Скоро тридцать - Майк Гейл

Вопрос: Я счастлив?

Ответ: Громогласное «да», за которым следует мимолетное движение бровей и вопрос: а что значит — счастлив? Если быть счастливым означает чувствовать себя беззаботным, то я далеко не счастлив. Но если быть счастливым — это смеяться неудачным шуткам своей новой девушки (или не совсем девушки) до колик, если быть счастливым — это смотреть в ее глаза и видеть там что-то такое, чего ты уже никогда не рассчитывал увидеть, тогда я действительно счастлив. Но если быть счастливым — это что-то другое, тогда ответ «нет».

Эти размышления неизбежно приводили меня к следующему вопросу:

Вопрос: Могу ли я по-настоящему радоваться этому счастью, зная, что это всего лишь временное эмоциональное состояние, позволяющее мне забыть о том, что:

а) Я должен уезжать в Австралию меньше, чем через три недели.

б) Моя новая девушка (или не совсем девушка) еще формально продолжает отношения с женатым мужчиной.

в) Я все еще не пришел в себя после разрыва с Элен.

г) Мне скоро исполнится тридцать?

Ответ: Нет.

Несмотря на все эти вопросы, на которые я не мог найти ответов, мы с Джинни провели потрясающую неделю. Если бы наша жизнь была фильмом, то эту неделю, начавшуюся с поцелуя в воскресенье вечером, наверное, можно было бы показать в виде дурацкого ролика: Джинни и я, смеясь и держа друг друга за руки, идем босиком по песчаному пляжу; Джинни и я брызгаем друг на друга кристально-чистой водой из голубого океана, а потом Джинни падает в мои объятия, и мы целуемся; мы с Джинни смотрим друг другу в глаза, а над нами садится солнце. Такие вот штуки. К сожалению, мы были не в Голливуде, а в Бирмингеме, и наш ролик получился не таким грандиозным.

Эпизод 1

Утро понедельника, и я просыпаюсь один, без Джинни. Рядом на кровати лежит записка от нее, в которой она пишет, что встала пораньше, чтобы купить что-нибудь нам на завтрак перед тем, как уйти на работу. Я переворачиваюсь на живот, свешиваю руку с кровати, и она натыкается на какой-то предмет. Я поднимаю его — это коробка из-под обуви. Я сразу же догадываюсь, что в ней, потому что видел, как Джинни как-то доставала из нее старые фотографии Гершвина. Я пользуюсь возможностью посмотреть их. Первыми мне попадаются снимки, на которых мы с Джинни — я не видел их с тех пор, как она забрала их из лаборатории. На них нам по семнадцать. Я думаю о том, как это мало — семнадцать. Джинни возвращается. Я прячу фотографии, и мы целуемся.

Эпизод 2

Начало вечера, вторник. Мы с Джинни сидим на заднем крыльце и глядим в сад, хоть идет дождь и сад больше похож на джунгли сорняков. Она кормит меня печеньем с начинкой, давая мне по одному, точно так же, как я только что накормил ее виноградом без косточек. Мы так сумасшедше близки. Я решаю, что, когда пачка печенья кончится, я начну Разговор.

О нас. О нашем будущем. О том, чего мы добиваемся, делая то, что делаем сейчас. О том, что нам обоим нужно знать. Я заглядываю в пачку и вижу, что там осталось только три печенья.

— Ты знаешь, какой ты красивый? — спрашивает Джинни.

Печенье с медом.

— Ты красивый, ты знаешь. Невыносимо красивый, — продолжает она.

Печенье с молочным шоколадом, в форме летающей тарелки.

— Думаю, что я, возможно… — начинает она, но колеблется.

Апельсиновое печенье.

— Ты думаешь, что ты что? — спрашиваю я, все еще жуя.

Она пожимает плечами, целует меня и говорит:

— Ничего не думаю.

Эпизод 3

Ранним вечером в среду мы с Джинни в центре города. Она только что освободилась, и мы бродим по улицам без всякой цели, как когда-то в долгие жаркие летние месяцы после школьных экзаменов. Случайно мы заходим в магазин фотографий и рамок и рассматриваем черно-белые снимки. Я показываю Джинни фотографию Луи Армстронга[24], которая мне нравится. Он стоит рядом с Эллой Фитцджералд[25] и выглядит так, что, кажется, вот-вот лопнет от счастья.

— Я куплю ее тебе, — говорит Джинни.

— Нет, не надо, зачем?

— Надо, — говорит она, не обращая внимания на мои слова.

Через пять минут мы снова идем по улице, и у меня в руках фотография в рамке, и я не знаю, что я чувствую, но чувствую что-то невероятное.

Эпизод 4

Четверг, вечер. Мы с Джинни приглашены на ужин к Гершвину и Зое. Я надеялся, что мы будем вести себя скромно, чтобы не раскрывать пока наш секрет, но у нас ничего не выходит. Джинни все время сидит, прижавшись ко мне и глядит на меня так, будто ловит каждое мое слово, даже если это полный бред. Подозреваю, что и я так же реагирую на то, что говорит она. Гершвин и Зоя воспринимают все это спокойно, глазом не моргнув, хоть я и вижу, что Зою просто распирает от желания обо всем нас расспросить. Пару раз за вечер я замечаю, что Зоя вопросительно смотрит на меня, но это даже не вопрос, а предположение, которому она хочет подтверждения: «У вас любовь, да?»

Эпизод 5

Пятница, около одиннадцати вечера. Мы только что вернулись домой, проведя вечер в «Кингс Армс». Мы слегка пьяны, но не до безобразия, и наше дыхание пахнет чипсами и соусом карри. Всю дорогу домой я чувствовал себя не в своей тарелке. Я не знаю, как сказать то, что я хочу сказать. Я включаю телевизор и молча смотрю его, погрузившись в свои мысли, пока Джинни готовит нам попкорн только по той причине, что я сегодня купил ей машину для его приготовления, потому что она сказала, что всегда мечтала ее иметь.

— Чем занимаешься? — спрашивает она, входя в комнату с контейнером попкорна размером с небольшой мусорный бак — такого количества хватило бы для местного многозального кинотеатра.

— Думаю, — отвечаю я.

— Думаешь? — произносит она слегка саркастически. — А я-то думала — ты смотришь… — Она переводит взгляд на телевизор — повтор «Магнума».

Я улыбаюсь.

— Знаю, как это все выглядит со стороны, но я на самом деле думаю. Это все у меня в голове. У меня в голове — напряженная работа. Но только в голове.

Она пересекает комнату, ставит контейнер попкорна перед телевизором, садится рядом со мной и обнимает меня.

— Все будет нормально, ты же знаешь, — говорит она.

— Точно?

— Конечно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я так сказала.

84

— Э-э… слушай, Джинни, — я неуверенно начал говорить о том, о чем собирался сказать уже целых пять долгих дней. — Я… э-э… знаю, что это непросто, но нам надо поговорить.

Мы вдвоем сидели в «Баре Номер Один» в Бриндли, слегка страдая от похмелья, поедая завтрак и запивая его литрами апельсинового сока (как если бы витамин С был подходящим средством от вышеупомянутого похмелья), и я был решительно настроен поговорить о том, о чем мы до сих пор не говорили. Прокручивая эти шесть дней в своей голове, я так сам и не смог прийти ни к какому решению.