Ставка на Проходимца - Илья Бердников

Я поднатужился, поднялся на корточки, упираясь рукой в бревно и кряхтя, словно старый дед. Ками с готовностью подставила плечо, но я отвел ее рукой в сторону. С усилием выпрямился.

— Что случилось?

Живая колонна ударила в землю совсем рядом, брызнули камни, над головой пролетело целое бревно.

— Давай выбираться отсюда, — проговорил я, — пока нас не раздавили, как слон — козявку. Куда все ушли?

Ками молча потянула меня куда-то в ночь, я плохо соображал — видимо, все-таки, несмотря на защиту комбинезона, получил контузию от падения крыши. Мы проскользнули мимо движущейся колонны, что была как минимум два — два с половиной метра в диаметре… Господи, так каких же размеров обладатель таких ног?!

— Давай сюда! — Ками практически волокла меня, направляла, покрикивала.

Я спотыкался, ноги заплетались, а грузно ударяющие в землю колонны все не заканчивались, мелькали то справа, то слева в свете фонарей, били, разбрызгивая грязь и камни… Ощущение, что это дурное сновидение, усиливалось все больше. Вот сейчас одна из этих сероватых в свете фонарей колонн обрушится на меня, раздавливая в блин, вбивая в раскисшую землю, перемешивая с камнями, и я проснусь… В окно засветит настырный фонарь, в форточку вольется коктейль из ночного воздуха, городского шума и индустриального дыма, где-то свистнет маневровый локомотив… Я перевернусь на другой бок и снова засну, и мне будут сниться совершенно другие сны, без сумасшедшего дождя и частокола гигантских ног…

— Сюда! — крикнула в очередной раз Ками, резко дернула меня в сторону. Что-то, что уже совсем не напоминало колонну, пролетело мимо, плюхнулось в грязь, обдав меня веером брызг…

Это было гибкое существо, понять, на что оно похоже, не представлялось возможным, так как оно постоянно двигалось, изменяя местоположение, окраску и даже, как мне показалось, форму.

Ками послала в сторону стремительной твари несколько очередей из пистолета-пулемета, но, кажется, не попала. Я нащупал над плечом рукоять дробовика и потащил его из кобуры, внутренне молясь, чтобы он был в работоспособном состоянии, так как он побывал вместе со мной под завалом.

Тварь выскочила из дождя, как мокрая вихрастая комета. Я автоматически нажал на спуск, успев сделать это чуть раньше, нежели растрепанная куча каких-то тряпок ударила мне в грудь, опрокидывая на спину совсем не тряпочным весом. Совсем рядом забилось пламя перед стволом пистолета-пулемета. Меня снова придавило что-то неподъемное, затем тяжесть исчезла, метнувшись куда-то вбок. Тут же раздался резкий визг, оборвавшийся тяжелым, но несколько смягченным ударом.

— Давай, Ле-ша, вставай!

У Ками, положительно, сегодня была такая благородная функция: поднимать мое вялое тело из грязи. Я снова гордо отверг ее плечо, хоть и отчаянно жалел об этом: ноги совсем плохо держали, да и в голове все плыло, мозг не желал концентрироваться на определенных мыслях…

Я поплелся вслед за Ками, бросил взгляд в сторону темного пятна — это все, что осталось от незадачливой твари, неосторожно попавшей под очередную колонну, словно под заводской многотонный пресс. Чувство, что это всего лишь дурной сон, покинуло меня, оставив наедине с обнаженной реальностью дождливой ночи и тяжелой поступи неизвестных чудовищ. Когда моя психика совсем отказалась воспринимать окружающее, сжалась в тугой комочек и упала вниз, повстречавшись с застрявшим в горле сердцем, Ками втянула меня под какой-то скальный козырек.

— Туши фонари!

Я шлепнулся на зад, положил дробовик на колени, выключил фонари шлема и поклялся себе, что не поднимусь, по крайней мере, до утра, а еще лучше — до следующих суток. Из темноты вынырнуло что-то невидимое, обхватило меня, так что я чуть не начал отбиваться дробовиком, но по рыданиям определил свою сестренку и обнял ее в ответ.

— Где остальные? — пробормотал я, снимая шлем и целуя мокрую Люськину макушку. — Санек, Имар, Данилыч?

Люська еще больше вжалась лицом в комбинезон, затряслась мелкой дрожью…

— Я здесь, — раздался сдавленный голос штурмана. — Имар тоже…

— А Данилыч? Данилыч в порядке?

— Тут Данилыч, — проговорил из темноты Имар. — Его привалило немного, сейчас без памяти лежит.

Я, несмотря на всю свою слабость, попытался приподняться, зашарил рукой в поисках снятого шлема… Люська уцепилась за мою шею, не пуская, всхлипывала, что-то бормотала, целуя мое лицо…

— Ле-ша, — спокойно сказала Ками, — ты Данилычу сейчас ничем не поможешь. Имар уже перебинтовал ему голову, а большего ты не сделаешь…

— Сейчас руку ему зафиксирую, — отозвался Имар. — Похоже, кисчь раздроблена.

Кисть…

Я прижался подбородком к Люськиной голове и уставился в темноту, наполненную топотом живых колонн. Плохо, что кисть. Данилычу еще транспорты водить, а как искалеченной кистью за баранку взяться? Эх…

Как-то вкривь и вкось у нас все пошло, нехорошо, скверно.

— Его сильно привалило, — сдавленно проговорил Санек. — Мне вон всю спину отбило… болит — мочи нет… Ками при обвале к Люде кинулась — прикрывать… вот они обе в уцелевшем углу и оказались. Имар отволок Данилыча на себе в это укрытие, а Людмила мне допрыгать помогла.

Я помолчал, переваривая услышанное. В каких только передрягах нам не приходилось побывать на Дороге, но почему-то всегда оставалась уверенность, что вся наша команда целой и невредимой выйдет и из этой ситуации, доберется до Точки, доставив груз… и только вспоминать будем со смехом о минувших опасностях…

Данилыч был сердцем нашего экипажа, его стержнем. Он создавал ощущение какой-то «домашности», защищенности. Приятно было ощущать, что рядом есть кто-то опытный, кто подскажет, научит… пусть прикрикнет, но поможет в любом случае. Хотелось верить, что всё будет в порядке, пока этот ворчливый, но добрый мужичок, этакий хозяин-собственник, будет заботиться о своем движущемся доме.

И вот теперь, когда этот дом на колесах утонул в потоке, а хозяин лежал без памяти, осознание беззащитности, отсутствия какого-то привычного прикрытия охватило меня с такой силой, что я сжался, еще крепче прижимая к себе сестренку.

«А если Данилыч умрет?»

Я мысленно застонал от такого предположения. Внутри нарастало ощущение ледяной глыбы, что, появившись в районе груди, стала тянуть на себя тепло тела, грозя высосать его совсем.

Мы часто не ценим того, что имеем. Я жил без отца практически от рождения, и теперь мне стало ясно, что в Данилыче я видел пусть эфемерный, но все-таки отцов образ. Да и он вел себя со мной и с Саньком словно отец двух глупых мальчишек, что нуждались и в затрещине, и в ободряющем слове.

Дорога-Дорога… ты подарила мне дружбу этого человека, ты хочешь и отобрать его у меня. Что же ты такое, есть ли у тебя хоть какие-то чувства или ты — всего лишь бесстрастный механизм переброски людей из мира в мир? Смогу ли я теперь когда-либо снова выехать на твое полотно или горечь потери заставит меня возненавидеть тебя? Хотя… в чем тут Дорога виновата? Это на мне был комбинезон, что мог защитить Данилыча. Компенсационные составляющие костюма и шлем наверняка защитили бы его от камней и бревен. А я… а я, может быть, и так бы выкарабкался: вон, Имар и Санек ведь остались живы безо всяких шебекских боевых скафандров!

Холод, холод внутри… И как мне теперь жить с такой льдиной в груди?

Из темноты раздались стон, кряхтенье, а затем сиплый голос медленно произнес:

— Всемилостивый Боже… и какого хрена мне эту чалму намотали?

Глава 2

Дай мне не то, чего я себе желаю, а то, что мне действительно необходимо.

— Черт с ним, с транспортом этим, — сипел Данилыч под шум дождя, — главное, отсюда выбраться целыми. И больше в этот поганый мир — ни ногой!

— Я обещал тебе за ним вернуться, и я вернусь, — упрямо ответил я. — Или помогу заработать на новый.

— Мы это все вмесче сделаем, — сказал Имар из темноты. — Правда?

Ответом ему была тишина, только Люська всхлипывала тихонько да дождь шумел, словно неизменное звуковое сопровождение. Я снова надел шлем, включил графику и немного высунулся из-под каменного навеса. Теперь, когда я был на некотором расстоянии от шагающих гигантов, я наконец мог более-менее нормально их рассмотреть, а не только проносящиеся мимо ноги-колонны. Графика сенсоров очертила огромные неровные силуэты, шагающие на нескольких парах ног, будто исполинские динозавры. Только вот таких больших динозавров на Земле никогда не существовало. Даже если учитывать всяких там «суперзавров», длина которых составляла метров пятьдесят вместе с шеей и хвостом. Мерно шагающие сквозь дождь многоногие чудовища также были около пятидесяти-шестидесяти метров в длину, только вот всякое подобие хвоста или шеи у них напрочь отсутствовало: просто овальная неровная туша, выглядевшая так, словно ее кто-то лепил из пластилина, да не долепил, оставив вмятины от пальцев. Каждого исполина покрывали разнообразные наросты, пучки водорослей, прочая непонятная мерзость. Высота гигантов была примерно с пятиэтажный дом, что тоже рекордно для динозавров. Сколько весит подобная туша, я даже предпочитал не думать. Я не удивился бы, узнав, что на каждой твари сидит целая колонна паразитов… Кстати, та шустрая «куча тряпок» запросто могла быть…