В ворохе чувств, или Разведена и очень опасна - Юлия Шилова

– Грачи прилетели, – тихо сказала я и почувствовала, как по моему лицу ручьем потекли слезы.

– Что ты сказала? – не понял меня Вован.

– Я тебя спрашиваю, грачи прилетели или нет?

– Кто? Какие, на хрен, грачи?!

– Птицы такие. Они всегда весной прилетают. Я люблю наблюдать за этим. Это так красиво. Мы с братом всегда вешали скворечники и с нетерпением ждали их прилета. Скоро весна.

– Грачей еще нет ни хрена, и неизвестно, когда будут. А что касается твоего брата, то я не ожидал, что он выкарабкается. Я хотел убрать сначала его, а затем уже тебя. Кто ты такая без мозгов своего брата?! Никто! Хер в пальто!

– Так это ты стрелял в Женьку?

– Я уже давно ни в кого не стреляю. Я выполняю совсем другую работу. Есть люди, которым можно заплатить и они сделают это намного лучше меня.

– Значит, ты заказал моего брата?

– Я! – Вован расплылся в самодовольной улыбке. – Я! Я! Я! А ты что, так и не догадалась?

– Нет. Я всегда тебе верила.

– Доверяй, но проверяй!

– А калекой моего брата тоже сделал ты?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду тот взрыв в машине, после которого его буквально сшили по кускам и он потерял способность ходить.

– К этому я не имею никакого отношения, и не стоит сваливать все на меня. Я всегда уважал твоего брата. Я был ему предан. Всегда с огромным удовольствием работал под его руководством. Он действительно классный мужик. Он не раз меня выручал и много чего для меня сделал. Но все это было до того, как он стал калекой. Теперь он просто выпал из обоймы. Я согласен с тем, что у него остались мозги, но этого слишком мало для того, чтобы управлять группировкой и влиять на людей. Твой брат сам это понимал и поставил во главе дела тебя. Извини, но я никогда не подчинюсь бабе. Если в группировке не будет семейки, которая уже давно себя изжила, то есть тебя и твоего инвалида, то мы вновь заживем нормальной жизнью. И будем работать по тем правилам и распорядкам, по которым мы работали раньше.

– А я стреляла в Колесника… Я думала, что это он хотел убить моего брата. Я и представить себе не могла, что это ты.

– Не знаю, как ты там в него стреляла… Возможно, это твои бабские бредни. В Колесника стрелял киллер. Его сейчас ищут. Люди Колесника сняли с тебя обвинения по этому поводу, так что можешь мне не сливать свою бодягу.

– В Колесника стреляла я!

– Хорош врать! У тебя кишка слаба. Не стоит приписывать себе то, что сделали другие. И вообще кончай болтать. Пора прощаться!

К Вовану подошел Олег, и я поняла, что мое время истекло.

– Вов, может, мы ее стрельнем и сразу подожжем? На всякий случай, чтобы она уже точно не рыпалась, – предложил Олег.

– Да как она рыпнется, если она плотно к стулу привязана и даже руками не сможет пошевелить?! Стрелять не надо. Если труп потом найдут, экспертизу сделают, обнаружат пулевое ранение, и начнется… Тем более у нас все оружие паленое, на нем столько всего понавешано. Нужно уже давно стволы поменять. Я знаю, где можно новую хорошую волыну приобрести, и причем очень даже недорого. Просто сожжем бабу, и все. Жалко, конечно, что твой похититель тебя сам не хлопнул. Очень жалко. Признаться честно, мы рассчитывали, что забежим в дом и обнаружим тебя мертвой. Ан нет. Не вышло. Видеть тебя живой нам что-то не очень хотелось.

– Если это так, что ж вы тогда похитителя сразу не убили, а дали ему деньги и возможность уйти? Если он вам сказал, что я не одна и что в случае провала меня убьют, почему вы не устроили этот самый провал?! Почему?

– Потому что мы не одни и все должно быть правдоподобно. На дачах еще четверо наших ребят, и они не имеют к нашем заговору никакого отношения. Ладно, все, хорош болтать. Олег, поджигай, и сваливаем отсюда.

– Ребята, не надо!

– Ты это… Ты глаза закрой, – заметно занервничал Вован. – Ты думай о брате… А хочешь, молитву читай. Проси Господа отправить тебя в рай. Точно, читай молитву! Так легче.

– Ребята! Ребята, прекратите немедленно! У вас еще есть время одуматься! Ребята! Я вас умоляю. Вы представляете, что вам за это будет, если кто прознает?

– А никто и не прознает! – злобно крикнул Вован. – Никто! Потому что мертвые не умеют разговаривать! Дом быстро сгорит! Вот увидишь, тебе совсем не будет больно! Дом-то деревянный! Горит легко и быстро! Ты только закрой глаза, чтобы не видеть! Ты только читай молитву!

Когда я осталась в доме совершенно одна и увидела постепенно надвигающееся на меня пламя, я закрыла глаза и закричала:

– Ребята! Ребята, одумайтесь! Ребята, мы ведь одна семья! Разве так можно?! Мы ведь одна криминальная семья! В чулане беглый солдат! Он сошел с ума. Освободите его немедленно! Его ждут дома родители! Ребята, я в доме не одна!!!

Но меня уже никто не слышал. Больше я уже не могла кричать… Не могла… Я только почувствовала, как мое тело свело в судорогах. Это были судороги от страха, дикого, чудовищного страха. Меня жутко трясло, и я уже не могла себя контролировать. Я не знаю, чего я боялась больше – огня, дыма… Нет, я боялась смерти. Я действительно боялась смерти, такой неожиданной и такой страшной. Мне было страшно умирать. Страшно. Господи, как же мне тогда было страшно!.. Как страшно-то… Я всегда хотела умереть красивой, но после этого огня, когда меня все-таки найдут, я буду обгорелой и страшной. Наверно, даже в гроб класть будет нечего…

…А затем… затем стало так много света, что он начал слепить глаза и я уже не могла ничего видеть. Свет меня слепил, выжигал глаза и приносил самую настоящую боль. Господи, ну почему так светло? Ну почему? Только бы немного темноты… Совсем немного…

Мне было страшно умирать еще и оттого, что где-то там, в какой-то больнице, на больничной койке лежал человек, который ждал этой встречи, считал минуты, а я так и не успела сказать ему о своей любви… Он попал в нелепую аварию, потому что понял, что его жизнь без меня просто разваливается. Ему не хватает меня, как собственных рук, как собственных глаз и как собственных мыслей… Где-то там остался мой брат, который тоже ждет этой встречи, который знает, что я очень сильная, что я всегда смогу за себя постоять и что во мне столько духа, что мне может смело позавидовать любая, даже самая отчаянная девушка.

А совсем рядом умирает беглый солдат… Несмотря на то что он сошел с ума, он ведь тоже чувствует смерть… Он ощущает запах дыма и видит огонь… Он так и не пришел в себя и не обрел разума. И все же он почувствовал смерть. Он тоже осознал, что пройдет немного времени, и его уже не будет.

А вообще я очень любила жизнь. Несмотря на весь трагизм, который она мне преподнесла, я очень сильно ее любила. Ведь жизнь прекрасна! Несмотря ни на что, она все же прекрасна! Я испытала, что такое молодость, и мне очень жаль, что мне никогда не узнать, что же такое старость. Жизнь не так страшна и убога, как о ней говорят, несмотря на тот малоприятный факт, что за рождением человека следует его смерть, что если человек что-то обретает, значит, придет время, и он обязательно что-то потеряет, что за самым лучшим может последовать самое худшее. Несмотря на все это, я очень любила жизнь!