Виолетта - Исабель Альенде

с Хуаном Мартином, который был в столице, ни с Хосе Антонио, жившим в нескольких кварталах от моего дома. Зато Хулиан свалился как снег на голову, когда я была уверена, что он в Майами, и объявил, что мобилизации не боится: у него пропуск, он оказывает важные услуги правительственной хунте.

— Следуй инструкциям, которые передают по телевизору, Виолета. Сиди дома, не ходи в офис, пока все не уляжется. Если понадоблюсь, звони в отель и оставляй сообщение.

Первые три дня по всей стране действовал комендантский час, на улицу нельзя было носу высунуть без специального разрешения, в случае чрезвычайной ситуации приказали размахивать белым платком. Солдаты заталкивали людей в армейские грузовики и увозили в неизвестном направлении, на площади жгли костры, куда бросали книги, документы и списки избирателей, демократию отложили до новых распоряжений, еще неизвестно было, предстоит ли нам вообще голосовать Политические партии и конгресс объявили бессрочный перерыв, пресса подвергалась цензуре. Запретили собираться группами более шести человек, но в нескольких клубах и отелях, в том числе в «Баварии», люди сходились, пили шампанское и пели национальный гимн. Я имею в виду людей состоятельных, которые с нетерпением ждали военного переворота, особенно местных фермеров, жаждавших вернуть свои земли, конфискованные аграрной реформой. Защитники социалистического правительства — рабочие, крестьяне, студенты и бедняки — помалкивали в своих норах, объяснял мне Хулиан Браво. По телевизору показывали четырех генералов с национальным флагом и гербом, отдающих приказы гражданским, и крутили диснеевские мультики. Слухи набегали и откатывали с ураганной быстротой, противоречивые и неподтвержденные. Я заперлась у себя, как велел Хулиан. Я была всецело поглощена внуком, который уже ползал по всему дому, засовывал пальцы в розетки и ел землю вместе с червяками. Я надеялась, что скоро все вернется на круги своя.

Три дня спустя, когда комендантский час на некоторое время отменили, ко мне пришла мисс Тейлор, принесла для ребенка сухое молоко, которое мы не могли достать уже несколько месяцев. Внезапно на полках магазинов появилось множество товаров, которых еще недавно не хватало. Мы сидели в гостиной и пили чай «Дарджилинг», который любила моя бывшая гувернантка, и она рассказала мне истинную причину своего визита.

— В столице напали на университет, Виолета. Задержали преподавателей и студентов, особенно с факультета журналистики и социологии. Говорят, стены залиты кровью.

— Хуан Мартин! — воскликнула я, и чашка моя разбилась об пол.

— Твой сын в черном списке, дорогая. Обязан явиться в полицейский участок, его ищут. Он президент федерации студентов и возглавляет список.

— Ты что-нибудь о нем знаешь?

— Он явился к нам вчера вечером, в разгар комендантского часа. Не знаю, как ему удалось проехать через остальные провинции. К тебе он не пошел, здесь его будут искать в первую очередь. Мы его спрятали, теперь надо вывезти его из страны.

— Хулиан — единственный, кто может нам помочь.

— Нет, Виолета. Хуан Мартин говорит, что Хулиан пособник военных и работает на ЦРУ, которое стоит за переворотом.

— Он никогда не выдаст собственного сына!

— В этом мы не уверены. Хосе Антонио считает, что можно спрятать Хуана Мартина в Санта-Кларе, по крайней мере временно. Никто не станет искать его так далеко. Но как его туда отправить? Поезда не ходят, всюду проверки.

— Я что-нибудь придумаю, Джозефина.

Спасти Хуана Мартина мог только его отец, который находился в стране уже две недели. Я попросила его приехать в Сакраменто для важного разговора, но он сказал, что очень занят в эти тревожные дни.

— Сколько раз я предупреждал мальчишку, чтобы вел себя осторожно! А теперь ты просишь меня о помощи! Не слишком ли поздно?

— Этот мальчишка — твой сын, Хулиан.

— Я ничем не могу помочь. Хочешь, чтобы я рисковал карьерой? За мной следят. Если Хуан Мартин добрался до Сакраменто в комендантский час, он сумеет найти себе безопасное место.

— Я подумала, что он бы мог поехать…

— Не говори мне ни слова! Я не хочу знать, где он и чем занимается. Чем меньше я знаю, тем лучше. Я не могу быть его подельником.

— На этот раз дело не в тебе, Хулиан. Сейчас на первом месте Хуан Мартин. Разве ты не видишь, что они убивают людей?

— Еще бы! Это война с коммунизмом. Цель оправдывает средства.

Хулиан Браво был настоящим бандитом, с сыном у него были плохие отношения, но, как я и предполагала, он, хоть и с неохотой, все-таки помог вывезти Хуана Мартина из Сакраменто. Потребовалось менее двух часов, чтобы он получил для меня разрешение от коменданта провинции на поездку. Стояли другие времена, Камило. Это сейчас можно все про всех узнать за минуту, вплоть до самых интимных подробностей жизни, а в семидесятые на выяснение личности уходило много времени, и это не всегда удавалось. Второй пропуск выдали на имя Лорены Бенитес, няни.

Тридцать шесть часов спустя, в шесть утра, как только комендантский час кончился, я погрузила в машину тебя, необходимую одежду и немного еды и отправилась за Хуаном Мартином в один из подвалов «Сельских домов», где мой брат его прятал. В последний раз, когда мы виделись, сын выглядел как косматый пророк, на сей же раз меня встретила высокая худая сеньора в голубом фартуке и с пучком на затылке: Лорена Бенитес. Несмотря на маскировку, ты тут же узнал своего дядю и обнял его за шею. К счастью, тогда ты еще не умел говорить.

Мы не проронили ни слова, пока не выехали из Сакраменто, не миновали первый контрольно-пропускной пункт и не свернули с дороги на юг. Солдаты охраны, беспокойные и агрессивные парни, вооруженные до зубов, медленно, как это свойственно полуграмотным людям, прочитали пропуск, проверили мое удостоверение личности, заставили нас выйти из машины и полностью ее обыскали, даже сиденья приподняли, но предполагаемая няня не вызвала у них никаких подозрений. Непогрешимая система социальных классов и мачистское презрение к женщинам помогли нам миновать этот контрольный пункт и следующие, попадавшиеся по пути.

Я спросила Хуана Мартина, почему он не сдался; по телевизору сказали, что тем, кто сдается добровольно, бояться нечего.

— В каком мире ты живешь, мама? Если я сдамся, я могу исчезнуть навсегда.

— Что значит — исчезнуть? Я тебя не понимаю.

— Любой человек может быть арестован, им не нужен для этого предлог, а потом они скажут, что никого не арестовывали; никому о тебе ничего не известно, ты становишься призраком. Они убили нескольких студентов с моего факультета и увели с собой более двадцати профессоров.

Просто так никого не арестовывают, Хуан Мартин, — повторила я то,