Пещера Черного Льда - Джулия Джонс

Но тут он увидел Дрея и замер. Дрей с запавшими глазами, оскалив зубы, крутил молотом над головой, преследуя молодую мать с двумя малыми ребятами. Мускулы лица и шеи выпирали у него под кожей, как кости. Это зрелище потрясло Райфа до основания. Вороний амулет жег кожу, как раскаленный металл, погруженный в снег.

Отрезвев так внезапно, словно кто-то ударил его по лицу, Райф вынул стрелу из колчана и потянулся за луком, собираясь подстрелить под ним коня, свалить его, поразить в сердце.

Но лука на месте не было. Райф выругался, вспомнив, что сотворил с ним Мейс. Как он, Райф, мог это позволить? Что с ним стряслось? Почему он даже не рассердился? Это уже не важно. Зато теперь он здорово зол.

Пустив кобылу галопом, он помчался через поляну. Жуткие звуки лились ему в уши: вопли, визг, пресекающееся дыхание, хруст разрубаемых костей и чмоканье клинков, выдергиваемых из тел. Дети бежали от него, прикрывая головы голыми ручонками, растеряв на бегу шапки и варежки. Мейс носился среди них, как тень Каменного Бога, заставляя их шевелиться, двигаться, бежать. Тех, кто оставался на месте, он рубил и топтал, загоняя глубоко в снег.

— Дрей! — заорал во весь голос Райф, приближаясь к обрыву, куда его брат загнал женщину с детьми. — Стой!

Дрей оглянулся, и молот замер в его руке. Слюна стекала по его подбородку. Посмотрев на Райфа, он повернулся назад и опустил молот на голову женщины. Ее шея сломалась с тошнотворным хрустом, и голова повернулась так, как никогда не смогла бы повернуться при жизни.

Дети подняли крик. Цепляясь друг за друга, они словно старались слиться воедино. По телу Райфа прошла дрожь, и кости загрохотали, как мелкие камни в жестянке. Он обмотал поводья вокруг пальцев и ринулся на брата, гоня лошадь прямо на вороного. Кобыла, спасая себя, отвернула в последний миг, и Райф врезался плечом в бок Дрея. Тот качнулся вперед и ударил себя молотом по бедру. Придя в бешенство, он изо всех сил толкнул Райфа.

— Пошел прочь! Ты слышал, что сказал Мейс? Не мы первыми проявили вероломство.

Райф, хватив Дрея ребром ладони по правой руке, крикнул детям:

— Бегите! Бегите!!!

Старший только выпучил на него глаза, а младший сел в снег и стал дергать мать за руку, словно хотел ее разбудить. Райф развернул кобылу, собираясь напугать детей и обратить их в бегство, но в этот миг боль прошила ему поясницу, и дыхание вышло из легких, оставив в груди сосущую пустоту. Зрение сузилось до двух точек, и он, хватаясь за воздух и за уздечку, полетел винтом в темноту, навстречу твердому, как стекло, снегу.

Он пришел в себя от боли в позвоночнике, точно кто-то забил ему туда ржавый гвоздь. Перевернувшись, он выкашлял на снег кровь. Что-то теплое тыкалось ему в ухо. Он повернулся обратно: кобыла нюхала его своими влажными ноздрями, проверяя, жив ли он. Райф, подняв руку, отвел ее морду в сторону. Это усилие дорого стоило ему, и несколько мгновений он боролся с болью. Постепенно его глаза привыкли к снежному блеску. Три темных предмета, утопленные в снегу, как камни, нарушали его безупречную белизну. Крови вокруг них почти не осталось.

Райф закрыл глаза. Сердце в груди стало невыносимо легким. Эти детишки были меньше Эффи.

Звуки где-то далеко позади сказали ему, что охота продолжается. У живых уже не осталось сил для крика, а их хрип и рыдания заглушались топотом копыт, взбивающих снег. Приподнявшись на локтях, Райф увидел Корби и Баллика, въезжающих на поляну с запада. Их кони и латы почернели от крови. Увидев, что здесь произошло, они озабоченно переглянулись, и в сердце Райфа шевельнулась надежда. Корби и Баллик — хорошие люди и поступят так, как подобает.

— Держи ее! Уйдет! — крикнул Мейс Черный Град, скачущий через поляну к двум кланникам вдогонку за коренастой женщиной. Он мог бы справиться с ней сам — она барахталась в снегу шагах в тридцати от него, — но ему не это было нужно. Райф это сразу понял. Волк хотел повязать их всех кровью, и два старших кланника должны были войти в его стаю.

Корби и Баллик на глазах у Райфа уступили азарту охоты и двинулись наперерез добыче, которую гнал на них Мейс, а потом исчезли из виду. Райф тихо подозвал к себе кобылу. Опершись на нее, он встал и стряхнул с себя снег. Когда он пощупал горящую огнем спину, на глазах у него выступили слезы. Завтра там по меньшей мере появится синяк величиной с головку молота.

Не решаясь сесть верхом, он взял лошадь под уздцы и повел на северо-запад. Он должен был уйти. Он не узнавал больше ни своего брата, ни своего клана.

14

ПОБЕГ

«Может, я выйду ночью поболтать с Ножом — а вам-то что?» Слова Каты эхом зазвучали у Аш в голове. Горничная произнесла их четыре часа назад, а теперь Аш стояла в темноте за дверью своей комнаты и ждала, сбудутся они или нет. Спина у нее разболелась от долгого стояния, но она не смела отойти. Приоткрыть дверь и посмотреть она тоже не решалась, поэтому ей оставалось только слушать, чтобы узнать, Покинет ли Марафис Глазастый свой пост. Если он заметит, что она подсматривает, это только вызовет в нем подозрения. Лучше уж оставаться на месте и ждать.

«Ката сказала мне, что у тебя на жаровне было полно пепла, названая дочка. Ты ничего там не жгла, нет? Не стоит, думаю, говорить тебе, как это опасно».

Аш содрогнулась. Пентеро Исс заходил к ним прошлой ночью и говорил о том и о сем, но она была уверена, что он пришел лишь для того, чтобы сказать ей о жаровне. Он очень хитер. А главное, теперь он будет следить за ней еще пристальнее, раз поймал ее на чем-то неподобающем. Аш про себя обругала Кату. Пепел на жаровне! О чем только эта девчонка не докладывает Иссу!

Нахмурившись, Аш стала слушать еще внимательнее. Вот мышь пробежала по камню, вот что-то скрипнуло. Потом тишина... и звонкий, тут же заглушенный смех. Ката. Она там, по ту сторону двери, разговаривает с Ножом.

— Пожалуйста, уведи его к себе, Ката. Пожалуйста.

Аш ненавидела себя за это желание, ненавидела мысль о ручищах Марафиса, обнимающих Кату, но ей очень нужно было, чтобы девушка отвлекла Ножа. Сегодня она должна была покинуть Крепость Масок, и единственный способ выскользнуть из комнаты незамеченной — это если Ката уведет Ножа. Уведет и уложит с собой в постель.

Аш провела рукой по глазам, стараясь отогнать вызванную этой мыслью картину. Это только так говорится: «уложит».

Чувствуя, как горят у нее щеки, Аш рискнула подвинуться еще ближе к двери. Марафис умел говорить тихо, когда хотел, и она его не слышала, хотя разговор имел место. Катин голос становился чуть громче временами, когда она забывала о необходимости хранить тайну. Аш уловила слова «поцелуешь» и «подарок». За этим последовала тишина, которую нарушило хорошо слышное тяжелое дыхание.