Unknown - popovy

— Как я ощущаюсь? — шепчу я, облизывая край.

Она содрогается подо мной, и я чувствую, как ее горло движется под моей ладонью.

— Божественно, — удаётся сказать ей. — Ты ощущаешься божественно. — Она глотает, и я ослабляю давление. — Теперь трахни меня. Трахни меня и заставь меня кончить.

Я всего лишь животное. Я врезаюсь в неё, снова и снова и снова, изголовье бьется о стену. Я практически вижу нас со стороны, меня, примитивного, глубоко берущего ее сзади, мои мышцы напрягаются пока я толкаюсь быстрее, жёстче, наша кожа раскалена от такой дикой потребности. Она кончает, ее пульс колотится под моей ладонью. Неистово, пронзительно кричит, словно она полностью уничтожена наиболее порочным способом, что практически добивает меня.

Я сжимаю ее горло, ее волосы и кончаю. Это словно восход солнца глубоко внутри. Оно светит прямо сквозь тебя и оставляет тебя горячим, ошеломлённым и истощенным.

Господи. Я даже не знаю, где я.

Я падаю на неё, задыхаясь, зарываясь лицом ей в волосы.

Твою мать. Она держит каждую гребаную часть меня в этом маленьком теле и своем большом красном сердце.

Я не могу нормально глотать, и мое дыхание медленно возвращается. Всегда есть момент ясности, после того, как вы кончили, и он один содержит жизненно важную истину.

В конце эта женщина будет принадлежать мне.

И я не уверен, завладею ли я ей настолько, чтобы заставить ее остаться.

— Черт, — задыхаясь, произносит она через минуту или две после того как наши тела сплелись друг с другом.

— Что? — выдавливаю я, надеясь, что она намекнёт мне как-то на то, что она чувствует ко мне.

Скажи мне, что ты не хочешь уезжать.

Скажи, что ты останешься достаточно долго, чтобы позволить мне узнать о тебе все.

Скажи, что ты моя.

Меня практически тошнит то того, каким нуждающимся я кажусь самому себе, и я вынужден оттолкнуть эти мысли. Почему я просто не могу довольствоваться тем, что она вообще здесь? Если бы у меня не хватило храбрости попросить ее поехать со мной, мы бы уже были не вместе и двигались бы дальше, каждый сам по себе. Именно это и должно было случиться.

Но это не так. И если она жадная, то я ещё ненасытнее. И мне никогда не будет ее достаточно.

— Ты определенно знаешь, как поприветствовать меня в своём доме, — говорит она, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня, в глазах светится удовольствие.

— Это наименьшее, что я могу сделать, — говорю я ей. Целую заднюю часть ее шеи, пробуя кожу на вкус. Хоть я и заснул в самолёте, это был не лучший сон. Меня так и подмывает остаться лежать здесь с ней, хотя я знаю, мы сразу же уснём, что испортит то, что я запланировал на завтра.

Мне как-то удаётся вытащить нас обоих из кровати и добраться до душа. На мне все ещё полотенце, обёрнутое вокруг талии, когда я слышу звонок. Это Амара.

— Поднимайся, — говорю я ей. Кайла нервно смотрит на меня, одетая лишь в обтягивающиеся штаны и топ. На ней нет косметики, волосы влажные и распущены вниз по плечам.

— Она уже здесь? — пищит она. — Я ведь даже не оделась нормально.

Я успокаивающе смотрю на неё.

— Я тоже. Она привезла Лионеля и она старый друг. Поверь мне, ты отлично выглядишь.

— Да, но ты выглядишь чертовски горячо в полотенце.

— Послушай, — говорю я ей, точно не гордясь этим. — Она уже видела меня без рубашки. — Ее глаза округляются, и я быстро добавляю, — не в этом смысле. Но в регби такое бывает, хорошо?

Она кивает и раздаётся стук в дверь.

Я открываю глаза и едва замечаю Амару, стоящую по ту сторону двери. Все, что я могу видеть, это прыгающий на меня, сходящийся с ума от радости Лионель.

— Привет, приятель, — кричу я, хватая его и поднимая выше. Он так извивается, что почти невозможно удержать.

Я никогда ещё не был далеко от Лионеля так долго и часть меня боялась, что, когда я вернусь, он не вспомнит меня, но теперь я знаю, это не правда. Своими поцелуями и облизыванием он уже вылил на меня галлон слюней.

Кайла откашливается рядом со мной, и я возвращаюсь к реальности.

— Кайла, это Лионель, — говорю я, пытаясь оторвать его мордашку от своего лица.

— Ага, я это поняла. Как насчёт того, чтоб представить меня человеку? — бойко говорит она.

Точно. Это.

Я разочарованно улыбаюсь им обеим и ставлю Лионеля на пол. Он готов запрыгнуть обратно, когда замечает Эмили, высовывающую голову из-за угла и сразу же отправляется к ней.

— Прости, прости, мои манеры, — говорю я, зная, что Амара понимает меня. Она привыкла. — Кайла это моя приятельница Амара. Она работает в приюте. Не знаю, чтобы я без неё делал. Амара, это Кайла. Она... — и внезапно я замираю, потому что не знаю кто она. Мы ещё не обсуждали, кто мы друг другу.

— Я поживу с Лакланом, — мягко заканчивает Кайла, пожимая руку Амаре. Я осторожно смотрю на Кайлу, любопытно, собирается ли она косо смотреть на Амару. Я буду не удивлён. Не то чтобы я расстроился, если она ревнива, но хоть Амара и поражает своим римским носом, огненно-рыжими волосами и веснушками, Кайла сама любезность.

— Приятно познакомиться, — говорит Амара, коротко взглянув на меня. Ее лицо бесстрастно, но могу сказать, что она смущена или шокирована. Я ведь до сих пор никогда не упоминал Кайлу и не говорил Амаре, что вернусь с девушкой. К счастью, она воспринимает это спокойно.

— Как он себя вёл, какие-то проблемы? — спрашиваю я, меняя тему разговора.

— Он по-настоящему ненавидит намордник, — говорит она, пожимая плечами. — По крайней мере, когда его на него одеваю я.

Кайла чуть отпрыгивает назад, поглядывая на Лионеля, который рысью бегает по гостиной, вынюхивая Эмили.

— Ему нужен намордник?

Я качаю головой, чувствуя, как внутри вспыхивает гнев.

— Нет. Ему он не нужен. Он никогда никого не укусит, даже если он без намордника. Но в Соединенном Королевстве питбуль ущербная порода. Плохая. Они запрещены. Надо изловчиться, чтобы завести одного, во-первых надо доказать, что твоя собака не опасна, и даже тогда они все должны носить намордники. Даже если они старые и мухи не обидят. Иногда, недалёко от дома я гуляю с Лионелем без намордника, но это потому что соседи знают меня. В других местах нельзя точно быть уверенным, кто вас увидит.

— Это чертовски глупо, — говорит Кайла, протягивая руку к моей, сжатой в кулак. Она раскрывает ее и проскальзывает пальцами внутрь. Мой пульс замедляется.

— Это чертовски тупо, — говорит Амара, кивая и сердито заправляя волосы за ухо. — Закон был принят в семидесятые, когда собачьи бои были проблемой. Его надо изменить, но правительство - кучка невежественных придурков. Хотя мы работаем над этим, пытаясь донести до них мысль, что надо запретить людей, занимающихся подобным дерьмом, а не породу.

Я резко выдыхаю через нос.

— Давайте не будем сегодня об этом. Мне надо остаться в хорошем настроении, — честно говорю я им.

Кайла сжимает мою руку и кивает. Смотрит на Амару.

— Что ты сейчас собираешь делать? Хочешь пойти с нами на поздний обед или ужин?

Мы даже ещё не обсуждали обед, но тот факт, что Кайла уже освоилась с Амарой и приглашает ее, согревает мне сердце.

— Спасибо, — говорит Амара. — Я в порядке. Я собираюсь вернуться обратно к работе. Может быть завтра. Лаклан, ты можешь привести ее и показать ей, чем мы занимаемся.

— Ага, — соглашаюсь я. — Перед тренировкой. Это будет идеально.

Она машет нам рукой на прощанье и уходит. Я знаю, что до вечера ей не надо возвращаться на работу, так что у меня складывается впечатление, что она пытается дать нам время наедине. Полагаю, потому что я стою тут в одном полотенце.

Я разглядываю Кайлу.

— Так что насчёт обеда, — говорю я. — Что ты ещё задумала для нас?

Она усмехается и игриво наклоняет голову.

— Не скажу, — говорит она. — Мне нравится держать тебя в напряжении.

Она дефилирует в комнату, и я наблюдаю за ней.

Хоть она и пытается выглядеть соблазнительной, потряхивая этой восхитительной попкой, не проходит и двух секунд, как Лионель выскакивает из ниоткуда, прыгает ей на ноги и окружает ее шквалом поцелуев.

Она визжит, и если у неё и был какой-то страх, он исчезает под натиском смеха. Лионель беспощаден в своей любви и потребности к ласке. И Кайла играючи вопит, когда он гоняет ее по комнате, высунув язык изо рта, не желая ничего кроме ее внимания.

Я знаю, как ты себя чувствуешь, старый друг, думаю я про себя, прежде чем последовать примеру и присоединиться к погоне.

Глава 19

КАЙЛА

Я мечтаю. Я тону. Все вокруг мокрое.

Мое лицо мокрое.

И дурно пахнет.

Собачье дыхание.

Я вздрагиваю, окончательно просыпаясь как раз вовремя, чтобы увидеть, как длинный розовый язык проходится по моему лицу, оставляя за собой след слюней.

— Оу, Лионель, — бормочет Лаклан, протягивая руку и оттаскивая собаку от моего лица и обратно между нами. — Веди себя прилично.