Генрих V - Кристофер Оллманд

его собственные силы, включавшие лучников, не будут готовы, он двинулся вперед верхом, не имея достаточной поддержки. Встретив поначалу лишь символическое сопротивление людей, которые, возможно, были удивлены, увидев его, он вскоре столкнулся со всеми силами противника, которые значительно превосходили его по численности. Против Кларенса были и условия местности: ручей и мост, который защищали французы. В последовавшем затем беспорядочном сражении Кларенс, лорд Роос и нортумбрийцы, Гилберт Умфравилль, граф Кайм, фаворит Генриха и человек, которому, по словам Джона Хардинга, Кларенс признался, что чувствует себя обязанным сражаться, поскольку он еще не завоевал чести в бою[514], были убиты, а граф Хантингдон и Джон Бофорт оказались в числе знатных пленников[515]. "Шотландцы, действительно, являются средством против англичан", — сказал Папа Мартин V, когда ему сообщили об этом,[516] и  в качестве награды за успех дофин назначил шотландца графа Бьюкена маршалом Франции.

В отсутствие короля англичане проиграли сражение во Франции. Смерть своего брата Генрих должен был очень остро переживать,[517] как, впрочем, и вся страна, хотя хронисты не скрывали, что, по их мнению, Кларенс провалил сражение и своим отсутствием предусмотрительности и осторожности навлек поражение на себя и своих соратников[518]. Что это поражение могло означать для людей того времени, трудно сказать[519]. Для Генриха это событие не могло произойти в более неподходящий момент, так далеко он находился от места событий. К счастью для него, французы упустили шанс, который, если бы они им воспользовались, мог бы привести к катастрофе для англичан. Такое маловероятное событие, как поражение англичан, открывало возможности для мятежа, и Эксетер чувствовал себя обязанным заставить парижан возобновить свои обязательства по договору в Труа[520]. В Венеции в апреле ходили слухи, что дофин находится в Париже, и что в результате теперь может быть заключен мир[521]. Англичанам повезло еще в одном отношении. Под началом Кларенса служил граф Солсбери, полководец с большим опытом и достоинствами. Именно он предотвратил разгром и вывел англичан из опасной ситуации, в которой они оказались. Генрих был во многом обязан Солсбери за его усилия в тот день.

Как правило, чтобы дать себе время самостоятельно решить, что нужно делать, и тем самым сохранить инициативу за собой, Генрих выждал день, прежде чем сообщить о случившемся тем, кто был с ним. Очевидно, что военные потребности в людях и деньгах стали как никогда острыми. То, что Генрих не поддался панике из-за недавнего поворота событий, было либо мерой доверия, которое он питал к Солсбери как к полководцу, либо его собственным осознанием того, что на практике можно сделать даже в эти критические дни (он не мог, например, позволить себе пропустить еще одно заседание парламента, особенно в новых условиях). Воссоединившись с женой в Понтефракте и проехав через Хауден и Ньюарк, 15 апреля он был в Линкольне, чтобы увидеть интронизацию Ричарда Флемминга в качестве епископа и помочь в арбитраже в давнем споре между деканом Джоном Маквортом и членами капитула о правах на посещение,[522] после чего он посетил Кингс-Линн, Уолсингем и Норвич. Затем, вернувшись в Лондон, Генрих занялся сбором армии, задачей, которая теперь приобрела первостепенное значение.

По южным графствам были разосланы уполномоченные с просьбой помочь королю в защите его завоеваний во Франции, а всем членам королевской свиты было приказано прибыть в Лондон для обсуждения предстоящей экспедиции[523]. В Линкольншире король, возможно, предвидя некоторое нежелание местных землевладельцев воевать, приказал, чтобы у тех, кто откажется ему помочь, были изъяты их владения,[524] а в Йоркшире отклик на призыв был неудовлетворительным[525]. В то же время были признаки того, что подготовка активно продвигается вперед. В Эссексе и Кенте были наведены справки о наличии торговых судов, которые можно было бы использовать для экспедиции; на юго-западном побережье были реквизированы корабли; у каталонского купца была куплена селитра (верный признак того, что планировались решительные действия);[526] а камергер Честера смог набрать 200 лучников из Чешира и Хавардена, которых от него потребовали 13 мая, а четыре рыцаря и 400 лучников из Ланкашира также обещали явиться на службу[527].

Парламент собрался в начале мая, и во вступительной речи канцлер Лэнгли сказал, что терпение короля в трудные времена было не меньше, чем у Иова. Это была ссылка на то, что Генрих принял смерть Кларенса и других при Боже, а также явная попытка восстановить доверие, которое могло быть поколеблено поражением. Парламент был созван, продолжал Лэнгли, чтобы следить за поддержанием справедливости и порядка в королевстве, а также для того, чтобы те, кто служил на войне (и теперь возвращался домой), не были ущемлены законом из-за своего отсутствия за границей. Договор в Труа был разъяснен; опасения, что при новом порядке вещей Англия может оказаться в подчинении Генриха как короля Франции, были развеяны, и условия договора, как и требовалось, были ратифицированы[528].

Наконец, произошел финансовый кризис, с которым Генрих столкнулся в это время. Отчасти это был аспект более масштабного кризиса, который затронул в эти годы большую часть северо-западной Европы. В то же время, именно требования войны, в конечном счете, стали причиной крупного дефицита денег, от которого Генрих страдал в последние годы жизни. В мае 1421 года предполагалось, что к концу предстоящего финансового года в сентябре у Генриха будет около 3.507 фунтов стерлингов, из которых можно будет оплатить основные расходы на повседневное управление, не говоря уже о высоких расходах на ведение войны во Франции и оборону в Англии, а также на выплату королевских долгов, многие из которых относились еще к прошлому царствованию, "безжалостный каталог, [который] показывает, на какой небольшой марже Генрих вел войну"[529]. Решение — или его часть — можно было бы найти в парламентской субсидии, но Генрих знал, что лучше не просить его в этот момент, хотя собор духовенства в Кентербери, собравшийся в то же время, проголосовал за выделение десятины, половина которой должна быть собрана к сентябрю, а другая половина — годом позже. Вместо этого Генриху пришлось прибегнуть к займам: огромной сумме в 17.666 фунтов 13 шиллингов 4 пенса, который он получил от епископа Бофорта, и к очень маленьким, предложенным частными лицами, которые, принося эти жертвы, выражали не столько одобрение того, что делается, сколько свое уважение к королю, который это делает[530].

В начале июня Генрих отправился из Лондона во Францию. 6 и 7 июня он был в Кентербери; два дня спустя