Двенадцатая дочь - Арсений Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бисер, ты? Что стряслось, дружище?
— Мне нужен твой совет, Стень.
— Да-да, конечно… Я всегда готов помочь, и особенно…
— Метанку знаешь? — перебил я.
— Полуденицу? — взволнованный взгляд замигал. — Знаю… Тебе нужна информация?
— Да. Тут такое дело… Важно мне знать: она нормальная девочка или… ну ты понимаешь? Нормальная девушка или совсем законченная ведьма?
Заметался перепуганный Стенька на маленьком экране — бедный, маленький, взъерошенный: роется в каких-то пергаментах, трогает цветные кнопочки… Стенька умный, он все знает. Вот сейчас он ответит. И я сразу пойму очень многое.
— Сейчас-сейчас, Слав… Я наведу справки…
Если ведьма, значит, вполне могла с Данькой трахаться.
А что ей, бабе-яге? Не все ли равно с кем? Лишь бы медом накормили.
Но… не верю я почему-то. Она не развратная! На словах — это одно. А на деле вообще, может быть, девочка. С Рогволодом было? Не было. Со мной было? Было? Не было. Как ни крути, одни разговоры, что ведьма. Нет, не верю.
— Слав, ты слушаешь? Я нашел… Я поднял спокойные глаза.
— Тут такие дела, Слав. Никакая она не дочь Катомы.
— А кто?
— Мужайся, Бисер. Самая натуральная нежить. Плены Кибалы двенадцатая дочь.
Двенадцатая дочь
— Кто там? Кто? — злая бровастая харя выглянула из дверного окошка.
— Конь в манто! — рявкнул я, обдавая охранника перегаром. — Открывайте, идиоты! Региональный мерлин пришел, трепещите.
Позеленелые створки трехметровых ворот посадникова двора дрогнули и попятилась, образуя едва заметную щель… «Прочь с дороги!» — атакующе взвыл я; малютка-Гнедан угрожающе засвистел — мы ломанулись напролом сквозь прогнувшийся, задрожавший строй боярских холопов. Мигом влетели по ступеням на высоченное крыльцо, яростно и рьяно, как два паровоза, прогремели по бревенчатым мостам, вломились в парадные сени… Вдруг — квадратные комоды отделились от стены: братья-близнецы в кольчугах! Охранники! Этот кудрявый, а тот в шапке. Один с глупым лицом, другой, наоборот, лысый. Левый с топором, а правый — с секирой…
Как прыгнут наперерез, гады:
— Стоять! Не ведено пущать! Сдать оружие!
— Ты че — разбух, смерд?! — изнемогая от злобы, простонал я. Оскалил зубы, как Н.Михалков в известном фильме. — Ты меня не узнал, может быть?! А так?! (Стремительно побагровев, я быстро вставил пальцы рук в собственные ноздри, выкатил глаза и раздул щеки, одновременно оттопыривая мизинцами уши.) А так?!
— П… П-п! — опешил левый охранник; правый в испуге выкатил глазные яблоки: — Мстислав Лыкович?!
— Вот именно! С тобой, негодяй, разговаривает само Их Вельможное Сверкательство сэр Мстислав Благословенный, герцог фон Бисерофф! Мне нужна срочная тайная аудиенция у посадника Катомы! В смысле — покалякать надо со стариком.
— Ой. Ну так бы сразу сказали, — пискнул лысый шкаф. — Прошу входить, ваше сверкательство…
И двери — дубовые, резные, тяжкие двери боярского терема — отворились, впуская меня… впуская меня… гхм. В темную душную приемную — длинную, как вагон метро, и столь же забитую народом. Я поморщился: купчишки сидят, разложив на коленях рушнички с харчиком, тихонько жалуются друг другу на рэкет и зверства налоговой полиции. Потеет в высоких шапках мелкая аристократия, кашляют в бороды ветераны былых походов, клюют носами разряженные богатые вдовы, дожидаясь приема у посадника…
— Р-р-разрешите! — Я врезался в толпу: неловко толкнул купца, наступил на корзинку, уронил запищавшего ребенка, пихнул, дернул, дыхнул — и ловко-ловко так пошел по ногам, разгребая народ локтями. — Пардоне. Пардоне. Прошу пропустить. Мне надо. У меня назначено…
— У всех назначено! — негодующе вякнул некий уважаемый дедушка. — В череду садись! Молодой ишшо без очереди лазить!
— Спокойно, папаша! — огрызнулся я. — У нас с коллегой острые боли. У обоих. К тому же я — депутат финской войны. В смысле, ветеран. Второй группы.
— Ну и что теперь?! — взвилась какая-то бабенка. — Он, видите ли, воевал! А я — беременная!
— Беременная? Мы тут ни при чем! — быстро сказал я и почему-то покраснел. — Гнедан, ты ее помнишь? И я не помню. Не надо инсинуаций, гражданка. Не надо.
— А ну осади! — зычно кликнул кто-то из угла. — Почто без череды норовишь?! Отчего не желаешь с нами присесть-подождать?! Отвечай!
— Я тебе… кхм! потом отвечу, — скрипнул я, продавливая толпу. — Ты у меня присядешь надолго…
— Ох, чур меня! — вдруг захлебнулся ближайший старичок — Лыкович… Сам пришел!
Вытаращил глазенки — и едва не грохнулся оземь. Толпа вздрогнула, откатилась в ужасе — люди прижались к стенам.
— Тот самый! Великий чародей Лыкович! Который Кибалу на бой вызвал!
Тыц-тыц-тыц, ура! Приподняв волевой подбородок, я энергично профигачил по живому коридору, образовавшемуся в толпе. Клево, когда ты ветеран финской войны. Все тебя уважают! И только шепот, как волны, расходится за спиной:
— Ух ты! Ярый, злой, налетчивый…
— А талантище какой…
— А очи зыркают!
— Не-ет, на скомороха не похож… Кудесник, чистый кудесник…
— Волхв! Небось, самому Траяну сродственник!
— А вон гляди, под рубахой… Видишь, крылья спрятаны?
Под аккомпанемент восторженных реплик и впрямь летелось как на крыльях — мы с Гнеданом, задрав носы и благосклонно улыбаясь, пробежали по комнате и — шмыг! Скрылись за очередной дубовой дверью.
Ой! Я замер, чтобы не оступиться. Дверь захлопнулась и мы разом очутились в пасти у негра. Хоть глаз выкуси. В смысле выколи.
— Имя! — гаркнул из темноты недобрый металлический голос. Братцы мои! Голос был крутой и мрачный. Испытывая легкий шок, я замер, тараща буркалы во мрак. Больное воображение услужливо нарисовало грандиозный образ невиданного стража — огромного рыцаря… или нет: мощного робота-андроида, притаившегося где-то здесь, в темной комнате, и пристально сканирующего меня своими инфракрасными сенсорами…
— Назови свое имя! — раздраженно повторил невидимый Некто. — И не вздумай лгать, ибо мне открыта вся правда под солнцем!
— Меня зовут Винни Пых, — внезапно брякнул я. — Я пришел с миром.
— Кто твой спутник?
— Это… маленький Пыхтачок, — подумав, сказал я. — Он маленький, но классный.
— Не имеешь ли зла за душой? — пророкотало во мраке, гулко резонируя под невидимыми сводами затемненной залы. — Открой свои помыслы.
— Гм. Что ж. Вы сами просили, — вздохнул я. — Внимание, открываю помыслы: в настоящий момент по-честному очень хочу писать, а также плевать в потолок, околачивать дурака, валять груши, есть белые мюнхенские сардельки, пить пиво, бить жидов, спасать Россию, говорить «нет» наркотикам, курить траву, овладевать блондинками сзади, овладевать блондинками спереди, овладевать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});