Unknown - popovy

— Иди. Езжай в Шотландию. Но когда вернешься, будь готова много работать. И убедись, что сможет получать там данные. Нам, возможно, придется связаться с тобой по каким-то вопросам.

Она продолжает говорить о чем-то, но я даже не могу ее слышать. Я глупо улыбаюсь, мое сердце словно пузырь, который отказывается лопаться. Этот пузырь выносит меня из кабинета, и весь путь к машине я плыву, парю от радости. Я плыву пока еду, мы с машиной парим от удовольствия, пока я мчусь вниз по шоссе в сторону аэропорта. Ник Кейв «Supernaturally» играет из динамиков, я слушаю его с тех пор, как Лаклан сказал, что восхищается им. Просто еще одна вещь, которую я делаю, думаю, чувствую из-за Лаклана.

А теперь, теперь я уезжаю вместе с ним.

И он мой.

Мой Лаклан.

Мой зверь.

Мой большой, сломленный мужчина.

Я еду к нему. Я всеми возможными способами собираюсь отдать ему себя.

Свое тело.

Свое сердце.

Свою душу.

Я собираюсь сесть в этот самолет и первый раз в жизни перестать бояться. Я собираюсь впустить его и молюсь, надеюсь, что он тоже впустит меня.

Я так счастлива, что почти могу заплакать. Но вместо этого я смеюсь, медленно чувство подкрадывается ко мне, когда меня ударяет понимание.

Я не могу поверить, что, черт побери, делаю это.

Это так на меня не похоже.

Но может быть это та я, которой мне всегда хотелось быть.

И когда я добираюсь до аэропорта и вижу Лаклана, стоящего у кассы Virgin Atlantic, где сегодня утром он написал мне встретиться с ним, у меня появляется ощущение, будто солнце пробивается наружу. Оно освещает все, говоря мне, что это правильно.

Что для нас никогда и не было другого пути.

Мне суждено быть с ним.

Я останавливаюсь на месте и смотрю на него, его широкая спина поворачивается ко мне. Я наблюдаю за ним, невидимая. Словно призрак. И я должна ущипнуть себя, потому что даже в его штанах карго, туристических ботинках и выгоревшей черной футболке, он слишком красив, слишком прекрасен, слишком мужественен, чтобы существовать на этой земле.

Мне так невероятно повезло, что он попросил меня.

Он попросил меня.

Он словно может чувствовать меня и оглядывается через плечо.

Впитывая меня.

Его глаза прищуриваются, и он улыбается мне.

Это так красиво.

Он усмехается мне, потому что теперь знает, он знает, что я его.

— Я здесь, — говорю я ему, медленно подходя, мой голос едва слышен.

Он кивает.

— Ты здесь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 18

ЛАКЛАН

— Лаклан?

Как луч света в темную комнату, голос Кайлы проникает в мои сны. Я медленно открываю глаза, на секунду забывая, где нахожусь. Вы можете думать, что это практически невозможно, когда вы в самолете, но черные, навязчивые особенности моих снов быстро покидают сознание, оставляя меня заторможенным.

Когда я задремал, свет в салоне был приглушен. Теперь он яркий, и лучи светят через нижнюю часть окна крышки самолёта. Дневной свет.

Я поднимаю голову и издаю низкий стон, шея ноет от позы, в которой я спал. Смотрю рядом и вижу, как Кайла нежно улыбается мне.

Она пришла. Не могу поверить, что она пришла.

— Доброе утро, — говорит она, потирая глаза. — Я хотела позволить тебе поспать, но стюардесса сделала своей миссией разбудить тебя. Мы приземляемся через двадцать минут.

Я пытаюсь сглотнуть, в горле невыносимо сухо, и поворачиваюсь в кресле лицом к ней.

— Ты все ещё здесь, — говорю я, голос хриплый. Я тянусь к ней и прикасаюсь к ее лицу, кожа по ощущениям словно рай.

Она поворачивает голову, чтобы поцеловать мою руку, ее застенчивый взгляд не оставляет меня.

— Конечно я все ещё здесь. Куда я денусь? Пересяду?

— Я думал, все это было сном, — нежно говорю я ей. — И когда я проснусь, окажусь в одиночестве.

— Неа, — говорит она, и я отвожу волосы от ее лица, поглаживая пальцами шелковистые пряди, словно мне нужно ещё одно доказательство, что она настоящая. — Это не сон. Хотя ощущается как сон, да? Имею в виду...я не могу поверить, что это действительно происходит.

Я медленно киваю.

— Ты поспала?

Она качает головой.

— Слишком взволнована, чтобы спать. Я пересмотрела кучу фильмов. А потом я немного понаблюдала за тобой, пока ты спал, как полная извращенка.

Я улыбаюсь, находя это странно милым.

— Что ж, мне нравится когда ты полная извращенка, лапочка. Когда мы приземлимся, ты можешь пойти дальше. Боюсь, в Эдинбурге я не спущу с тебя глаз.

— Это должно облегчить мое преследование.

Стюардесса подходит ко мне и говорит поднять сиденье и шторку окна, таким образом немного ругая меня, и самолёт начинает садиться. Кайла склоняется надо мной, чтобы выглянуть в окно, хотя там ничего не видно кроме пятен зеленого между облаками. Я не могу ничего поделать и закрываю глаза, вдыхая ее запах. Даже после тринадцати часов в самолёте она пахнет невероятно. Это не мыло, не парфюм, это просто она. Что-то такое, что нельзя разлить в бутылки. Что-то, что заставляет мою кровь прилить ко всем нужным местам.

Я двигаюсь в кресле, пытаясь не обращать внимания на растущую эрекцию. Кайла слишком занята выглядывание из окна, так что она, кажется, ничего не замечает. Что хорошо, потому что я знаю, если бы она поднялась с сиденья, я бы стал ещё тверже. Как только я привезу ее в свою квартиру, я не буду сдерживаться.

Моя квартира. Я безумно рад, что вернулся и что она со мной. Я даже не знаю, как правильно познакомить ее с Эдинбургом, когда все, чего я хочу, это на несколько дней запереть ее в своей спальне.

Но я возвращаюсь к жизни, которую поставил на паузу. Мне нужно многое нагнать. Просто надеюсь, я смогу интегрировать ее в процесс так гладко, как это возможно. После того как я представлю ее Амаре и Тьерри, думаю это поможет. И если я наберусь достаточно смелости, то родителям и моему брату Бригсу. Регби и приют занимают довольного много времени, но я с удовольствием вовлеку Кайлу в это настолько, насколько возможно, и настолько, насколько она хочет.

Самолёт слегка трясёт, он сбрасывает несколько футов и поворачивает налево. Несколько человек на борту задерживают дыхание, а Кайла хватает мою руку, крепко держась за меня. Я пожимаю ее в ответ.

— Это просто турбулентность, — говорю я ей с, как я надеюсь, обнадеживающей улыбкой.

Она кивает, хотя на лице паника.

— Я не очень хороший авиапассажир, — замечает она, впиваясь сильнее когда самолёт снова потряхивает, у меня в желудке все переворачивается.

— Все нормально, — говорю я, сжимая ее руку. Я выглядываю в окно и вижу, что земля становится ближе, забор аэропорта по периметру быстро приближается. — Мы почти на месте.

И в то время, как я могу чувствовать как бешено стучит ее пульс напротив моей кожи, я знаю, она может почувствовать, что с моим происходит то же самое. Но не потому что я боюсь летать. А из-за того, что произойдёт, когда мы приземлимся. Это очень непросто, чувствовать себя таким счастливым, что она здесь, И в то же время, нервничать о том, что случиться дальше. Прошло очень, очень много времени с тех пор, как я позволил кому-то быть в моей жизни, и я собираюсь сделать это с ней. Понятия не имею, что случится, когда ей надо будет уезжать. Хуже того, я понятия не имею, что случится когда, и если, она обнаружит настоящего меня. Потому что я испытываю желание широко открыть дверь. И позволить ей войти, показать всю темноту и уродство внутри.

Если она сбежит и не вернётся, мне будет некого винить кроме себя. Я боюсь чувства вины, моя привычка к самоедству может снова разрушить меня.

Колёса с визгом касаются земли, и самолёт рвётся вперёд за секунду до того, как тормоза срабатывают в полную силу. Когда самолёт замедляется, Кайла ослабляет хватку, но моя становится крепче.

— Не знала, что ты тоже боялся, — говорит она, когда я отпускаю ее.

Я лишь улыбаюсь ей. Я бы с радостью предпочёл поменять один страх на другой.

Вскоре мы выходим из самолёта и уже ждём у багажной ленты. Я смеюсь, когда вижу, как к нам по транспортеру едет ярко-розовый чемодан Кайлы.

— Что? — спрашивает она, защищаясь. — Так я узнаю, что это мой.

— Если он ослепляет все вокруг, это вроде как лишено смысла, лапочка, — напоминаю ей, и тянусь чтобы забрать чемодан. Затем мы направляемся к зоне с негабаритным багажом, чтобы забрать Эмили из собачьего вольера.

Она выглядит напуганной и вольер попахивает чем-то ужасным, но в ее крови все ещё достаточно лекарства, так что она подчиняется и не паникует. Я через клетку шепчу ей успокаивающие слова, и кажется, она понимает, что все будет только лучше.

Изначально, когда я собирался прилететь один, я бы попросил брата встретить меня, но с Кайлой, и, учитывая, что мы прилетели другим рейсом, такси кажется лучшей идеей.

Мы забираемся в такси, и Кайла тут же восхищается насколько у нас все по-другому.

— Я забыла, что вы ездите по другой стороне дороги, — говорит она. И это такси с откидными сидениями и всем остальным такое чумовое. — Для выразительности она пинает сиденье напротив, что заставляет Эмили поднять голову.