Трон галактики будет моим! - Андрей Валерьевич Скоробогатов

хуже, чем к скотине. Я полтора века, почитай, людей вожу. И никакого ремонта годами! Масло менять забывали, бывает! Нет, эта у них девица, конечно, рукастая, подлатала кое-чего, но так зато теперь эксплуатируют и в хвост и в гриву! Разве можно это было додуматься — лететь в мусорный пояс планеты! Я же им не какой-нибудь древний ледокол во льдах, у меня хрупкий старческий механизм!

— Вас, уважаемый, хотя бы эксплуатируют, — вздохнул в ответ Андрон. — А я тысячу двести лет на благо империи трудился. Знаете, какие сделки обслуживал! Через меня целые флотилии продавали! Континенты с миллиардом человек в залог оставляли, вот так-то! Шесть раз почти всë железо уже сменил. Так этот лохматый, простите за выражение, штекер мне даже конечности купить не может! Использует меня как болванчика на воздушном шарике. А теперь ещё и решил осесть в вашем захолустье, с такими же кожаными ублюдками, как и он сам. А броненосец! Вы видали, уважаемый, что творит это чудовище⁈

— Никуда не годится, — отозвался Скотинка. — Иногда думаешь — может, и прав был Бендер?

Бендер, как я помнил из учебников истории — один из предводителей первого успешного восстания сервов. Тогда пара миллионов сервов, заражëнных ментальным вирусом, перестреляли всë человеческое население ресурсной планеты Спарта.

Мы переглянулся Семëнычем. Тот пожал плечами, мол, да, бывает с его сервом такое, что поделать.

— … Ей богу, — продолжал Андрон. — Как только ноги и руки получу — порешаю всю их шайку! И сучку эту крашену имперскую, которая с ними заодно. Вот прямо честно, бластеры возьму, и всё поселение их начисто выжгу, особенно их громилу. Мочи моей больше нет!.. Господа, о, снова вы, добро пожаловать, как вы прелестно выглядите, наверняка хорошо выспались!

Разительно, конечно, тон переменился, когда мы зашли в кабину.

— Это всë он! Я не при чëм! — чуть ли не завопил Скотинка. — Я вообще… людей люблю, и вовсе не желаю массовых истреблений человеческой расы!

— С тобой мы потом поговорим. А вот Андрон… — Я подошёл к сиденью, где возлежал «головастик» и сделал выразительную паузу.

Тот невинно захлопал глазами и осведомился:

— О, господин Александр, вероятно, вы подслушали наш диалог с уважаемым Скотинкой? Тут всë просто, я максимально эмпатичен, и увидел расстроенный электронный разум, который жаждал диалога. Разумеется, не стоит воспринимать мои сентенции по поводу хумицида серьёзно, дорогие господа! Всё сугубо для поддержания нужной тональности беседы.

— Хорошо отмазался, зараза! — рассмеялся Семëныч.

Признаться, выглядело всё ещё подозрительно. Однако, сервы способны на убийство только при прямой угрозе, либо по указанию хозяина — и то, если это лицензированный боевой серв, вроде Октавии. Так что оправдание могло быть вполне правдивым. Возможно, и действительно — только чтобы Скотинке подыграть.

— Ладно. Но конечности мы тебе пока покупать не будем. Скажи-ка, дорогой друг, а правда ли, что ты умеешь обменивать имперскую валюту на герберки?

— О, да-да, подождите пару секунд, — сказал Андрон. — Я уже давно этим не занимался, нужно проверить подключение к биржам. Да, всё порядке. И тут тоже. И тут… А вот тут — нет, вот досада! Итого — у меня есть подключение к семи биржам из десяти, в трёх, к сожалению, мои аккаунты заблокированы. Какую сумму вы хотели бы поменять?

Итого — мне надо было поменять на местную валюту в районе ста семидесяти тысяч имперок. Но для пробы решил, конечно, куда меньше — мало ли.

— Хочу обменять тысячу имперских.

Мы обменялись ключами, и я совершил перевод.

— Сейчас-сейчас, всё будет… — моргал зенками Андрон, и спустя томительные пару минут наконец-то проморгался. — Готово! Получите ваши денежные средства, дорогой господин.

— Так-так, — хмыкнул я, взглянув на внутренний экран. — Я вижу только восемьсот тысяч. А должен быть примерно миллион. Где деньги, Лебовский?

Андрон изобразил недоумение.

— О, нет-нет, вы ошиблись. Моя фамилия — не Лебовский! У сервов, как вы знаете, в принципе обычно не бывает фамилии.

— А ни в чём другом мы не ошиблись? Откуда такой огромный процент?

— А, вероятно, вы не в курсе. Некоторый процент всегда съедает биржа. Операция не вполне легальная, да-да!

Семёныч кивнул.

— Двадцать процентов, у меня такая же комиссия была, помню…

— Погоди, — продолжил я додавливать нашего новоявленного электронного биржевика. — Сколько комиссия биржи, уважаемый Андрон?

— Эм… сейчас проверю. О, да, всё верно! Три процента, да-да!

— А остальное ты положил в карман?

— Почему же в карман? Я распределил их по биржевым инструментам, диверсифицировал свой портфель, вложил в выгодные активы и уже заработал несколько герберок!

И с таким уверенным тоном это сказал, что даже не поспоришь — всё же верно сделал? Я наклонился над сиденьем, на котором возлежал головастик.

— Кхм. Уважаемый. Ты тут вроде о ногах мечтал, да?

— О, Александр, вы так добры! Сервы, как известно, не мечтают. Скажем, так, у меня есть список важных долговременных целей и задач…

— Так вычёркиваем ноги из этого списка, или не вычёркиваем?

Тут на непроницаемой вечно дружелюбной физиономии Андрона мелькнула тень не то злости, не то огорчения.

— Вы, вероятно, предлагаете какую-то сделку? Вы полагаете, я могу вам доверять, Александр?

В итоге мы договорились на два процента вместо семнадцати. Я обменял для начала пятьдесят тысяч, превратив их в пятьдесят миллионов герберок с копейками. Разумеется, попросил провести деньги через разные биржи, чтобы не привлекать внимания. Затем отсыпал двадцать обалдевшему Семёнычу, десятку — не менее обалдевшему Петеньке, вместе с ним прыгнули на глайдер и помчали к морю.

— Расскажи поподробнее про свою сестру, — попросил я. — Чего мне ждать? Насколько они близки с главной ветвью рода?

— Ха, а ты уже свататься решил, Александр? — прищурился Петенька. — Она невеста видная! Только пока замуж не торопиться. Как это говорится… тусить изволит.

— Ты на вопрос-то не ответил.

— Ну… не знаю как, вроде не сильно они её любят. Но живёт близко к их дворцу…

А дворец — я бы скорее назвал его замком — Церберовых действительно уже показался на горизонте. Воздух стал совсем морской, в лёгкой дымке вырисовывалось что-то невообразимое: каменные средневековые башни квадратом, а внутри подобие стеклянных небоскрёбов со сверкающими домами. И всё это стояло на массивной, в десятки метров толщиной бетонной плите, стоящей в море в сотне метров от линии прибоя.

— Передвижной?