Жизнеописание Петра Степановича К. - Анатолий Вишневский

А тут еще эти лоботрясы со своим рёготом… Все-таки, какой-никакой, а человек помер!

IX

Интуиция не обманула Петра Степановича. Несмотря на всенародную беду в виде смерти вождя, жить стало не только не хуже, а, можно сказать, даже лучше. Жалко только, думал иногда Петр Степанович, что эта беда не случилась раньше.

Уже в начале лета по деревням прошел слух, что, вроде, будет послабление с сельхозналогом. Петр Степанович отказывался верить этим слухам, потому что такое послабление было бы разумным шагом, с хозяйственной точки зрения, и к тому же большой поблажкой колхозникам. Ожидание подобных перемен настолько противоречило жизненному опыту Петра Степановича как агронома, много повидавшего за свою жизнь в сельском хозяйстве, что любой бы на его месте не принял нелепые слухи всерьез. Но надо же! – к концу лета слухи оправдались, и Петр Степанович вынужден был признать ошибочность своих предсказаний и даже отчасти пересмотрел свое отношение к Маленкову, которое, правда, впоследствии ему пришлось пересмотреть еще раз.

Потом неожиданно, раньше, чем загадывал, вернулся со своего острова Визе средний сын Петра Степановича. Тут уж Петр Степанович вообще возомнил бог знает что. Ему стало казаться, что 1954 год чем-то напоминает 1922, у него как у агронома закопошились в голове разные идеи, он даже стал вспоминать, чему его обучали, пусть и нерегулярно, в молодые годы в Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства, а то и свои первые успешные опыты хозяйствования в культурно-семенном питомнике – чем черт не шутит!

Петр Степанович давно считал, что в организации сельского хозяйства у нас имеются большие недостатки, а теперь, преждевременно решил он, их можно начать исправлять.

– Конечно, – говорил Петр Степанович, правильно расставляя политические акценты, молодому специалисту Маргарите Акимовне, только что окончившей институт, – немцы тут все поразоряли. Если бы не война, мы бы уже ого-го куда улетели! Но все-таки, если бы организация была правильная, так голода сорок шестого года можно было не допустить.

– Но что же делать, если во многих местах случился неурожай? – спрашивала молодой специалист.

– На то и существует агрономическая наука, Маргарита Акимовна, чтобы он не случался, – назидательно разъяснял ей Петр Степанович. – У нас сейчас в районе агрономов в десять раз больше, чем было, когда я начинал работать, а толку – в десять раз меньше.

Помню, у нас был один опытный агроном, Шкодько, дак разве ж его сравнишь с нынешними? Чем они заняты? Возьмите главного агронома района. Ему бы выехать на поле, проветриться от канцелярской духоты, а он сидит и строчит очередной отчет.

А мы, агрономы-отраслевики? Такие же канцеляристы. Разложим перед собой бумажные «простыни» со всякими рубриками и с утра до вечера заносим туда цифры. Ладно бы еще правильные, а то ведь сплошь и рядом – франко-потолок. В колхозы нам тоже ездить некогда, да и податься туда можно только случайной под водой или в кузове попутного грузовика, если возьмет…

Маргарита Акимовна, молодой специалист, была благодатной аудиторией, Петр Степанович оттачивал на ней свою аргументацию. Но мы задаем себе вопрос, не пытался ли Петр Степанович говорить в том же духе с другими людьми, более зрелыми, чем Маргарита Акимовна, и уже имевшими сложившееся мировоззрение. И не происходили ли у него на этой почве какие-нибудь стычки, на манер тех, какие у него постоянно возникали в довоенный период? Если бы этого не было, откуда бы взялся такой, например, документ?

Секретарю Харьковского обкома КПУ

Харьковский сахсвеклотрест мне, как старшему агроному свеклобазы, поручил срочно составить план размещения сахарной свеклы в зоне свеклосеяния нашей свеклобазы, согласовать этот план с нашими райисполкомами и представить в трест. (Петр Степанович явно не следил за литературным стилем своего послания, видимо, он был сильно возбужден, когда его писал. Впрочем, может быть, ему просто нравилось слово «свекла»).

Я составил план размещения свеклы к 2 июня, представил лично райисполкомам на рассмотрение. 9 июня, накануне отправки утверждения планов, я явился и к председателю Задонецкого Райисполкома с просьбой дать мне утвержденный план, но он меня повел к секретарю РК КПУ т. Крутько. Т. Крутько лаконически сказал: «Днями рассмотрим на бюро». Поскольку мне поручено представить план сахсвеклотресту к 10 июня, естественно, что я об этом сказал т. Крутько, но он, вместо того, чтобы по-человечески разъяснить, рассказать и дать совет, что же делать мне с несвоевременной доставкой в Харьков плана, начал меня оскорблять: называть гастролером, бездельником и т. д. Я должен был ему сказать, что секретарю райкома не к лицу так вести себя. Т. Крутько в грубой форме предложил мне «убраться вон», назвав меня нахалом и мерзавцем, и сказал мне, чтобы я никогда не являлся в райисполком и райком.

Я не могу простить т. Крутько такие оскорбления и обращаюсь к Вам с просьбой, чтобы вы, как секретарь Обкома КПУ, призвали его к порядку, ибо не к лицу секретарю райкома оскорблять меня, старого агронома, проработавшего 32 года в сельском хозяйстве, такими словами, как бездельник, гастролер, мерзавец, не имея к тому никакого повода.

Старший сотрудник свеклобазы Петр Степанович К.

г. Задонецк, Красноармейская ул., 9

10 июня 1954 года.

Расхрабрился, расхрабрился Петр Степанович! Почувствовал какие-то перемены в воздухе? Мы не знаем. Но письмо написал. И не куда-нибудь, а в Обком!

В разных райкомах и райисполкомах Петр Степанович постоянно вращался, по долгу службы, даже и будучи беспартийным, а вот в Обкоме партии не бывал ни разу. Наезжая в Харьков, случалось, проходил мимо и всегда испытывал уважение – чувствовалось, что там, за хорошо вымытыми окнами, работают люди солидные, с широкими горизонтами, не то что в этих райкомах, где хам Крутько может орать, ругаться по-черному (об этом он уж и не стал писать) и чуть не топать ногами.

В отличие от отца, младший сын Петра Степановича уже один раз побывал в Обкоме партии. Году в сорок восьмом он летом отдыхал в областном физкультурном пионерском лагере, потому что у него оказались большие спортивные способности, и его туда послали как чемпиона района среди детей по гимнастике. Петру Степановичу это было приятно, он гордился успехами сына, к тому же в этом лагере было повышенное питание – с целью укрепления здоровья молодых физкультурников.

Дети в лагере не только отдыхали, но также все время соревновались – на разных спортивных снарядах, играя в футбол и волейбол и бегая наперегонки с передаванием специальной палочки. Младший сын Петра Степановича тоже бегал и играл в футбол, но особенно хорошо у него получались упражнения на параллельных брусьях, он все время занимал на этих брусьях первое место. В конце месяца стали готовиться к заключительной спартакиаде, после которой на большой лесной поляне должен был состояться торжественный пионерский костер. Старший пионервожатый, партийный студент, недавно только снявший лейтенантские погоны, задумал, возможно, с целью привлечения к себе дополнительного внимания, позвать на праздничный костер какое-нибудь областное начальство. Он посоветовался со своими приятелями в обкоме комсомола, они прощупали почву и сказали, что можно пригласить третьего секретаря обкома партии, еще будет журналист из областной газеты, и потом все осветит.