За чужие грехи - Агония Иванова

Она вспомнила все события сегодняшнего дня, в конце концов вернувшись к самому отвратительному из них — посещению Кира и тому, что чуть не произошло между ними, и ее снова захлестнуло отвращение. К нему. К себе, за то, что решилась на такое и зря терпела это унижение, так и не доведя план до конца. Она казалась себе такой мерзкой и грязной, что ей хотелось содрать кожу.

Когда она вернулась в чужую квартиру, которую теперь была вынуждена называть домом, она около часа просидела на полу в душе, надеясь смыть с себя эту грязь ледяными струями, но это ощущение все равно осталось. Теперь ей никуда не деться от этого, оно будет с ней, пока все не закончится.

Но осталось совсем немного, — утешилась она себя, — совсем чуть-чуть и она умрет. И снова будут рядом и мама и Наташа… И ей будет тепло и спокойно, и она вырвется из этого тела, ставшего вдруг чужим и неприятным.

Неимоверным усилием воли она заставила себя встать и пойти в душ, в новой попытке очистить себя хоть немного и остановилась в коридоре, снова услышав шум из комнаты родителей Тани. Поддавшись глупому детскому любопытству, она сделала несколько неуверенных шагов и заглянула туда, но лучше бы она этого не делала.

— Да… да… хорошая девочка… — раздетый и покрасневший, как рак, муж Антонины, толкнул Таню на пол и, схватив за волосы, заставил ее посмотреть на себя. Она тоже была обнажена, и в этой унизительной позе на полу ее тощее бледное тело смотрелось жалко и грустно.

— А вот это я делать отказываюсь! — достаточно громко, так, что это могла разобрать Люся, прошептала она, — отказываюсь!

Борис ударил ее коленом по подбородку так, что что-то в ее челюсти хрустнуло, и потянул за волосы на себя.

— Ты будешь это делать, сучка! — закричал он и Таня повиновалась.

Люся в ужасе закрыла глаза, отошла от двери и спрятала лицо в ладонях. К горлу подкатывал приступ тошноты, испугавшись того, что это все-таки случиться, Люся уползла в ванную, но ее опасения не оправдались.

Она уперлась руками о раковину и посмотрела в глаза своему отражению в старом настенном зеркале. На нее смотрела испуганная и бледная как мертвец девочка с красными от слез белками глаз, побелевшими губами и взъерошенными после сна волосами. Она была беспомощной и ничтожной.

Не похоже, чтобы Таня была довольна таким положением вещей… А Антонина знает о том, что происходит у нее дома?

Люсе очень сильно захотелось сейчас собрать свои жалкие пожитки и бежать отсюда куда угодно, куда глаза глядят. Только ей некуда было бежать и не у кого просить помощи и защиты. Потому что ее сестра была мертва, а бывшая лучшая подруга сама попала в ненасытные лапы зла и сама нуждается в помощи.

Люся вышла из ванной и под крики, доносившиеся из комнаты, ушла в комнату. Она легла в постель и накрылась одеялом с головой, мечтая только об одном: не проснуться уже больше никогда.

Глава двенадцать

Ангелине надоело стоять под дверью, и она еще раз нетерпеливо нажала на звонок. На язык просились какие-то грубые слова, но воспитание и ее сдержанность не позволяли ей произнести их вслух, она повторяла их тысячи раз про себя.

«Да открой же ты, пьяная скотина!» — мысленно потребовала она, и этот ее призыв дошел до адресата. Дверь наконец-то открылась и перед ней, в полумраке прихожей, появился сонный, одетый только в одни брюки Кир. Особого восторга его полуобнаженное тело у Ангелины не вызывало, да и вид его был весьма плачевным, но жалости она тоже не почувствовала. Она четко знала, что ей нужно и сейчас ее не интересовало ничего больше.

Он взъерошил свои волосы и протер глаза, мучительно пытаясь понять, что происходит.

— Ты? — он немного удивился.

— Да, — кивнула женщина, — мне нужна твоя помощь.

— Ну почему всем от меня чего-то нужно? — простонал мужчина, но все-таки согласился, — хорошо. Что ты хочешь?

— Сходить со мной в квартиру моего мужа, — ответила Ангелина.

Он уже было открыл рот, чтобы что-то спросить, но, видимо, остановил сам себя.

— Подожди минут десять, — вместо этого попросил он, — и… дай сигарету.

Ангелина покопалась по карманам своего пальто и протянула ему пачку, он взял только одну и исчез с ней в полумраке квартиры. Она осталась одна и закурила, задумчиво разглядывая грязную плитку у себя под ногами. Сегодня она или вернет Леонида или закончит эту эпопею и уйдет от него навсегда, но главное даст себе ответ на вопрос — безразличен он ей или нет.

Кир вернулся куда быстрее, чем обещал и всю дорогу до ее дома они молчали. Они оба прекрасно понимали, что у них нет никаких общих тем или точек соприкосновения, а о том откровенном разговоре им одинаково сильно хотелось забыть. Ангелина вообще не видела смысла в том, чтобы открывать кому-то душу, тем более на нетрезвую голову.

Она открыла дверь своими ключами и это ощущение показалось ей ужасно непривычным. Дома никого не было, было тихо и темно. Она выключила сигнализацию и пригласила Кира войти.

— Неплохо ты живешь, — присвистнул он, когда она зажгла свет. Леонид старался сделать все, чтобы их жилище выглядело респектабельно, но от этого уютным оно не стало. Любой более бедный дом куда теплее, если в нем есть любовь. Их любовь куда-то незаметно исчезла. Или нет? Ангелина спорила с собой.

— Давай выпьем чего-нибудь? — предложила она.

— Например? — заинтересовался он.

— У меня где-то был припрятан ликер, — Ангелина направилась на кухню, жестом пригласив его следовать за ней. Она плохо помнила в каком шкафу стоит этот чертов ликер, она вообще разучилась здесь находить что либо за время своего отсутствия. Под руку ей попалась распечатанная, но наполовину полная бутылка хорошего красного вина и она с видом победительницы поставила ее на стол.

— Не знаю, где этот дурацкий ликер, — призналась она, — ты не против?

— Не против, — пожал плечами Кир.

Она взяла бутылку и два красивых стеклянных бокала на длинных ножках и ушла в гостиную, ему ничего не оставалось, как снова следовать за ней. Ангелина села на диван и приказала Киру сесть тоже, протянула ему бокал с вином.

— А вот теперь скажи мне, чего ты от меня хочешь, — попросил он и ей стало как-то не по себе от ее взгляда. Она боялась таких людей, людей, которые начинали уничтожать сами себя и не могли скрыть этого. Да и как скроешь то, что ты гниешь изнутри?

— Устроить сцену перед моим мужем, — честно призналась Ангелина, плюнув на то, какой безнравственной она покажется после этого откровения, — он изменил мне, так пусть думает, что я тоже изменила ему.