Бунтующие пролетарии: рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.) - Дмитрий Чураков

Подводить окончательные итоги развития рабочего протеста 20-х гг. XX в. еще рано — его изучение историками только-только началось. Но некоторые предварительные обобщения могут быть сделаны уже сейчас. Во-первых, массовые выступления рабочих нэповского времени преимущественно возникали на экономической почве, хотя иногда они все же приобретали и некоторое политическое звучание. Так, как отмечалось в сводках ОГПУ, во время одного из трудовых конфликтов на заводе "Красное Сормово" его участники открыто "посылали" советскую власть "к черту", при этом рабочие заявляли коммунистам: "Вас нужно прогнать… иначе фабрики и заводы будут отданы заграничному капиталу". Антисоветский характер часто приобретали выступления на Ижевском заводе, где работало более 4 тыс. человек, в Гражданскую войну воевавших на стороне белых, по каждому удобному случаю они рады были продемонстрировать свою непримиримость и враждебность по отношению к новым порядкам. Вместе с тем, как и в предшествующие годы, политические мотивы рабочих выступлений самостоятельного значения не имели, шли как бы на втором плане и быстро затихали, если власти удовлетворяли экономические требования участников конфликта. Во-вторых, как отмечает американский историк В. Розенберг, протестное движение в годы нэпа оказалось существенно масштабнее, нежели это казалось совсем недавно, охватив фактически все прослойки рабочего класса. Не будет преувеличением сказать, что в отдельные кризисные периоды нэпа уровень открытых конфликтов с участием рабочих.

Постепенно трудности нэповской экономики накапливались. Большое напряжение наблюдалось в социальной сфере. Общество нуждалось в обновлении. И хотя рабочий протест в 1920-е гг., как выше отмечалось, носил преимущественно экономический характер, различные политические силы не прочь были приспособить его для достижения своих далеко идущих целей. В результате развернувшейся в обществе острейшей борьбы лучше всего использовать протестный потенциал, накопившийся в годы нэпа в рабочей среде, удалось сталинской группе. Решительно маневрируя, Сталин переводил разлитое в обществе недовольство на своих критиков. Скажем, антисемитские настроения, как подчеркивал в свое время Троцкий, были использованы в подавлении внутрипартийной оппозиции. С другой стороны, развитое в рабочей среде "спецеедство" Сталин сумел направить против дореволюционной интеллигенции, среди которой было немало его политических противников, — начиная от бывших членов оппозиционных политических партий до скрытых сторонников правого уклона. Знаменитое "Шахтинское дело", которое сейчас иногда считают точкой отсчета "сталинской революции сверху", выросло не на пустом месте. Очень многие рабочие совершенно искренне видели в осужденных по нему специалистах своих врагов, которых нужно уничтожить. Митинги, принимавшие резолюции "раздавить гадину", подогревались не только разнарядками вышестоящих органов, но и глубоким чувством социальной мести.

Умело использовались сталинским руководством существовавшие у рабочих нереализованные социальные ожидания, чувство неудовлетворенности застойной атмосферой в стране, общее недовольство нэпом, присущее и рядовым рабочим, и многим партийным руководителям, не распрощавшимся с психологией Гражданской войны. Обращаясь к стране, Сталин рисовал перспективы стремительного роста. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…" — звучало не только в репродукторах, но и в умах людей. Но за иллюзиями стояла суровая действительность, о которой свидетельствуют дошедшие до нас документы. Так, в служебной записке первого секретаря ВЦСПС Н.М. Шверника в СНК СССР за 16 июля 1930 г. отмечалось, что центральные органы профсоюзов по-прежнему завалены жалобами с мест на несвоевременные выплаты зарплаты. Брожение рабочих по этому поводу происходило на шахтах Донбасса, в Брянске, Баку… Региональные профорганы также жаловались на перебои со снабжением продуктами. Переход к ускоренной индустриализации опять обострил проблемы, порождаемые снижением расценок и завышением производственных норм. В ЦК ВКП (б) и правительство вновь пошли сигналы о возникновении на этой почве "забастовочных тенденций среди рабочих". Соответствующая информация, к примеру, содержалась в донесении полномочного представителя ОГПУ по Нижегородскому краю Решетова. В документе приводились примеры Сормовского завода, текстильной фабрики "Красный Октябрь", мыловаренного завода Нижжирспирта, канавинской фабрики утильсырья им. Кутузова и других предприятий, рабочие которых в знак протеста увольнялись, оставляли станки, блокировали служебные помещения с требованием "точного разъяснения причин снижения заработной платы" и т. д. Не посрамил доставшуюся от прежних лет громкую репутацию Ижевский завод. Свое бедственное положение ижевские рабочие объясняли тем, что в руководящие органы "насадили людей, которые заботятся лишь о своем кармане". "У нас детали расценены до того мало, что скоро жрать будет нечего", — таков был их приговор. Не ограничиваясь пересудами в курилках и выступлениями на рабочих собраниях, ижевцы направили письмо с призывом обратить внимание на их бедственное положение А. И. Рыкову. "Спасите нас от голода", — требовали ижевцы от главы Советского правительства. В последние годы в трудах исследователей начинают появляться и первые обобщающие данные о массовых выступлениях рабочих на ранних этапах индустриализации. Так, современный историк Е.А. Осокина отмечает, что только за один первый квартал 1932 г. на Урале было зафиксировано 10 забастовок, еще 7 — в апреле. Крупнейшим стало выступление Боткинского завода, в котором приняло участие почти 600 человек. Чрезвычайно крупные беспорядки вспыхивали также на текстильных предприятиях Тейкова и Вычуги Ивановской области в апреле 1932-го и феврале 1933 г. Плохое снабжение стало причиной стачек, волынок и даже демонстраций в Донбассе, Нижегородском крае и других районах страны.

Переход к развернутой социалистической реконструкции промышленности не мог в одночасье уничтожить все накопившиеся проблемы в положении рабочего класса, более того — порождал новые. Постоянное подстегивание темпов индустриализации, возникновение великого множества долгостроев и другие просчеты вели к полному расстройству финансовой системы, инфляции, дороговизне. Приток из деревни на "великие стройки коммунизма" миллионов людей до предела обострил и без того крайне болезненный жилищный вопрос. Нажим на крестьянство, по мнению многих авторов, чуть ли не развязавший гражданскую войну в деревне, на какое-то время лишил города хлеба, что обернулось восстановлением карточной системы. Многие стоявшие перед страной трудности по-прежнему пытались решать за счет простых людей, а следовательно, сохранялась почва для проявлений рабочего протеста.

В значительной мере бытовые трудности у рабочих стали нарастать с 1939 г., когда в Европе заполыхала Вторая мировая война, постепенно подкатывавшаяся к советским границам. В связи с неизбежностью войны для СССР советское руководство серьезно ужесточило рабочее законодательство. Происходит реанимация некоторых методов милитаризации труда. Трудовое законодательство по своей жесткости приблизилось к уголовному. Для каждого работника были введены трудовые книжки, в которых фиксировались найм, увольнение и причины, их обусловившие. За 20-минутное опоздание полагался огромный штраф, а за три таких опоздания — увольнение и выселение из казенной квартиры. В 1940 г., после поражения Франции в войне с Германией и резкого обострения угрозы втягивания в войну Советского Союза, были приняты еще более суровые законы, которые некоторые исследователи называют "крепостным правом" в промышленности.

Рабочий день с 7 часов снова вырос до 8 часов, а рабочая неделя стала семидневной. Никто не имел права отказываться от сверхурочных, под угрозой тюремного заключения никто не имел права менять место работы. Наркоматы получили право перемещать рабочих, управляющих и специалистов с одного предприятия на другое, в том числе и на другом конце страны. Милитаризация труда, снижение инициативы рядовых рабочих и управленцев неизбежно вели к падению производительности труда, другим экономическим и социальным издержкам.

Определенный всплеск рабочего протеста происходит и в первые месяцы Великой Отечественной войны. После победы СССР в войне Сталин признал, что другой, а не русский народ вполне бы мог свергнуть свое правительство, оказавшиеся столь недееспособным. И действительно, в октябре 1941 г. массовые выступления, например, происходили на родине первых Советов — в Ивановской области. Рабочие выражали недовольство методами мобилизации на строительство оборонных сооружений и состоянием торговли. Слышались протесты: "Все главки сбежали из города, а мы остаемся одни". Когда же представители райкома попытались развеять распространяемые провокаторами слухи, люди кричали в ответ: "Не слушайте их — они ничего не знают, они обманывают нас вот уже 23 года!" По свидетельству сотрудника британского посольства Дж. Рассела, работавшего в тот период в СССР, против коммунистов и евреев было направлено стихийное недовольство, годами накапливавшиеся в народе.