Акула пера в СССР - Евгений Капба

— … Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею Моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей! — вдруг продекламировал он.

Повисла напряженная тишина. Я был готов поклясться, что этот необычный, проницательный человек имел на мой счет свое, особое мнение — и, скорее всего, недалекое от правды.

— Вы ведь очень сильно изменились в последнее время, да, Герман? — спросил он. А потом проговорил задумчиво: — Я очень рад, что мы с вами на одной стороне. Мы ведь с вами на одной стороне?

— Безусловно, Василий Николаевич, — я шел по очень тонкому льду, нужно было быть чрезвычайно осторожным, — Хорошо бы понять, кто еще на этой самой стороне, и быть уверенным что она — правая…

— То есть левая вас не устраивает? — хмыкнул он.

О чем вообще мы сейчас говорили? Надеюсь, что не о коммунизме, социализме, капитализме и прочих"…измах".

— Общемировая тенденция показывает, что правостороннее движение всё же для человеческой натуры более привычно и естественно, — вывернулся я, — Так что там насчет передовиков, Василий Николаевич? Я с пустыми руками в редакцию вернуться не могу!

— Будут вам передовики! Как вам насчет мужских профессий, на которых работают женщины? Например — крановщик козлового крана? Сварщица? Электрик?

— Роскошно! И название — "Такой сильный слабый пол Дубровицких ПДО" — нормально?

— Отлично. Это бы к восьмому марта делать, но где вы были восьмого марта? Спали? Как там говориться — сон разума рождает чудовищ? — он, черт побери, явно кое-что понял!

Знать бы еще что…

— Так что, Василий Николаевич — разрешите выполнять? Я побежал по цехам?

— Побежал он… — Волков подошел к письменному столу и снял трубку одного из нескольких телефонов. — Наталья Анатольевна? Из "Маяка" корреспондент пришел. Да, Белозор. Поводите его по нашему хозяйству, познакомьте с процессом… Ну, и к красавицам нашим заскочите. Третьякова, Помаз, Гапоненко. Да, пусть фотографирует что хочет, он свой человек, с понятием.

Телефон жалобно звякнул, когда генеральный директор ПДО обрушил не него трубку.

— Вот теперь — выполняй. У вахты тебя наш профорг встретит, доверяю ей как себе. Материал на согласование — ей, мне, сам понимаешь, не до того теперь будет.

Я понимал, поэтому сделав прощальный жест рукой, вышел за дверь.

— Извините… — остановила меня секретарша, — Я случайно услышала… А что это Василий Николаевич читал? Какие-то стихи? Очень красиво, я и не знала, что он поэзию любит…

— Это "Пророк" Пушкина, — сказал я, — Всего хорошего!

— Да-да, до свидания… — ответила слегка рассеяно эта изящная, почти тургеневская девушка.

По речной глади скользили водомерки, над камышами вился гнус, квакали лягушки. Я поочередно загребал с правого и левого борта двухлопастным веслом, высматривая знакомые места на обрывистом берегу Днепра.

"Ласточку" я одолжил у Анатольича. У товарища Сивоконя было аж две резиновые лодки: четырехместная "Лисичанка" — ее он использовал для рыбалки, и одноместная надувная байдарка — "Ласточка". Он ее вообще не использовал, лежала себе в сарае — "абы было". А вот мне — в самый раз, для одиночного сплава и кладоискательства.

И легенда неплохая — задолбался Гера, заработался! Все в редакции видели, как я вкалывал, какие баталии у нас развернулись с шефом по поводу материала о туебнях из ЗУБРа… Но — с разрешения ОБЛЛИТа и нефтяницкого генералитета — статью пропустили, и она наделала много шума, и полетели головы. Автоколонны пролюбливать — это не дизель из баков литрами отсасывать! Это уже перебор.

Учитывая еще несколько крепких статей — типа ПДОшных прекрасных дам и прямой линии Драпезы, и моих постоянных задержек после окончания рабочего дня — просьба о паре дней отгулов никого не удивила. Так и сказал:

— Уйду я от вас в одиночное плавание! Хотелось бы в кругосветку, но придется довольствоваться сплавом по реке…

Палатку и спальник я взял напрокат — на турбазе, продуктами затарился в магазине, а лодочку предложил Анатольич. Мол, так оно проще будет обратно добираться, скручу в скатку, и как-нибудь до Лоевской автостанции уж дотащу. Он вообще предлагал забрать меня на редакционной машине, когда будет возвращаться с полей вместе со Шкловским, но я отказался: не хотел, чтобы кто-то еще видел металлоискатель.

Конечно, стопроцентной уверенности в том, что я найду серебро с первого раза, не было — всякое может быть. Главное — знал точно: клады — есть! Лежат в тени вековых дубов горшки с древними монетами, дожидаются Геру Белозора, и никто их не тронет еще лет тридцать…

— Там, там, тамтам та-тадам… — напевал я себе под нос мелодию из "Пиратов Карибского моря" и мощными взмахами весла направлял "Ласточку" навстречу сокровищам и приключениям.

Глава 22 в которой едва не появляется сотня маленьких медвежат

Ходить по бережку Днепра с металлоискателем — занятие довольно заметное. Тем более, места здесь обжитые, населенные: Переделка, Мохов, Первомайск — богатые, многолюдные деревни. Потому нужно было четко рассчитать время, когда случайных глаз вокруг будет как можно меньше.

С одной стороны — вроде бы логично выбираться за добычей ночью или ранним утром. Но это значило ходить во тьме с налобным фонарем и колупаться в земле наощупь после каждого писка прибора. А рано утром — рыбаки! В самый собачий час они выходят на берег, чтобы посидеть с удилищами, закинуть донки, побросать "пауки" и "телевизоры"… В общем — с утра я бы тут торчал как три тополя на Плющихе с самым дурацким видом. А вечером на бережок выбираются любители отдыха на природе: костерок, шашлычки, вот это вот всё…

Поэтому, как ни парадоксально, самым разумным представлялось гулять инкогнито по Невскому проспекту — то есть прочесывать берег в поисках кладов в полдень. Только дебил попрется на реку в самое пекло! Я придумал компромиссное решение — отмечать вешками каждое