Клетка для эгоиста (СИ) - Светлова Грушенька

— Я поняла… — невесело отозвалась девушка, окончательно просыпаясь. — Пожалуйста, держите меня в курсе. Очень благодарна вам за внимательность и такую ответственность. Не знаю, что бы я без вас делала…

— Довольный клиент — как бальзам на душу. Мне тоже приятно иметь с вами дело. К тому же в свете вашей взлетевшей карьеры мне скоро станет выгодно иметь такую знаменитую клиентку в плане пиара… — Филипп Иванович добродушно рассмеялся.

— Могу даже пригласить вас на наше шоу, — ответила ему с легкой иронией Кристина, прекрасно зная, что все эти дешевые телевизионные скандалы совершенно не соответствуют статусу серьезного служителя Фемиды.

— Если честно, в моем возрасте уже рискованно принимать участие в подобных мероприятиях, — подтвердил ее мысль он. — В суде я чувствую себя более уверенно. Уж не обижайтесь.

— Абсолютно согласна, что каждый должен быть на своем месте, — усмехнулась Кристина, ничуть не обидевшись.

Они распрощались как всегда на самых позитивных нотах, а уже вечером ей пришла повестка из полиции о явке к следователю для допроса в качестве обвиняемой. Тут же вспомнились угрозы Ларисы и это ее оскорбительное «воровка», брошенное в спину, когда огласили завещание. Вот теперь ей больше не казалось, что она способна справиться со всем самостоятельно, даже несмотря на наличие адвоката… Паника пожирала изнутри, и тело холодело от ужаса от перспективы оказаться за решеткой из-за каких-нибудь ложных обвинений. Тем не менее, отказаться от столь гостеприимного приглашения было нельзя, поэтому в назначенный день и час она явилась в указанное отделение полиции, вся на взводе, бледная и измученная бессонными ночами. «А кто сказал, что игра будет честной, лапочка?» — весьма кстати вспомнились слова Луки, к которому теперь без конца возвращались мысли.

Вся погруженная в собственные переживания, девушка стояла под усиливающимся снегопадом, ожидая адвоката у входа в полицию, когда к тротуару подкатила совершенно другая машина. Она почувствовала, как все силы разом покидают тело, позволяя снегу поглотить все тепло и оставить лишь щеки пылать на морозе. До каких пор она еще будет так реагировать на этого человека? Лука вышел из автомобиля, приблизился и остановился напротив, изучая ее с каким-то бесцеремонным любопытством, будто у него было полное право рассматривать ее как диковинный экземпляр в музее.

— Что ты здесь делаешь? — наконец пришла в себя она, нахмурилась, сунула руки в карманы и вздернула подбородок, с вызовом глядя в лицо красивому, холеному франту в дорогом бежевом зимнем пальто с меховым воротником в тон, на который красиво ложились снежинки, а потом улетали, сдутые колючим дыханием морозного вечера.

Его губы скривились в мягкой ухмылке, и взгляд потемнел.

— Ищу повода встретиться с новой звездой телевидения, конечно. Приятно поражен твоим успехом, девочка. И очень за тебя рад. — В его обволакивающем, как расплавленный шоколад, голосе, звучал сарказм.

— Какого черта?! — гневно воскликнула, не находя аргументов против этого обезоруживающего приветствия. — Мне показалось, что мы все уже выяснили.

— Настолько окончательно, что я даже не имею права сделать комплимент по поводу твоей телегеничности? Ты всегда обворожительно смотрелась в кадре…

Этот его недвусмысленный намек вышиб последний воздух из легких, как и взгляд из плавленного серебра, которым он обжег ее губы. Кристина просто стояла и хлопала ресницами, ошарашенная такой полнейшей наглостью, пока он доставал сигарету и зажигалку, а потом раскуривал ее неспешно и со вкусом, будто был уверен на все сто, что она, как всегда завороженно, следит за его пальцами и губами.

— Ты никогда не изменишься, да? Так и останешься беспринципной эгоистичной тварью, которая считает, что ей все можно?

Лука выдохнул в сторону дым.

— Беспринципная эгоистичная тварь… — мужчина будто попробовал это словосочетание на вкус. — Даже так? — он приподнял брови и облизал губы. — Из твоих уст звучит заманчиво и многообещающе, потому что когда-то я уже слышал подобные обвинения в свой адрес… Я начинаю приходить к мысли, что именно такой типаж ты и предпочитаешь, раз уж нормальное отношение тебя не устраивает. Продолжай в том же духе, не стесняйся, если тебя это заводит… особенно учитывая, что ты должна понимать, к каким это приведет последствиям.

— Это что, угроза? — ярость и противление нарастали внутри, как снежный ком. Кристина вся ощетинилась, в карманах сжимая руки в кулаки.

— В случае с тобой, надо полагать, это флирт, солнышко, — заметил с оскорбительной сексуальностью.

— Можешь мечтать о чем угодно, но сейчас и здесь тебе вовсе не место. Я прекрасно справлюсь без твоего присутствия и участия. Тем более без этого хамства.

Поглощенная этим противостоянием, Кристина даже не сразу заметила, как к ним приблизился ее адвокат. Она очень надеялась, что он не успел расслышать ничего из их разборок. Но в следующий момент ее уже волновал совсем другой вопрос, потому что мужчины непринужденно поздоровались и пожали друг другу руки.

— Ну, что? Пойдемте? — как ни в чем не бывало, Филипп Иванович приглашающе указал в сторону отделения полиции, однако Кристина даже не подумала двинуться с места, вопрошающе глядя на своего адвоката.

— Я что-то не очень понимаю, почему мы должны идти туда все вместе?

Мужчина несколько озадаченно пожал плечами.

— Лука Дмитриевич разве не сказал вам, что он вызван в качестве свидетеля?

Кристина больше не посчитала нужным удостоить этого самого свидетеля взглядом, лишь гневно стиснула зубы.

— Вообще-то нет.

Адвокат растерянно засуетился и пожал плечами.

— Что ж, тогда это моя вина… Я должен был предупредить вас накануне. Дело в том, что Лука Дмитриевич уже имел сегодня утром удовольствие пообщаться с полицией. Его вызвали раньше… После этого он позвонил мне и изложил суть дела. Мы говорили всего пару часов назад, поэтому я не стал вас беспокоить… Признаться, я думал, что мы при встрече все обсудим и мы обязательно это сделаем после допроса. Но для вас сегодня ничего не меняется, Кристина… Я бы хотел, чтобы вы предоставили общение со следователем мне, как мы и договаривались. Вам лучше не произносить никаких лишних слов, разве что с моего разрешения. Уверен, никаких проблем тогда не возникнет.

— В чем меня обвиняют? — холодно и требовательно перебила она.

Мужчины переглянулись, что не ускользнуло от ее внимания.

— Ваша мачеха… — Филипп Иванович откашлялся, — обвинила вас в краже ее ожерелья за сорок семь миллионов рублей. В качестве доказательства предоставила видеозапись с камер наблюдения, на которой видно, что вы присутствуете в доме отца вместе с Лукой Дмитриевичем и что-то берете из тайника за креслом.

— Но… это дом моего отца… и это мой тайник! С детства! Я взяла оттуда свидетельство о закрытом завещании. Папа оставил его мне, а не ей!

— Кристина… — адвокат вновь откашлялся. — Вам следовало рассказать мне об этом раньше… Видео усугубляет ваше положение… Так что это весьма кстати, что Лука Дмитриевич поставил меня в известность. Я хотя бы знаю, с чем нам предстоит иметь дело. Не расстраивайтесь… Все будет хорошо, вот увидите. Только вам нужно успокоиться и не нервничать. Важно сохранять спокойствие и не показывать, что вы паникуете. Обычно при допросе именно этого и добиваются — вывести человека из равновесия, чтобы он сболтнул лишнего и не в свою пользу. Поверьте, следователям зачастую нужна не правда, а всего лишь как можно быстрее найти виновного и закрыть дело… Так что без лишних эмоций, ладно?

Девушка тяжело вздохнула и кивнула. Почему-то после этих объяснений легче не стало.

— Он что, будет присутствовать во время допроса? — все же уточнила она, все еще выбитая из колеи присутствием Луки.

— Конечно, нет. Он поговорит со следователем позднее…

Как же ей все это не нравилось… Недовольно покосившись на этого как всегда разряженного пижона, Кристина буквально собрала себя по кусочкам после перенесенного стресса и наконец обрела самоконтроль. Они вошли в здание полицейского участка, с тесными коридорами, низкими потолками, крашеными салатовой масляной краской стенами и толстой решеткой на застекленном окне дежурной части. На полу серая плитка, на стенах — доски почета и информации для граждан… В общем типичное казенное учреждение со своей неповторимой спецификой, от которой мороз бежал по коже…