«Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой» - Петр Ингвин

Дарья добилась своего. Мои аплодисменты.

Часть третья «Еще и царевна»

Глава 1

Был ли я счастлив раньше, на той Земле? Тогда считал, что нет. Думал, что истинная жизнь течет себе мимо, бурлит где-то невдалеке, за чужим углом. Что суперские гаджеты, девчонки, машины и отвязные тусовки есть наше все. И бежал к этому всему вместе с остальными, не понимая, зачем. Стоп, никуда я не бежал, сидел в своем болоте, с жадностью ловя боковым зрением рекламируемое счастье. Завидуя. Мечтая о том же — когда-нибудь, когда найду кошелек с миллиардом, или мой папа, наемный работник, вдруг станет олигархом.

Четырнадцать лет — время прозрений. У меня. За вас не скажу, оставайтесь в блаженном неведении сколько пожелаете. А мои глаза открылись внутрь, когда операционку жизни перезагрузили, удалив баги и тормозящее старье под корень.

Поужинав сам, я поднялся с тарелкой на стену. Зарине стоять еще до заката. Я буду видеть пятый сон.

— Мне уже рассказали! — взвопила она, бросаясь на шею. — Ты самая лучшая! Представить страшно, что я могла попасть в заложницы к кому-то другому. Аглая рвет и мечет! Садясь — подпрыгивает!

Звонкий солнечный смех окутал приятным теплом. Девушка жевала, глотала, говорить при этом не переставала:

— Карина рассказала о разбойниках. Хорошо, что к царберам отправили гонца с донесением. Если войско не успело уйти совсем, свернут к Евпраксии. И конец лесным рыкцарям!

Сердце стукнуло в пятку. Сообщить Малику невозможно. Полная беспомощность. И если что — абсолютное одиночество и надежда только на себя.

— Почему их зовут рыкцарями? — спросил я, облокотившись о бревно частокола.

Девичьи бровки вскинулись на лоб, тот собрался поперечными складками.

— Почему тебя зовут Чапа? — резонно отбрила она. — Хотя… говорят, во время атаки они громко рычат. Бросаются на врага с рыком: «Уррррра-а!»…

Упс. Привет от перекура.

— Рыкцари — это разбойники?

Ложка скребла по дну, щеки девушки усиленно вздувались и опадали вслед жеванию. Она втиснула с полным ртом:

— Организованные. С простыми могут разобраться войники любой цариссы. Рыкцарей наскоком не одолеть, только выведя на местность, где теряются преимущества.

— Какие преимущества? — заинтересовался я.

Пожатие плеч:

— Скрытность, маскировка. А еще — вопреки закону они убивают издалека!

— С царберами сладить смогут?

Зарина помотала в стороны дожевывавшей головой:

— Никогда. С царберами никто не сладит. На то они и царберы.

Отнеся пустую тарелку на кухню, я остановился перед половиной начальства. Долго набирался храбрости. Поняв, что это процесс бесконечный, сродни медитации или бросанию курить, виртуально пнул себя под зад и через несколько секунд ноги принесли к кабинету папринция. Костяшки пальцев несколько раз стукнули дверь. Она бесшумно отворилась.

— Чапа? — Папринций выглянул, убедился, что я один, и пригласил. — Заходи. Что привело?

— Покушения, — сообщил я, остановившись у входа. — Дважды.

Худая рука учтиво указала на скамью.

— Ты жив, это обнадеживает. — Дядя Люсик присел за стол. Костлявые пальцы забарабанили по грубой потемневшей столешнице. — Рассказывай.

Я рассказал. Удары пальцами участились.

— Предположения?

Мои плечи выразительно дополнили ответ:

— Ничего не понимаю. Еще не понимаю главного: почему вы меня прикрываете?

Нужно ли было нарываться? Но иначе не прояснить самый волнующий момент. Говорят, риск благородное дело. А кто благородней ангела, уважаемого даже царевнами?

Внутренний полет головой вниз закончился с ответом папринция.

— Можешь не верить, но ты мне нужен, Чапа, — заговорил он, подбирая слова. Если бы у него были очки, он бы их поправил и протер, а так — просто потеребил пальцами переносицу. — Хочу быть уверен, что с тобой ничего не случится. Но я не всесилен. Ты можешь помочь себе только сам.

Тоже мне, новость. Только тем и занимаюсь.

— Насчет убийцы — это наемник, — вдруг огорошил папринций.

— Вы его знаете?! — Я чуть не подпрыгнул.

Дядя Люсик устало улыбнулся:

— Размышляю. Понятно, что это человек, выполняющий приказ. У него нет к тебе никаких чувств. Наверное, он даже не знает тебя в лицо. Ему указывают место, он идет и исполняет. Копьем воспользовались, когда ты был внутри. Нож прилетел в темноту. Земляным маслом облили девочку в определенном окне, они же и тебя считают девочкой.

— Это может быть войница Астафья? — сорвалось с языка.

Я удивил собеседника.

— Объясни, — потребовал он.

Пришлось рассказать о подозрениях, возникших еще с ночевки в цекаде.

— Любопытно, — сказал папринций. — Проверю.

— Почему вы предупреждали меня об Аглае и Варваре? — выдал я волнующий вопрос номер два. — Они нормальные девчонки. Аглая чересчур высокомерная, но верховенство свое заслужила, убеждался не раз. Кто она? Чья наследница, почему ее так боятся?

Почесав небритые седые волоски на щеке, папринций сообщил:

— Однажды она обретет большую власть.

— Почему мне стоит ее опасаться?

— Крепость чревата сюрпризами. Судьбы ангелов еще более непредсказуемы, чем обычных людей. Аглая тебя боится.

— Почему?!

Брякнул и заткнулся. Потому что сам нарывался. Она не любит конкурентов даже в малом. Любой, умеющий больше или позволяющий сказать слово поперек — противник. Конкурент, покушающийся на занятое место под солнцем. Иными словами — враг.

— Сам понял, — признался я. — А можно еще спросить?

У меня остался вопрос номер три, самый главный. Набрав воздуха, я выдал:

— У вас есть воздушный шар?

Сначала он изумился. Затем затравлено оглянулся на окно. Наконец, нахмурился:

— Шарился у меня ночью?

— По приказу Аглаи.

Мелькнул испуг:

— Она в курсе?

Я помотал головой.

— Тогда скажу одно, — медленно произнес папринций, как бы ставя точку в разговоре. — Нескоро, но… однажды мы очень поможем друг другу. И наши мечты сбудутся. Но это произойдет, только если останешься жив. Поспособствуй этому максимально. Иди.

Вернувшись к себе, я неспешно разделся, потянулся и сделал несколько махов с приседаниями. Легким усилием убранный на место лежак вновь притиснулся ко второму. Тело блаженно вытянулось сверху. Вот он, рай: когда хорошо здесь и сейчас. Скоро мое чудесное одиночество скрасит образцовая соседка-обаяшка, и станет совсем здорово.

Образцовая — не зря сказалось. Даже некоторая болтливость Зарины шла на пользу: мой мозг получал пищу для размышлений. Ненапряжная, простая, красивая… что еще нужно молодому человеку от случайной попутчицы, волей случая навязанной в соседки? Как наяву проступил ее чеканный силуэт на фоне луны перед последним покушением. Неужели раньше не замечал, что она такая красавица? Зарина. Заря. Зорька. Зоренька. Солнышко. Наивная, доверчивая, ласковая, общительная, очаровательная, шаловливая, нетерпеливая, неподражаемая… Нескучная. Лучистая и сияющая, как звездочка в ночи. Иногда по-детски беззастенчивая и бесцеремонная. Но очень мило бесцеремонная и, к моему стыду, столь легковерно, но привлекательно беззастенчивая… Всегда жизнерадостная. Невероятно заботливая. Последнее даже не с чем сравнить. Разве что с мамой.