Королевство Бараглаф - Бет Хилгартнер

— Где Филин? — спросила Миледи.

— В библиотеке, — ответила Минцера. — Ран его стережет.

— А Цитанек?

— Он ушел. Эван сообщит о его перемещениях, когда они вернутся. Миледи, а Цезарь вернулся?

Она кивнула:

— Он пошел спать, но сначала доложил. Ты никогда не угадаешь, кто стоит за всем этим объединением Трущобных гильдий, — Норка! Стало очевидно, что она далеко не так безобидна, как, кажется, считает наш маленький Филин. Цезарь предложил Антагу двести империалов за Норку, если та попадет к нему в руки, и знаешь, что он ответил? Антаг сказал: «Если она попадет ко мне в руки, это прикосновение меня обожжет». И это Антаг, который, как я считала, не боится никого. Ладно, — добавила она, стараясь унять свое раздражение. — Мы назначили такую цену за голову Антрина, что, я полагаю, очень скоро друзья предадут его.

— Если это действительно Антрин, — усомнилась Минцера.

Миледи улыбнулась, но улыбка не сделала ее лицо приятным.

— Всегда сомневаешься, Минцера. В любом случае, это вопрос времени. Трущобная дружба не выдержит испытания сотней империалов. — Она пожала плечами. — И даже если этот Акулья Наживка — не Антрин, он все равно может оказаться полезным.

Минцера вернулась к счетам.

После некоторых колебаний Осел пополз вдоль прохода, стараясь не упускать Миледи из виду. Он перебирался от одного отверстия к другому, все время рискуя потерять ее. Потайной ход два раза разветвлялся, и у каждой развилки Осел тщательно запоминал, какой символ был выгравирован на стене. Это сильно замедляло его продвижение, зато помогало не заблудиться.

В следующее отверстие мальчик увидел просторную комнату, уставленную рядами полок с книгами. Маленькая фигурка в ливрее Гитивов одиноко сидела у столика хассе, задумчиво перебирая резные Фигуры. Вздрогнув, Осел узнал Филина. Он услышал как открылась дверь. Осел заметил, что при появлении Миледи у Филина на лице появилось выражение настороженности. Она разглядывала Филина стоя спиной к Ослу. Что бы там Филин не увидел в ее лице, его озабоченность переросла в страх.

— Миледи? — прошептал мальчик.

Она некоторое время молчала, потом сказала:

— Твоя подружка Норка создает мне трудности Ты не знаешь, с чего бы это?

Филин поднял голову. Лицо его было бледным, но решительным.

— Элхар убил Кису, — твердо сказал он. — Полагаю, этим он вызвал ее вражду.

Осел не мог видеть лица Миледи, но почувствовал, как она напряглась.

— Киса была трущобной крысой.

— О, боги, Миледи, я тоже был трущобной крысой! И Норка — трущобная крыса. Но у нее есть чувства и друзья, и она им предана. Она очень смелая и решительная и, наверняка, в ярости.

— А ты, Филин, ты — смелый, решительный и в ярости? — спросила Миледи; ее мягкий тон заставил Осла напрячься.

— Я испуган, — с горечью прошептал Филин, — и я ваш раб.

Миледи повернулась спиной к Филину. Осел задрожал, рассмотрев ее лицо: такое холодное и беспощадное.

— Мой маленький Филин, — сказала она сладким голосом. Потом резко обернулась и взглянула на своего раба. — Чего ты больше всего боишься? — Руки ее были подняты, как лапы хищника.

Филин увернулся, но ничего не сказал. Она схватила его и встряхнула.

— Отвечай мне!

Очевидно, Филин справился со своим страхом.

— Миледи, я ваш раб. У меня нет выбора. Я должен плясать под вашу дудку. И я больше всего боюсь, что разучусь этому противиться.

Осел задержал дыхание. Он был уверен, что Миледи ударит Филина. Но, к его большому удивлению, она начала смеяться. От этого смеха по коже пошли мурашки. Она потрепала Филина по щеке рукой, похожей на когтистую лапу.

— Не бойся, — успокоила она его тоном, от которого стыла кровь. — Я найду способ постоянно напоминать тебе, что ты должен меня ненавидеть. — С этими словами она ушла.

С лица Филина исчезли все краски. Он доковылял до столика хассе и схватился за него так, что побелели костяшки пальцев. Глаза его были широко раскрыты и устремлены вдаль, будто он видел то, что недоступно остальным.

— Нет, — прошептал он с болью. — О, Миледи, нет. — Потом упал на пол.

Осел, потрясенный, не мог сдвинуться с места. И вдруг он услышал — очень близко от себя — беззвучное ругательство и потом торопливые шаги, приближающиеся торопливые шаги. Он вжался в нишу, молча проклиная все на свете. Мальчик вспомнил о человеке, который, как сказала Минцера, стережет Филина. Шаги еще приблизились. Он задержал дыхание и скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то пронесся мимо. Короткий щелчок замка, и его ослепил луч дневного света. Охранник открыл одну из секретных панелей, через которую можно было попасть в комнату, ринулся в библиотеку и закрыл за собой панель. Ослу хотелось остаться и посмотреть, все ли в порядке с Филином, но нужно было удирать, пока охранник занят.

Филин лежал на спине, рассматривая потолок над своей постелью. В комнате царил полумрак, так как Минцера задернула шторы, но полуденный свет упорно пробивался внутрь. Он не устал, просто ему было одиноко и страшно. Когда он упал в обморок в библиотеке, Миледи привела его в чувство при помощи каких-то ужасно вонючих солей (столь же эффективных, как холодная вода, но после них хоть не остается беспорядка, с удовлетворением отметила Миледи). А потом она и Ран буквально поджарили его, выпытывая, что он видел на этот раз. Филин дрожал. Кроме всего прочего, он увидел мятежи. Он сказал об этом Миледи — для жителя Трущоб воспоминания о мятеже были страшнее кошмара. Об остальном сказать не решился: в своих смутных видениях, которых он уже начал бояться, он увидел, как какой-то огромный мужчина идет за Норкой с оглоблей в руках; а Мышка вонзает свои зубы в руку Рана (Рана, который был здесь же и допрашивал его!). На этот раз ему удалось сдержать приступ рвоты, но, когда Миледи закончила допрос, она велела Минцере дать ему снотворного. Он отказался пить вино с лекарством, хотя управляющая заверила его, что это не хацет. Филин пообещал, что постарается сам заснуть или хотя бы притвориться.

Слезы лились у него из глаз, стекая по вискам. Ему необходимо было узнать, все ли в порядке с его Друзьями; ему хотелось с кем-нибудь поговорить; как жаль, что Цитанека сейчас не было рядом. Видения и сами по себе были ужасными, а вкупе с Исивой и Элхаром да постоянной опасностью — причиняли ему неимоверную боль. Его нервы были натянуты до предела, жизненные силы — на исходе. Ему нужен Цитанек. Почему он не мог дотронуться до разума Цитанека? Почему он находил контакт не с ним, а с теми двумя чужеземцами и богиней?

Богиня. Задумчиво он дотронулся до камня. Цитанек подыскал для него кожаный кошель на шнурке, чтобы он мог носить свой талисман на шее. Но что это значило?