Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца - Нестор Бегемотов

– Все хорошо, – говорил человек со стеклышками на носу, который наблюдал за этим. – Все уже позади. Ты с друзьями, никого здесь больше нет… Дайте ему снотворного, – приказал он.

– Может быть морфий?

– Нет, кризис миновал. Ему повезло, мы его вытащили. Просто – удача…

Девушка в белом, в которой отдаленно угадывались черты Натлины, приблизилась к Рондоксу со шприцом и обнажила его руку. Он равнодушно смотрел, как в его вену входит мутная жидкость, и через минуту забылся.

Очнулся он снова в этой же комнате среди других больных, которые с любопытством ожидали его пробуждения. Рондокс отвернулся к стене и постарался прийти в себя.

Через неделю с ним разговаривал главврач. Он сказал, что теперь жизнь его пациента вне опасности, на что Рондокс с благодарностью улыбнулся.

Рондокс не выказал удивления, когда ему сообщили, что его зовут Андрей Клинков, и что недавно его новенькие «Жигули» протаранили пустой автобус, отчего он получил серьезную травму головы.

Когда его выписали из больницы, Рондокс обнаружил в документах фотографию Клинкова, которую очень внимательно осмотрел и не нашел ни малейшего сходства с собой. Но потом, сверившись с зеркалом, убедился, что он и есть тот самый человек по имени Андрей.

Полдня у него ушло на то, чтобы найти дом Клинкова. Хорошо, что в бумажнике оказалась пачка банкнот и в конце концов какой-то разговорчивый человек отвез его на «Бауманскую» и остановился возле пятиэтажного здания.

Попав в квартиру Клинкова, который жил один, Рондокс несколько часов рассматривал незнакомые вещи, привыкая к обстановке. Часами он проводил у зеркала, стараясь вспомнить – не он ли все-таки ехал на машине, которая столкнулась с автобусом.

Он ежеминутно ожидал новых перемещений, но они так и не последовали.

Точка Покоя была наконец найдена.

Андрей-Рондокс сидел в кафе на улице Радио и листал свежие газеты. В первые недели он никак не мог привыкнуть к загадочным значкам, которые непонятным образом трансформировались в его мозгу в определенные термины, но потом он научился их «читать».

Прошло полгода с тех пор, как он играл в плинкет в баре проходимца Риччи. Теперь он знал, что это была другая планета под другим солнцем. Он не выяснил, каким образом он здесь оказался. Он многого еще не выяснил и не выяснит, наверное, никогда.

С годами перед человеком встают совсем иные вопросы. И если бы ему предложили сейчас задать вопрос, на который он обязательно получит ответ, Рондокс бы спросил:

– Куда исчезает душа человека после его смерти?

Но на этот вопрос вряд ли кто-нибудь смог бы ему ответить..

БУТАФОРИИ ИСКАЖЕННОГО МИРА

Искаженный текст «Бутафории» сообщает о том, какие похождения предпринял Кролик, прежде чем попал в цепкие и влажные руки потного Нахаря; рассказывает, почему Кролик не стал будить Биркуля, возился с сознательным Бибой, спорил с единомышленным Свинячем и осудил недостойное поведение Сифрихты; а также поможет составить вам собственное мнение о том, чем КОЕ-КТО отличается от Нахаря, НЕКТО от Кролика, а ОСТАЛЬНЫЕ от Уляляки.

Володе Капшукову посвящается…

Звездолет «Горячий Утюг» скользил по коридорам 2341-го сектора 234-АД Галактики. На его борту находились двенадцать астронавтов, в том числе пять образованных и симпатичных девушек, у одной из которых выдался свободный от дежурства денек.

Наденька, второй пилот звездолета, только что вернулась из душевой комнаты, где (чуть было не сказал, что мылась! Чего ей мыться? – она и так чистенькая!) смотрела как из крана струится на пол вода. Злостный Михалыч, добродушный механик звездолета, так и не удосужился починить этот нехитрый приспособ, проводя все свое время за покером с такими же бездельниками.

«Ну, гад, я ему еще задам! Он у меня еще получит… Ничего он у меня не получит!» – не на шутку обиделась на него Наденька.

Она прошлась по своей каюте, раздумывая, чем бы заняться до вахты, но так ничего замечательного не придумала. «Дошли до ручки», – сказал бы классик.

Скоро на вахту, а там откровенно скучно – только и знай, что нажимай на разные кнопки и никакого тебе стриптиза или иного удовольствия.

«Скучно, – призадумалась девушка. – Почитать, что ли, КНИГУ?» Тут-то она и почувствовала, что в ней пробуждается что-то совсем уж неосознанное.

Девушка подошла к полке и с удивлением обнаружила ранее не известную книжку. «Принес кто-нибудь, – решила Наденька. – Опять, небось, порнография…»

Книжка, обернутая в глянцевую супер-обложку, имела броское название, исполненное готическим шрифтом – «Исчадия Звездного Ада». Девушка хмыкнула: «Чего только не придумают!», пожала плечами и присела на откидную кровать, отодвинув в сторону сваленные в кучу личные вещи и нижнее белье.

Пролистав штук пятнадцать неудобочитаемых предисловий и краткую аннотацию, которых она, впрочем, никогда не читала, Наденька стала задумчиво листать томик, быстро пробегая глазами по главам. Таким образом, она пыталась оценить – действительно ли книжка хорошая или опять что-нибудь «Про индейцев».

Первые двести шестнадцать страниц не прельстили Наденьку. Какие-то мрачные, отпетые авантюристы подросткового возраста захватывали военный звездолет, чтобы попиратствовать в открытом космосе. Вместо этого они пили на борту водку, играли в карты и при хорошем настроении постоянно подсмеивались над девушками.

В книжках, которые Наденька читала раньше, истинные джентльмены поступали не так. Истинные джентльмены, напротив, поступали совсем иначе: они не напивались, как свиньи, водкой, а пили шампанское; не били друг друга по голове, а кололись шпагами; и никогда не соблазняли своих возлюбленных в каретах! Джентльмены всегда относились к своим избранницам внимательно, с душевной теплотой, а если между ними и происходило что-то непонятное, то все равно эти сцены Наденька пропускала, считая их аморалкой.

Надо заметить, что таких героев Наденька в своей жизни не встречала, чему весьма досадовала, поскольку была сравнительно молода и недурна собой. Нет, лучше сказать так: была достаточно молода и хороша собой. Вот так лучше…

Она пролистала «Исчадия Звездного Ада» почти до половины, когда наткнулась на похождения Кролика. Кролик неудержимо преодолевал все препятствия, лихо стрелял из парабеллума и искал некую Кролиху, которая, очевидно, была ему чем-то дорога.

– Вот ведь – Кролик, а тоже чего-то ищет, – подумала Наденька и вплотную заинтересовалась судьбой Кролика.

Кролик, чертыхаясь, кружил по тоннелю, не в силах уже искать и найти выход. Он в сотый раз успел отчаяться, он корил себя за черствость по отношению к Манаю и тут же себя оправдывал. Почему бы себя не оправдать, если уже ничего нельзя было исправить?

– А что, если Биркуль снова проснется? – с ужасом думал Кролик, не замечая, что порожденный им ужас идет рядом, передвигаясь на цыпочках.

Когда пришло время надеяться, Кролик снова увидел свет в конце тоннеля. Кто-то простуженно закашлялся за поворотом, ничем другим себя не обнаруживая, но потом неожиданно глумливо захлюпал носом и этого оказалось более чем достаточно: Кролик задрожал как осиновый кол, погруженный в грудь вурдалака.

– Остынь! Здесь уже были и искали до тебя, – разнесся под сводами лабиринта противный голос неопознанного Существа. – И ты будешь здесь. Здесь – навсегда!

– Опять меня опередили, – пожаловался Кролик и в седьмой раз нажал на курок парабеллума, приставленному ко лбу.

Но он опоздал – Биркуль, покружив по тоннелю, снова уснул…

– Ничего не понимаю! – откровенно призналась Наденька. – Почему он стреляет именно семь раз, а не восемь или четыре? Хотя, может быть у него кончились патроны и тогда… А, все ясно! Они просто что-то не поделили сначала с Биркулем, но потом тот снова уснул!

Довольная тем, что наконец-то выявлен положительный герой, Наденька снова уткнулась в книжку, не заметив, что ее страницы сами собой перелистнулись.

Возле высокого обтесанного столба Кролик обнаружил Биркуля, спящего с увесистой дубинкой в руках, и сидевшего возле него на передних лапах Маная.

– Вы не скажете, как мне выйти к Замку Свирепых Сипаев? – вежливо, чтобы не вспугнуть вертлявого Маная, спросил Кролик.

– Об этом лучше спросить у Биркуля, – лениво ответствовал Манай. – Но дело в том, что он сейчас спит.

– Может быть, его можно разбудить? – спросил Кролик.

– Не советую. Если Биркуль проснется, боюсь, нам не поздоровится обоим: он будет вне себя от негодования и растерзает всех, кого увидит на расстоянии своего испорченного воображения, – ответствовал Манай.