Вирус - Сергей Гатаулин

— Теперь все понятно, — пробормотал он, вытаскивая из памяти нужные кадры. — Когда должен был рвануть бензовоз, мы прыгнули туда, едва не угодив под столб, нырнули обратно, а Кудников на своей развалюхе появился в момент нашего возвращения оттуда, — добавил Дмитрий, наталкиваясь на умоляющий взгляд Анатолия.

— А можно для не особо сообразительных телохранителей еще раз? Туда — это, извиняюсь, куда?

— Называй как хочешь: другой мир, иная реальность, параллельная Вселенная, соседняя ветвь Древа Времен.

— Стоп, стоп, стоп! — завопил Анатолий, поднимая руки. — Оглянись вокруг!

Дмитрий повертел головой и понял, что телохранитель прав. Развороченная взрывом прихожая, заваленная обломками мебели. Остатки одежды, перемешанные с кусками бетона, вырванными из закопченной стены. Кухня с переломанной мебелью. Холодильник, превращенный в развороченную гигантскую банку из-под кока-колы. Сплошной сюр. Место и впрямь не располагающее к обсуждению научных теорий. Сочувственно взглянув на хозяина квартиры и не придумав ничего лучшего, он махнул рукой:

— Это всего лишь вещи!

Медведев вымученно улыбнулся:

— Ты в курсе, что все, о чем ты сейчас говорил, не просто слова, а серьезная научная теория, эвереттовский «фрактал времен»?

Потемкин хлопнул глазами, не понимая, что с ним происходит, испуганно осмотрелся. Он вдруг обнаружил, что непонятным образом может воспринимать не только обозримое взглядом пространство, но и соседнюю комнату, и ту, что рядом с ней, и площадку в подъезде, и лестницу. Пытаясь прочувствовать и зафиксировать в памяти сопровождающие этот феномен ощущения, он сосредоточился. Картинка тут же исчезла. Тогда он вновь расслабился, закрыл глаза — и тут же в голове возник подъезд с испуганными жильцами перед дверью профессора.

— Дмитрий Степанович, успокойте соседей, а то они… — произнес он, выглядывая за пределы подъезда, и замолк.

Белый, только что выпавший снежок покрыл землю, маскируя свежий мусор. Пятнистые комбинезоны, пытаясь оставаться незамеченными, мелькали среди деревьев. Дмитрий с волнением, пытаясь нащупать предел своих возможностей, устремил взгляд еще дальше, через двор. В поле зрения втиснулся соседний дом, с сотнями темных окон. Лишь некоторые из них, словно прожектора, концентрирующие человеческие эмоции, пылали фиолетовой злостью и пунцовым раздражением. Дмитрий «всмотрелся» в один из светящихся прямоугольников и ощутил специфический аромат просачивающегося сквозь стекло страха, замешанного на любопытстве. Пришедшее вслед за этим холодное спокойствие плавно перешло в тупую сосредоточенность. Он на секунду отвлекся от чувств человека, видневшегося в оконном проеме, и в этот момент дневной свет отразился в оптическом прицеле винтовки, смотрящей прямо в его лицо.

— Да что же это такое! Неужели опять? — застонал он, присматриваясь к бородатой физиономии.

Спокойный взгляд — теперь уже без эмоций. С чувством, с толком, с расстановкой (как в тире) стрелок вышел на позицию. Будучи уверенным, что клиент не может его видеть, он не торопился.

Не отрывая глаз от тонкого пальца, лежащего на курке, Дмитрий спокойно, но достаточно громко произнес:

— Всем без спешки отойти от окна! Снайпер в доме напротив. Последний этаж, окно открыто. Полковник, сообщите своим людям. А вы, Ванькин, не дергайтесь! Он целит в меня, но может и промахнуться.

Полковник мгновенно оказался на полу, выхватывая миниатюрную рацию, отполз к окну и уже оттуда выкрикивал указания:

— Да, живым! Последний этаж!

Дмитрий вновь сфокусировался на стрелке. Всклоченная борода, цепкие глазки, пухлые щеки, верхняя губа медленно накрывает нижнюю, палец тянет курок. Выстрел!

Время, останавливаясь, стало густым и тягучим, как сироп. Мгновения лениво поползли, приближая маленькую пулю к его голове. Металлический цилиндрик все ближе, а Тромба все нет. Ощущение тела не исчезает, оно сковано страхом и ожидает удара пули. А что, если он и вовсе не появится? Еще мгновенье… Нет!!

Глава пятнадцатая

СТАРЫЕ СПОРЫ, НОВЫЕ СРАЖЕНИЯ

Если «послание божье» материализуется в виде снаряда, то лучше найти его отправителя. Война симбионтов на фоне церковной сети

Комната дрогнула, теряя очертания. Предметы поплыли перед глазами, удаляясь, исчезли. Дмитрия куда-то несло, выворачивая на ходу, разбрасывая на молекулы. У него не было чувств — они исчезли вместе с превратившимся в цепочку атомов телом. Вместо привычных ощущений — вывернутая наизнанку Вселенная и непроглядная тьма. Но и она прожила недолго, через миг сменилась ярким светом. Шаг — и Дмитрий за белоснежной колонной.

Иконы на стенах, изображения святых на потолке, множество свечей и тихий шепоток верующих. Крестятся, беззвучно шевеля губами; крестятся, покорно склонив голову; крестятся, поднимая виноватые, полные мольбы глаза к небу.

Дмитрий осмотрелся, ошеломленный мгновенным перемещением, вспомнил Пугачева. Откуда-то сбоку, неслышно ступая по мраморному полу, появился молодой человек крепкого сложения и церковной наружности. Большой, нескладный, хоть и безбородый детина. Борода не выросла еще — годы не те. Черная ряса, несмотря на немалый рост хозяина, касаясь пола, путалась под ногами. Кажется, парень еще не привык к своему одеянию — или одеяние не привыкло к нему. Увалень, одним словом. Выглядит вольно: нет в его взгляде напускного смирения и кротости нрава.

— Отец Михаил ждет вас, — пропел он, глядя прямо в глаза Потемкину. — Прошу за мной.

Дмитрий взглянул в глаза молодого человека и понял, что тот не так молод, как ему показалось вначале: взгляд задумчивый — непростой.

— Меня ли, батюшка? — удивился Потемкин, подражая встречающему его божьему человеку.

— Тебя, Димитрий, тебя!

Искорка, мелькнувшая где-то в глубине темных глаз, быстро разгорелась, осветила радостное лицо, и монах весело подмигнул изумленному Потемкину. Затем спрятал взгляд, повернулся и, не оглядываясь, двинулся в сторону большой дубовой двери.

Массивные створки со скрипом разошлись, пропуская молодых людей на лестницу, ведущую к кабинетам, расположенным на втором этаже. Здесь, по-видимому, располагались кельи священников, занимавших более высокое положение. Когда-нибудь простые монахи, подметающие скромными рясами мраморный пол, смогут занять комнаты поближе к Богу. Когда-нибудь, но не сейчас. Пока благодати не хватает. В одну из таких «скромных келий» загадочно улыбающийся крупногабаритный монашек и провел Потемкина.

Пересекая порог, Дмитрий внимательно огляделся. Массивный стол, стоящий посреди комнаты, терпел на себе многочисленные распятия, иконы и иконки, четки и ворох предметов непонятного назначения. Терпел и не прогибался от старости, ибо старость его была благородная — по-настоящему дубовая. Всенепременное Евангелие в добротном, тисненом золотом переплете лежало в центре стола, за которым восседал почтенный, седой как лунь старец. Длинные белоснежные, отсвечивающие серебром волосы, ниспадающие на хрупкие плечи, туманной дымкой окутывали голову батюшки. Доброе лицо, внимательные глаза — прямо Дедушка Мороз перед вручением новогодних подарков.