Любовные письма серийному убийце - Таша Кориелл

в поместье. Я не до конца понимала смысл этого слова, пока машина Уильяма не остановилась перед электрическими воротами, а потом двинулась по петляющей дороге между деревьев. С географической точки зрения их дом не был обособлен – он находился всего в пятнадцати минутах от нашего. Но по сути это была крепость. Уильям накрыл мою ладонь своей, другой вцепившись в руль. Я точно не знала, кого из нас он пытается приободрить.

Сам дом представлял из себя монструозное здание кремового цвета. Передняя дверь состояла из двух огромных створок, обрамленных грандиозными перилами. Великолепие главного дома пробудило во мне ностальгию по собственному родному домику с его маленькими спаленками и скромными ванными комнатами. Все-таки существует такая вещь, как слишком много пространства.

Уильям передал ключи парковщику, как будто мы остановились у дорогого ресторана. Я оглядела свое платье в надежде, что оно не слишком простое.

Если статус семьи Томпсонов как-то и пострадал после обвинения Уильяма в серийных убийствах, большинство приглашенных на вечеринку никак этого не показывали. Я, как и стоило ожидать, продиралась через толпу, похожую на то собрание в Атланте, от которого мы с Бентли в итоге удрали, чтобы поболтать в спокойной обстановке. Скорее всего, здесь присутствовали те же самые люди, но в толпе это было сложно разглядеть.

Все были рады увидеть Уильяма. Никого, казалось, не волновало, что среди них разгуливает оправданный серийный убийца.

– Уильям! – восклицали они. – Так здорово тебя видеть! Я всегда знал, что ты невиновен!

Он был учтив, несмотря на стиснутые зубы. Чему-чему, а правилам этикета его обучили.

Мы прошли дом насквозь. Родители Уильяма были склонны к некоторой вычурности в убранстве: все вокруг сияло золотом. Другие гости, казалось, едва меня замечали.

– Это Ханна, – говорил Уильям, если кто-то обращал на меня внимание, но развернутых характеристик не давал. Меня не отпускало чувство, будто он стыдится меня, хотя я знала о его планах объявить о нашей помолвке.

Прием проходил в большой гостиной. Марк отпустил шутку, которую я не расслышала, и все рассмеялись. Синди блистала в синем платье с пайетками, которое ей удалось натянуть каким-то удивительным образом. На суде я видела их далеко не во всей красе, подумала я.

– Уильям, – поприветствовала Синди сына и поцеловала его в щеку.

Она не замечала меня, пока не подошел Марк и не обнял меня – этот физический контакт стал неожиданностью.

– Почему ты не говорила, что вы с моим сыном так близки? – спросил он. – Тогда бы мы могли узнать друг друга получше.

– Как приятно снова тебя видеть, Ханна, – сказала Синди с улыбкой, по теплоте эквивалентной ранней весне на севере Миннесоты. Я ей по-прежнему не нравилась.

Я уже хотела открыть рот, но Марк прервал меня, чтобы поздороваться с Уильямом.

– Наконец-то мой сын дома.

Уильям снова сосредоточил все свое внимание на мне.

– Почему ты ничего не пьешь? Нам нужно взять тебе выпить.

Появился официант с подносом. Это была первая в моей жизни домашняя вечеринка такого масштаба, что на нее пригласили настоящих официантов, а не ограничились занюханным маленьким баром на кухне.

– Я выпью белого вина, – сказала я.

Я подозревала, что у меня больше общего с официантами, кружащими по залу, чем с самими гостями. Наверное, им не терпелось вернуться домой и рассказать друзьям, как они работали на вечеринке в честь Уильяма Томпсона.

Мой взгляд блуждал по комнате. Уильям и Бентли так много рассказывали о своем детстве, что было странно находиться в помещении, где все это происходило. Было вообще не похоже, что в этом пространстве когда-то обитали дети: каждая следующая комната выглядела официальнее предыдущей. Как человек может вырасти в таком доме и стать убийцей? С другой стороны, как человек может вырасти в таком доме и им не стать?

Если Бентли и Вирджиния и присутствовали на вечеринке, их нигде не было видно. Как бы меня ни пугала возможность, что Уильям узнает о случившемся между мной и Бентли, мне почти хотелось их увидеть: хоть какие-то знакомые лица. Уильяма продолжали втягивать в разговоры о радостях возвращения к нормальной жизни: разговоры, приправленные шуточками о прискорбном состоянии тюремной системы.

– Все было не так плохо. Я много времени проводил в одиночестве. Писал много писем, – говорил Уильям, поглядывая в мою сторону.

Я извинилась и удалилась в уборную, по дороге умыкнув канапе с подноса. Форум готов был удавиться, чтобы хоть одним глазком взглянуть на имение Томпсонов, и я просто не могла упустить эту возможность. Я хотела проверить, не удастся ли мне найти другие предметы, связывавшие Уильяма с убитыми женщинами, помимо тех, которые я нашла в столе. Хоть я и не считала, что Марк каким-то образом участвовал в убийстве женщин, все же он казался мне подозрительным. Я так и не поняла, зачем он ездил по всем тем местам, где бывали жертвы, когда я преследовала его. Если я что-то и поняла, так это что с семьей Томпсонов все всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Исследование особняка Томпсонов было для меня детективной настольной игрой. Я заблудилась, пока пыталась вернуться обратно к парадным дверям, и в итоге забрела на кухню, где шеф кейтеринговой команды распоряжался о подаче новых блюд.

– Извините, – сказала я и только тогда заметила еще одну лестницу в дальнем углу помещения.

В парадной части дома была огромная лестница – с таких девушки спускаются в день выпускного и красуются в своих платьях. Лестница на кухне была узкая и невзрачная: по ней прислуга могла пронести что-то на верхний этаж, оставшись незамеченной. Желание богатых людей скрыть от глаз свою обслугу в данной ситуации было мне на руку: с помощью этой лестницы я могла осмотреть остальной дом, избежав пристальных взглядов хозяев и гостей.

На втором этаже оказался широкий коридор с рядом дверей. На стенах между ними висели портреты белых пожилых мужчин – видимо, членов семьи Томпсонов. Я не совсем понимала, чего ищу. Полноценная комната для убийств не особенно вписалась бы в здешний интерьер, но в таком месте казалось вполне вероятным случайно наткнуться на мертвое тело или больного ребенка, запертого в одной из комнат. Это проблема старинных домов. Они красивы, но безнадежно заселены призраками.

Я в нерешительности остановилась перед первой дверью, пытаясь вспомнить историю Синей Бороды. Там было что-то про женщину, которая зашла в комнату, куда заходить было нельзя, и нашла там своих мертвых предшественниц. Но я не могла припомнить, чем там все закончилось.

Я открыла дверь и обнаружила банальную гостевую комнату, напоминавшую ту, что