Кирилл и Ян (сборник) - Сергей Дубянский

…А, может, мне повезёт прям, сегодня?.. Это утро, как и каждое, начиналось с навязчивой мечты о пачке зелёных денег. Надо идти, пока их не нашёл кто-то другой!..

– Эй, – он ткнул спящего в бок, – вставай! Покажу тебе, где найти отца Геннадия, а то, глянь, на улице-то снег… Сейчас похаваем и пойдём, – он по-братски разломил остатки хлеба и заварил «чай», – и учти, дальше наши пути расходятся, понял?

– Понял, – согласился парень, подсаживаясь к столу. По его лицу было не ясно, как он отнёсся к подобной перспективе, но Шкета это и не волновало – главное: никто не сможет отнять у него зелёные деньги. Если, конечно, он найдёт их…

…Что, значит, «если»?.. Обязательно найду – не сегодня, так завтра! У меня ещё есть время до настоящего снега!..

Храм, куда направился Шкет, был одним из многих, выросших в последнее время на месте городских парков и пустырей. Строили их обычно наспех, из белого кирпича; купола не золотили, а красили серой краской, и расписывали иконостас выпускники художественного училища, но люди радовались и этому. Растерявшиеся оттого, что, оказывается, семьдесят лет поклонялись ложным идеалам, они кинулись срочно искать другие ценности, но не найдя новых, вернулись к хорошо забытым старым.

Правильно это или нет, Шкет не задумывался – он знал только, что при старом строе ему жилось лучше. Была ли в том заслуга Коммунистической партии или, наоборот, просчёты нынешнего Президента, а, может, и невнимание Бога, вдруг снова ставшего первоосновой, сменив скорбным ликом добродушного дедушку Ленина?.. Похоже, никому из них просто не было дела до какого-то Шкета. Ну, тогда и ему плевать на них на всех!..

Отец Геннадий был таким же «новоделом», как и его храм. Из литературы Шкет помнил, что поп должен жить при церкви, у него должно быть хозяйство с курами и свиньями, толстая попадья и куча толстых детишек. С отцом Геннадием Шкет не был знаком близко, но сведущие люди рассказывали, что живёт он в просторной трёхкомнатной квартире; жена у него молодая и красивая, а ребёнок всего один, и вовсе не толстый, и ходит в самую обычную школу. Сам отец Геннадий приезжал на работу в синем «Форде», и сейчас, стоя перед закрытым храмом, Шкет выискивал его глазами в потоке проезжавших машин.

– Сейчас приедет, – успокоил он своего спутника, хотя тот и не думал волноваться, – как подойдёшь, сразу начинай про сострадание, про Бога, который заботится о «заблудших овцах» – он это любит…

Шкет не успел закончить своих наставлений, потому что синий «Форд» вкатился на площадку перед храмом и остановился. Из него появился молодой человек в кожаной куртке и джинсах. Единственным, что осталось от классического образа, были бородка и длинные волосы (правда, и они оказались собраны в хвост).

– Отец Геннадий! – крикнул Шкет. Священник прищурился, и узнав его, пошёл навстречу.

– Всё-таки все дороги ведут в храм, да, сын мой? – спросил он с улыбкой.

Шкет не собирался очередной раз вступать в полемику и сразу перешёл к делу.

– Отец Геннадий, – сказал он, – тут парень ко мне прибился. У вас не найдётся чего-нибудь тёплого? А то, смотрите сами…

– У нас для всех всё найдётся. Бог милосерден. Иди-ка сюда, – отец Геннадий поманил парня, – расскажи, что с тобой случилось, сын мой.

– Я не помню, – парень вздохнул, – очнулся в парке. Ни документов, ни денег…

– Но не избитый, – заметил Шкет, – может, опоили чем?

– Господи, – отец Геннадий перекрестился, – куда катится этот мир!..

– А куда? – с любопытством спросил Шкет, но священник не удостоил его ответом.

– Значит, так, – продолжал он, обращаясь к парню, – я сейчас службу отслужу, а потом зайдём на сайт «Жди меня» – может, тебя уже ищут. Если нет, я им передам твою историю. Я уже помог найти двух пацанов, так что не падай духом – глядишь, и вернёшься домой с Божьей помощью, – повернулся к Шкету, который уже порывался незаметно уйти, – тут вчера одна женщина много всякого добра принесла. Хочешь посмотреть?

– Чего ж не глянуть? – Шкет пожал плечами.

– Приоденешься. Будешь ходить, как секретарь обкома!

– Секретарь чего?.. – Шкет вспомнил слово, когда-то сравнимое, разве что, с именем божьим.

– Не пугайся, – отец Геннадий засмеялся, направляясь к дверям храма, – дочка бывшего второго секретаря принесла, что от отца осталось. Он умер неделю назад, так я его отпевал.

– А секретарей разве отвевают? – удивился Шкет.

– Это в миру он секретарь, а перед Богом все равны. Женщина истинно верующая, – отец Геннадий открыл дверь в темноту и остановился, – она тут рядом живёт, поэтому часто ко мне заходит. Вон, в том доме, – он указал на девятиэтажку, двадцать лет назад считавшуюся «элитной», а теперь серую и обшарпанную на фоне белых новостроек, – так что, всё возвращается на круги своя – ложное превращается в прах, а истинное возносится…

– Не думаю, что у секретаря обкома всё так уж обратилось в прах, – заметил Шкет, следуя за священником, – небось, с советских времён столько осталось, что трём поколениям хватит.

– Не знаю, о бренном мы не говорили.

Отец Геннадий свернул в специальную комнату и включил свет. Шкет несколько икон на стене, но внимание его привлекала куча одежды в углу. Это были не вылинявшие ветровки и рваные джинсы, которые, вкупе с яркими майками, несут студенты в период акций по борьбе с бедностью – куча имела спокойные, строгие тона официальных рубашек, костюмов и вышедших из моды галстуков. Шкет даже не мог представить, зачем человеку столько костюмов!..

Отец Геннадий вышел и вернулся уже в рясе, надетой прямо поверх свитера.

– Идём со мной, – позвал он парня, – отстоишь службу – легче станет, а ты… – он обратился к Шкету, – выбирай тут, что хочешь. Но смотри, другим оставь. Господь не приемлет жадных.

– Оставлю, – Шкет склонился над одеждой и слышал только, как закрылась дверь.

…А зачем мне костюмы и рубашки с галстуками? – вдруг подумал он трезво, – по мусорным контейнерам лазить?.. Тем не менее взял лежавший сверху пиджак, на котором осталась дырочка от ордена и белесое пятно на лацкане, где, судя по старым портретам, носили депутатский значок; накинул на себя и важно прошёлся по комнате. Выходило, что с тем секретарём они были очень даже похожи, по крайней мере, по комплекции.

– Итак, товарищи, – произнёс Шкет, восстанавливая в памяти вышедшие из употребления фразы, – сегодня на повестке дня нашего собрания… Эх, жаль, нет зеркала!..

К пиджаку прилагались брюки и жилетка, которая сразила Шкета наповал. В прошлой жизни у него тоже было два костюма, но оба без жилеток, а ведь жилетка – это действительно шик! Вроде и совершенно бесполезная вещь, но сколько в ней солидности и какая она блестящая и приятная на ощупь!.. Он засунул два пальца в крохотный карманчик и, к своему удивлению, нащупал… Сердце замерло, потому что сразу было ясно, что это ключ. Конечно, ключ! Шкет не представлял, что он открывает, но что-то ведь должен! И хранится там наверняка нечто очень ценное – это ж не простой ключ!..