«Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова - Леонид Наумов

Разгромив главные силы противника в южных районах Приморского края и удерживая оккупированные районы частью сил, японские войска перегруппировывают свои главные силы на северный и западный фронты, наносят удары и громят силы противника, которые могли вторгнуться в Маньчжурию на этих направлениях, затем наступают до рубежа Рухлово — западные скаты Б. Хингана…»

Своеобразным ответом на это было выступление маршала Блюхера на XVII съезде: «Наблюдая военные мероприятия японского империализма, мы не могли и не можем остаться к ним безучастными… Мы крепко, на замок запираем наши границы… Воевать мы не хотим, но если нас заставят, вынудят, то Особая Краснознаменная Дальневосточная Красная Армия — от красноармейца до командарма, как беззаветно преданные солдаты революции — под непосредственным руководством Центрального Комитета партии ответят таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма» [106, с. 440]. Где это они рухнут? В Маньчжурии? В Китае? А может быть, на Островах Восходящего Солнца? Впрочем, для этого нужен флот…

В нашу задачу не входит анализ сложной политической игры, которую вело советское руководство в тихоокеанском регионе. Ясно, что, с одной стороны, многие руководители видели главную свою задачу в поддержке мирового революционного движения. И Коминтерн, и НКВД, и военная разведка вели работу в Китае и Корее. С другой стороны, важно было не спровоцировать конфликт, в котором СССР оказался бы с Японией один на один.

Военная подготовка сопровождалась дипломатическими усилиями. Народный комиссар иностранных дел Литвинов поддержал предложение о так называемом «Тихоокеанском региональном пакте» — некоем аналоге европейской системы коллективной безопасности: «только такой пакт может окончательно прекратить агрессию Японии и обеспечить мир на Дальнем Востоке. Япония не могла бы, и не смела бы, противопоставлять себя тихоокеанским государствам и рано или поздно сама присоединилась бы к ней».

Однако этот проект не реализовался прежде всего из-за отказа США.

Китай предлагал СССР двухстороннее соглашение, но Сталин уклонялся от этого. 7 июля 1937 года началась японо-китайская война.

28 июля японская армия вошла в Пекин. 12 ноября в Шанхай, 13 декабря японцы вошли в столицу гоминьдановского Китая — Нанкин. Для СССР начавшаяся война открывала новые возможности. Во-первых, чем серьезнее японцы втягивались в войну с Китаем, тем меньше была вероятность нападения на Приморье из Маньчжурии.

Во-вторых, Китай был заинтересован в военной помощи СССР, и у Кремля появился серьезный инструмент давления на Чан Кайши.

В-третьих, в случае поражения японцев в Китае у СССР возникала возможность нанести удар по самураям с тыла.

Именно поэтому 21 августа 1937 года был заключен договор с Чан Кайши. С осени начались поставки советского вооружения в Китай. В итоге с октября 1937 года по сентябрь 1939 г. китайская сторона для борьбы с японским агрессором получила из Советского Союза 985 самолетов, 82 танка, более 1300 орудий, свыше 14 тыс. пулеметов. Они оплачивались на основе кредитных соглашений 1 марта 1938 года и 1 июля 1938 года.

Одновременно с этим в Монголию в августе 1937 г. вошел корпус Конева — готовился военный конфликт с Японией.

Одновременно произошла смена полпреда СССР в МНР. Новым дипломатом стал комиссар ГБ 3-го ранга С. Н. Миронов. При его активном участии в стране развернулись массовые репрессии.

Союз с Гоминьданом должен был вызвать сопротивление среди работников Коминтерна. Когда в декабре 1936 года генерал Чжан Сюэлян арестовал Чан Кайши, реакция части ИККИ была однозначной, вспоминал сотрудник Коминтерна Го Шаотан (Г. А. Крымов): «Надо кончать с Чан Кайши». Не нашлось никого, кто бы высказался против необходимости рассчитаться с этим злейшим врагом китайского народа… В коридоре я встретил Мануильского. Он потирал руки и, обняв меня, сказал: «Попался голубчик» [102, с. 115].

Сталин потом обвинял посла в Китае Богомолова в том, что тот неправильно информировал Кремль о ситуации в Китае: «Богомолов очень тормозил заключение пакта о ненападении. Он нас убеждал, что Чан Кайши заключать договора не хочет, он стремится лишь разговорами о договоре шантажировать Японию… Богомолов нас также убеждал, что вся оборона Китая ничего не стоит, что Шанхай не продержится более двух недель, что вообще Китай может сопротивляться не более трех месяцев, что Чан Кайши колеблется. Но вот проходит месяц, Шанхай обороняется, мы вызвали Богомолова и спрашиваем: ты кто такой?» [64, с. 135–136]. Сталин назвал Богомолова «троцкистом» — имея в виду, что именно «левые» в 20-х гг. выступали против Гоминьдана.

Спустя год японцы получат информацию, что Блюхер выступал за войну с Японией: «СССР должен нанести удар по Японии в интересах национально-освободительного движения в Китае» [102, с. 144].

Кто из советских руководителей на самом деле отдавал предпочтение «революционной перспективе», а кто был настроен прагматично — предмет отдельного анализа специалистов. Сталин мог только приписывать Богомолову свои собственные сомнения…

Как известно, в апреле 1936 года в командовании РККА возникла дискуссия между Тухачевским, с одной стороны, и Якиром и Уборевичем — с другой. Первый считал, что есть реальная угроза войны на два фронта уже в 1937 году, причем главная опасность, с его точки зрения, исходила от Германии. Оппоненты считали, что стратегически наиболее важным является дальневосточный театр военных действий.

Именно в этой ситуации в военно-политическом руководстве страны начинается интрига, направленная на снятие Блюхера с должности командующего ОКДВА. «И вот начинается кампания, очень серьезная кампания, — говорил Сталин 2 июня 1937 года, защищая В. Блюхера. — Хотят Блюхера снять… Агитацию ведет Гамарник, ведет Аронштам… Более того, они убедили руководящий состав военного центра, что надо снять… Путна бомбардирует. Аронштам бомбардирует нас в Москве, бомбардирует Гамарник…»

В качестве кандидатуры на должность командарма обсуждаются Уборевич и Тухачевский. Однако спустя год, летом 1937 г., Сталин уже публично берет под защиту маршала Блюхера: «Почему, спрашивается, объясните, в чем дело? Вот он выпивает. Ну, хорошо. Ну, еще что? Вот он рано утром не встает, не ходит по войскам. Еще что? Устарел, новых методов работы не понимает. Ну, сегодня не понимает, завтра поймет, опыт старого бойца не пропадает. Посмотрите, ЦК встает перед фактом всякой гадости, которую говорят о Блюхере. Когда он приезжает, видимся с ним. Мужик как мужик, неплохой».

Означает ли это, что Сталин верил Блюхеру? Вряд ли. Просто уничтожив группировки и Тухачевского, и Якира — Гамарника, и Уборевича, он не хотел пока лишаться этого маршала, который ненавидел и Гамарника, и Тухачевского.

Одновременно с этим в Монголию в августе 1937-го вошел корпус Конева — готовился военный конфликт с Японией.

Началось стремительное наращивание военной мощи ОКДВА. Именно на Дальнем Востоке дислоцировались 12 кадровых дивизий, численностью 10 000 человек.

Всего в танковых бригадах ОКДВА было 1058 танков. Кроме того, надо учитывать, что в дивизиях были по 3 роты танков Т-28 и 10 танков Т-38. ВВС насчитывали 24 авиабригады общим числом самолетов 2623.

Согласно записке Генштаба РККА от 24.03.38 в случае войны (в том числе и с Японией) на Дальнем Востоке должно быть развернуто 40 стрелковых дивизий, 5 кавалерийских дивизий, 7 танковых и 3 бронебригады.

К концу 1938 года на Дальнем Востоке должно было бы быть 38 авиабригад — 2864 самолета.

28–31 мая 1938 г. на заседании Главного военного совета Блюхер сделал доклад, в котором утверждал, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны. Сталин категорически запретил привлекать красноармейцев на разного рода хозяйственные работы и потребовал от Блюхера возвращения в части к 1 июля 1938 г. всех бойцов, находящихся в таких командировках. Солдаты были нужны в строю — к этому моменту Отдельная Краснознаменная Дальневосточная армия была преобразована в Дальневосточный фронт. Мне кажется, многозначительное переименование.

Но за Блюхером должны были присматривать чекисты. Как мы помним, Люшков — украинский чекист. Вслед за Балицким переведен в Центр, но когда Балицкий вернулся на Украину, Люшков остался в центральном аппарате. Заместитель Молчанова, активно участвовал в расследовании убийства Кирова. Потом Люшков говорил, что процессы 1935–1936 гг. были сфабрикованными, но продолжал служить. В конце августа 1936 г. его переводят в Азово-Черноморский край: лидер «северокавказцев» Евдокимов был направлен, чтобы ликивидировать «шеболдаевщину», Люшков должен был ему помочь. Арест Молчанова, возможно, напугал Люшкова: если начальник — «враг», то кто — заместитель? Однако он активно включается в чистку, вместе Евдокимов и Люшков собирают материалы, разоблачающие «шеболдаевщину», доклад об этом Евдокимов делает на февральско-мартовском пленуме ЦК. 3 июля 1937 года комиссар 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков был награжден орденом Ленина и был назначен начальником УНКВД Дальневосточного края.