Жесткий контакт - Михаил Зайцев

Итак, в запасе у ротмистра двадцать минут. Пять на достижение объекта, восемь на работу с объектом, семь на уход из оперативной зоны. Время пошло.

Рядом с «Яузой» промчался галопом дородный, мускулистый мужчина с безумными глазами. Едва не угодил под колеса, мерин. Раба за «баранкой» напугал. Раб, скотина, затормозил резко, Евграфа Игоревича качнуло в кресле, стукнуло грудью о приборную панель. Впрочем, нет худа без добра – «Яуза» остановилась точнехонько подле зеленого забора крайнего, нужного жандарму дома. До соседнего дома с битыми стеклами достаточное расстояние, чтобы машина не пострадала, когда (через шесть минут) шарик-кузнечик достигнет цели.

– Жди, скоро вернусь. – Евграф Игоревич сунул «Вий» в кобуру, толкнул плечом автомобильную дверцу.

Раб на слова хозяина никак не прореагировал. Сидел, неудобно развернувшись затылком к рулевому колесу, и смотрел, оцепеневший, в спину галопирующему мерину СГБисту. Карпов вспомнил, как сам пребывал в легком шоке, впервые понаблюдав, каково в деле оружие нового поколения, и на всякий случай выдернул ключ из замка зажигания.

– Двенадцать минут буду отсутствовать, братец. Засекай время и будь любезен, оставайся в машине, держи себя в руках.

Опираясь на палку, Евграф Игоревич обошел «Яузу», доковылял до калитки в зеленом заборе. Вспомнился зеленый коридор в хоромах Хохлика, ротмистр весело удивился мимоходом совпадению цветов и тронул калитку.

Калитка не заперта, это настораживает, а до условного времени начала работы с объектом осталось три с половиной минуты, некогда страховаться, приходится рисковать. Ротмистр толкнул калитку.

Ах, вот оно что! Пес, большой и лохматый, поджидает за калиткой непрошеных гостей. В радиус поражения «Вия» псина не попала, но его четвероногих собратьев-хуторян зацепило, их вой взбудоражил сторожевого. Замечательно! Песик нервничает, а значит, нападет сразу и сэкономит столь необходимое ротмистру время.

Пес зарычал, гавкнул, припал на передние лапы, готовясь к прыжку. Евграф Игоревич взялся за трость обеими руками. Сторожевой прыгнул и со всего лету напоролся сопящим носом на резиновый набалдашник трости. Точности встречного удара позавидовал бы самый заядлый бильярдист, а вот несчастному псу посочувствовал даже сам объект собачьей атаки, Евграф Игоревич. Досталось кобелю с лихвой. Упал кверху брюхом, скулит. В нокауте пес, плохо бедняге.

Скрипнула дверь, на крыльцо вышла женщина. Низенькая, пожилая, болезненно полная.

– Стрелок! Ко мне! К ноге, Стрелок. – позвала женщина, кутаясь в пуховый платок, накинутый поверх ночной сорочки, вытянув шею по-птичьи, вглядываясь в разбавленную лунным светом темень.

– Стрелок? Хи!.. – усмехнулся Евграф Игоревич. – Смешно вы собаку назвали, Софья Сергевна.

– Кто здесь? Кто вы?

– Разве вы не признали вашего покорного слугу по костяной ноге да неизменной шляпе? – Евграф Игоревич перешагнул через нокаутированного пса, поклонился его хозяйке. – Ротмистр Карпов. Рад видеть вас в добром здравии, Софья Сергевна.

– Евграф?

– Он самый, госпожа Таможина. Разрешите пройти в комнаты?

– Как тебя занесло, Евграфушка, сюда, ко мне...

– Некогда, Софья Сергевна, вдаваться в подробности. – Набалдашник трости отсчитал ступеньки крыльца. – Пройдемте в дом, есть короткий неотложный разговор.

– Что случилось, Евграф? В доме напротив... – Уже никого нет в доме напротив! – Евграф Игоревич мягко взял женщину под локоток. – Да и сам дом напротив скоро полыхнет со всем его содержимым. Пойдемте, Софья Сергевна. Времени чуть, а сказать мне вам надо успеть многое.

Под руку со встревоженной женщиной ротмистр прошел в сени. Вошли в «залу». Испокон веков, со времен крепостного права, самая большая комната в русских избах гордо величалась «залой». Веками в «зале» выставляли все предметы роскоши из имеющихся в доме. Самым роскошным предметом в «зале« Софьи Сергевны являлся старый телевизор с плазменным экраном, как полагается покрытый кружевной салфеткой. Экран телевизора мерцал в режиме будильника, мигали цифры запрограмированной побудки – 5:30. На хуторе встают рано. Огородничество и садоводство предполагают ранний подъем в любое время года, при любой погоде. Руки Софьи Сергевны огрубели и потрескались от крестьянских трудов, ногти почернели, и невозможным казалось, что когда-то эта состарившаяся женщина-труженица имела внешность и характер модной приблатненной девахи, язык не повернулся бы назвать ее сегодня Сонькой Таможней.

– Софья Сергевна, садитесь на тахту, садитесь. А я постою. Вы сидите и молчите, ладно? А я буду говорить, хорошо? Мне нужно многое успеть вам сказать, Софья Сергевна, и времени в обрез, но, все равно, в первую очередь разрешите сделать вам комплимент – со времени нашей последней встречи вы совершенно не изменились! Прекрасно выглядите, право слово!

– Спасибо, мальчик. Ты всегда умел...

ПУМ! Хлопнуло за окном. Соседний дом озарило белой вспышкой. Софья Сергевна привстала с тахты, силясь рассмотреть через плечо ротмистра, что происходит на улице.

– Садитесь, Софья Сергевна, садитесь. Ничего страшного. Как я и обещал, форпост соглядатаев СГБ загорелся, только и всего.

– Евграфушка...

– Все нормально! СГБисты не здоровы, но живы, разбежались кто куда. Временно вы остались без надзора, уважаемая. Садитесь! Ради всего святого, сосредоточьтесь на восприятии моих слов, о мелочах забудьте. Семь минут спустя я уйду, ради вашего сына Александра выслушайте меня внимательно.

Упоминание о сыне подействовало волшебно. Софья Сергевна, сидя на тахте поверх разобранной постели, выпрямила спину, будто королева на троне. Лицо ее приобрело особенное, торжественное и одухотворенное выражение, и сразу же захотелось сравнить мерцание телевизионного экрана с благородным свечением живой, восковой свечи, кружевную салфетку – с медными завитками канделябра, и «залу» сразу захотелось называть залом, без всяких иронических кавычек.

Евграф Игоревич приосанился, как и подобает в присутствии королевы-матери, кашлянул в кулак.

– Экхе, кхе. Прошу прощения за свой кашель. Простыл, вероятно. Простуда. Ну, да это не беда. Простуда легко лечится, беспокоит меня другая болезнь, до сих пор считавшаяся неизлечимой. Мы все инфицированы ЗНАКОМ. Вы, я, весь мир болен, имя болезни – ЗНАК. Нормальные люди, лишенные ЗНАКА, воспринимаются нами или как боги, или как дьяволы. А они НОРМАЛЬНЫ, черт побери! Просто – они нормальны, а мы – уроды. Мы все! Повредившиеся умом наши с вами нечистые собратья срезают бритвой кожу с татуированным ЗНАКОМ, выжигают татуировку огнем, вытравливают кислотой. Буддисты уверены, что носителям ЗНАКА недоступна нирвана, ортодоксальные христиане называют ЗНАК «печатью сатаны» и пророчат скорый апокалипсис, мусульмане ищут смерти, дабы освободить душу от изуродованной телесной оболочки. И только в Орде ЗНАКУ поклоняются, будто идолищу, жертвуют ему младенцев, а за каждого взрослого чистого иноверца хан платит золотом. Дети! Наши дети рождаются ЧИСТЫМИ! Мы ждем, пока они подрастут, и метим их. Но зачем? Зачем?! Феномен ЗНАКА, породивший Всемирную Трехдневную, давным-давно бесполезен. Газы, яды, взрывчатые вещества, всевозможные излучения куда эффективнее свинцовых цилиндриков пуль. Доколе, я вас, я себя спрашиваю, мы будем уродовать наших детей? Смысл нанесения ЗНАКА подрастающей смене лишь в том, чтобы сделать детей такими же, как мы. Эгоизм стариков не сможет властвовать вечно, когда-нибудь еще чистые подростки взбунтуются против уже нечистых взрослых, и чем этот бунт закончится, мне, например, страшно представить. Катастрофа не за горами, но на подступах к просыпающемуся вулкану, на наше общее счастье, во благо мира и Державы, возник одинокий герой, посланник Света, ваш сын Саша Таможин. Он знает и учит, как сделать ЗНАК не только теоретически, но и реально бесполезным. Я не хочу, чтобы его светлая миссия закончилась столь же печально, как было у других, известных истории пророков Добра. Я прошу о пустяке, о встрече с Сашей, о разговоре с ним один на один. Молчите! Ради бога, Софья Сергевна, умоляю – не говорите сейчас ничего, молчите! Не нужно лишних слов, заранее верю – вы понятия не имеете, где сейчас Саша, верю! И все же я оставлю вам коммуникатор.

Евграф Игоревич, суетясь, вытащил из кармана плаща прибор спецсвязи, вручил коммуникатор женщине, торопливо, но складно объяснил:

– Сашу ловит СГБ, его ищут мои коллеги жандармы, на него охотится «Братство Ткачей» и Орден «Белой Стрелы», но никто из ловцов, поисковиков и охотников, никто не в силах засечь сигнал этого коммуникатора, клянусь! До утра есть время, и мой домашний адрес имеется в любой телефонной книге, до утра я контролирую ситуацию, позже справляться с обстоятельствами станет значительно сложнее, помогите мне, умоляю, заклинаю вас – помогите! Мне надо, мне необходимо встретиться с Сашей!