?

Капитан покачал головой, почувствовав, как что-то щекочет ему шею, и прихлопнул мерзкую тварь. Вши. Черт бы их побрал, они были повсюду. Хотя он старался купаться не реже раза в неделю – как только по дороге попадалась река и не было патруля мятежников, – но кровососы терпеливо отсиживались в оставленной на берегу одежде, чтобы потом с новыми силами наброситься на хозяина. Китти обратила внимание на то, как ожесточенно чешется командир, и предложила прокипятить его одежду в едком щелоке, когда он пойдет купаться в другой раз. На что он ответил предложением искупаться с ним вместе. А она улыбнулась с такой готовностью! Опять притворство! Тревис раздраженно фыркнул.

– Тревис, да что с тобой?

– Ничего, ничего, просто я устал. Ты все рассказал? Почему бы этой проклятой войне просто не кончиться поскорее! Я хочу вернуться в Луизиану, чтобы забраться в глушь, на болота, где меня оставят в покое…

– Ну, до этого еще далеко. Я же только что пытался тебе втолковать, что услышал в городе, когда покупал провизию. Помнишь, я сказал, что Линкольн надрал Макклеллану зад, и тот надолго застрял в этом Миссисипи…

Капитан кивнул. Черт побери, ну и жара! А он так устал, что все плывет перед глазами. Проклятая жара. Как, интересно, люди вообще переносят лето в Виргинии? Невероятно.