Терапия Ошо. 21 рассказ от известных целителей о том, как просветленный мистик вдохновил их работу - Свагито Либермайстер

Одним из важных системных принципов, которые я упомянул, является то, что родители отдают детям, и дети, соответственно, принимают. Эта правда является биологическим измерителем отношений. Очевидно, что всем нам подарили жизнь наши родители. Мы получили от них наше физическое тело, а также огромное количество других подарков, так что не существует никакого соизмеримого способа, каким ребенок мог бы расплатиться.

Но есть и другой аспект – давайте назовем его духовным, – в котором дети могли бы отдавать своим родителям, а родители могли бы получать. Здесь функционирует еще один закон: человек более осознанный может отдавать кому-то менее осведомленному, независимо от вида их биологического родства.

Ребенок может поделиться своим знанием и пониманием, что, по сути, является другим видом благодарности, не материальным. Оно отдается без меры, без действий. Ребенок остается ребенком, а мать остается матерью, но когда человек в состоянии оставаться полностью бдительным и осознающим, то обычный, биологический аспект их отношений теряет свое значение.

Вот пример из обычного сеанса.

Одна женщина, я буду называть ее Джейн, испытывала трудности в отношениях с матерью. Когда я разместил представителей ее матери и ее друг напротив друга, ее мать не могла смотреть на нее, а продолжала смотреть в пол, что, как правило, означает, что у нее умер близкий родственник. Спросив об этом клиентку, я узнал, что ее мать потеряла шестерых детей (три пары близнецов) вскоре после их рождения.

Когда мы разместили представителей умерших детей лежащими на полу перед матерью, она замерла, не в состоянии двигаться или чувствовать что-либо. Очевидно, она не смогла преодолеть боль потери. Представитель Джейн на другой стороне сразу же присоединился к детям, ее братьям и сестрам, и лег рядом с ними, испытывая от этого своего рода облегчение.

Так как никаких дальнейших действий не последовало, я прервал сессию и спросил клиентку, испытывает ли она желание умереть и замечает ли она одинаково травмированное выражение на лице ее представителя и представителя ее матери.

То, что мы видим здесь – это пример слепой и безусловной любви ребенка к своей матери. Мы называем эту любовь «слепой», поскольку Джейн пыталась спасти свою мать от необходимости испытывать боль потери своих детей, бессознательно говоря: «Я умру за тебя», – не учитывая то, как ее мать отнесется к этому. Она делает себя «больше» своей матери, тем самым нарушая принцип системного порядка.

Я спросил свою клиентку: «Что, как ты думаешь, почувствовали бы твоя мать, братья и сестры, если бы узнали, что ты тоже хочешь умереть?» Джейн сразу же осознала, что им бы этого не хотелось.

Я снова сделал расстановку, поместив туда непосредственно саму клиентку. Когда она смотрела на своих братьев и сестер, я попросил ее обратить внимание на то, какими спокойными и мирными они выглядели и что они пребывали в согласии со своей судьбой. Я также поместил человека за их спины представлять «жизнь».

Через некоторое время Джейн тоже успокоилась, хотя слезы катились по ее лицу. Она вышла из состояния смерти и почувствовала любовь к братьям и сестрам, а также к матери, которая страдала от такой тяжкой травмы.

Теперь впервые ее мать смогла посмотреть на нее с чувством облегчения.

Я попросил ее сказать своей матери: «Спасибо, что ты не сдалась и попробовала снова, теперь я постараюсь изменить что-то в своей жизни. Я остаюсь».

В этой части работы можно видеть, как сессия развивается от слепой до осознанной любви – как, привнося осознание в ситуацию, мы прикасаемся к более высокой форме любви. Мать родила Джейн, но была отдалена от нее, так как боролась с травмой потери такого количества детей. Джейн, будучи ребенком, не могла этого понимать. Она могла только чувствовать горе матери и ощущать, будто умирает сама, желая спасти свою мать от боли.

Теперь, будучи взрослым человеком, она осознала, что это лишь усугубило бы горе ее матери, не принесло бы ей никакого облегчения. Видя спокойствие своих братьев и сестер, воспринимая их раннюю смерть как движение жизни, учитывая то, через что прошла ее мать, Джейн смогла отстраниться от своей вовлеченности. Она поняла, что, учитывая сложность ситуации, она получила все наилучшее, что ее мать могла дать.

Джейн изменила свою перспективу, перестав фокусироваться на том, что она не получила, и обратив внимание на то, что получила. При этом освободилась не только она, но и ее мать. Таким образом, родитель может извлечь выгоду из растущей осознанности ребенка. Впервые мать Джейн смогла взглянуть на дочь с облегчением. До этого для матери было невозможно выйти за рамки своей травмы и привязанности к потерянным детям.

Родитель дарит ребенку жизнь. На другом уровне ребенок может подарить любовь и понимание родителю, а родитель может их принять. Но это своего рода «данность», а не «действие» и не попытка спасти кого-то от боли.

Такой сценарий часто происходит в расстановках. Он показывает, как полученные травмы передаются от одного поколения к другому. Боль матери становится болью дочери, и если не пройти через нее осознанно, то дочь передаст ее своим детям.

Тем не менее, Джейн необходимо было смириться с тем, что ей не хватало внимания матери, и научиться исцелять раны. Теперь ей будет проще, так как она осознала системный контекст. Так системная работа может сопровождаться соматической работой над травмой, помогающей клиенту интегрировать сложный жизненный опыт и на физиологическом уровне.

Семейные расстановки и исцеление травм

Большинство событий, которые приводят к системным нарушениям, являются травматическими. Особенность семейных расстановок в том, что они показывают, что травмы прошлых поколений и даже целой страны могут оставить свой след на личности. Признавая реальное существование травмы, семейные расстановки не предлагают конкретную концепцию ее исцеления на физиологическом уровне. Травмированным клиентам требуется иное обращение, нежели всем остальным. Не каждый способен воспринять полное воздействие расстановки.

Новый подход к семейным расстановкам, где мы работаем больше со спонтанными поступками представителей, как правило, разворачивается постепенно и тонко, оставляя больше времени для интеграции. Это ближе к телесно-ориентированной терапии, которая рассматривает травму как событие, влияющее на тело и нервную систему.

Понять, что на самом деле происходит с травмой не только на уровне психологии, но и физиологии, полезно. Чтобы исследовать эту тему подробнее, придется выйти за рамки тематики данной главы, но я обозначу несколько моментов. Часто травмированные клиенты либо гиперактивны, либо пребывают в диссоциированном состоянии. В таких случаях перед началом расстановки полезно снизить уровень возбуждения клиента и помочь организму избавиться от избытка энергии, с которой связана неразрешенная травма. Этот предварительный процесс фиксирует клиента в настоящем моменте и делает этот момент более доступным для наблюдения, поглощения и интегрирования работы.

Я обнаружил, что поощрение клиента в начале сессии отслеживать свои телесные ощущения, проходя через циклы активации и сброса, может помочь мне выделить самого важного члена семьи, с которого следует начинать расстановку. Ответы тела клиента ведут нас к тому, что действительно имеет значение.

В этом простом примере можно видеть, как работа с физиологией помогает и подготавливает к системной работе.

Женщина, около сорока лет, участвует в сессии. Довольно пуглива, ее тело дрожит, и она с трудом может говорить нормальным голосом. Прежде чем спросить о ее проблеме, я помогаю ей успокоиться. Я предлагаю ей не бороться с трепетом чувств, а сфокусироваться на той части тела, которая меньше страдает и пребывает в относительном спокойствии. Это помогает ей легче переносить активацию, и вскоре у нее получается сбросить с себя некоторое физическое напряжение.

Также я помогаю ей понять, попросив ее оглянуться вокруг, что она находится в безопасной и благоприятной обстановке.

После заземления, что очень ей помогает, она говорит мне, что в памяти возникает ее отец, душащий ее подушкой, когда ей было около шести лет. Она вспоминает, что чувствовала, что скоро умрет. Не вдаваясь в это подробнее, я напоминаю ей, что она не умерла и, когда она немного расслабляется, спрашиваю, не помнит ли она, где была ее мать в это время, и не было ли какой-либо поддержки с ее стороны.

Она говорит мне, что ее мать и другие родные братья и сестры наблюдали за происходящим и, кажется, были парализованы. Она вспоминает ощущение, что сдалась и перестала бороться. Я спрашиваю, возможно ли, что эта реакция стала тем, что спасло ее, и она соглашается. Я указываю на ее способность отпускать и смиряться как на личный ресурс, который спас ей жизнь. После этого ее энергия постепенно начинает расширяться. Ранее ее энергия стягивалась с периферии ее тела и сдерживалась в центре, конечностям не хватало заряда, и они находились «на грани падения» – типичный тип физического состояния, основанного на страхе.