Утраченный трон - Эд Гринвуд

При звуке этого имени мусорщик расслабился. Он с кряхтением опустил на землю свой мешок и пнул его ногой, рассыпав содержимое в сточную канаву.

— Обларма, — произнес он до странности официальным тоном, принятым среди деловых людей города. — Позволь представиться — Индл. Ты одна и хочешь избавиться от одиночества?

— Да, — тихо ответила женщина с кожей цвета слоновой кости. Она шагнула вперед и показала ему пустые ладони, а потом протянула руку и погладила его по плечу. — И еще раз да.

Мусорщик Индл протянул к ней с рычанием руку и поднял вверх два пальца. Она ответила, подняв четыре пальца, но тут же опустила один, оставив три. Он ухмыльнулся.

— Пусть будет три.

Они обнялись и вместе протиснулись в темный дверной проем. Обларма отстранилась, чтобы одним ловким движением снять колпак с лампочки, а другой рукой одновременно задвинула засов, так что любой, кто мог скрываться на лестнице у сточной трубы, не успел бы и глазом моргнуть.

— Красивая грудь, — тихо пробормотал мусорщик совсем другим голосом.

— Красивые шрамы, — ответила куртизанка и задула лампу, погрузив комнату в дымную темноту. — Зубы тоже были хороши.

Когда она произносила эти слова, голос ее менялся, становился одновременно ниже и мягче. Ее плоть растекалась в темноте. Сначала растаяли черты лица Облармы, а через несколько мгновений сгладилась грудь, которую похвалил Индл.

Индл тоже менялся: съеживался, превращался в более худое существо без лица. Затем на голове каждого коглаура рот вытянулся в длинную трубочку, и выросло одно ухо, большое и напоминающее по форме цветок. Две трубки вытянулись вперед, в ожидающее ухо, и никакое другое ухо в комнате, если бы таковое нашлось в этой зловонной, сочащейся каплями влаги, запертой на засов темноте, не могло бы услышать последовавший за этим разговор.

— Последователи Змеи уже подослали кого-нибудь на остров Плывущей Пены?

— Эзабрас говорит, что нет. Их поход по владениям баронов, однако, продолжается, и они не встречают сопротивления.

— Жители деревень поддались страху, или люди Змеи действуют тихо и ловко?

— Бароны никогда не действуют тихо, — последовал ответ, полный мрачного юмора.

Послышался звук, который можно было принять за смех.

— Все наши могут теперь выдержать их яд?

— Все, кроме Тлалаша, который, боюсь, никогда не сможет сопротивляться никому из служителей Змеи.

— Тогда мы готовы настолько, насколько это возможно. Я бы хотел узнать твои мысли по этому поводу, план Ашины…

Вслед за этим беседа быстро закончилась. Когда коглауры отодвинули засов и выскользнули наружу, у них уже были совсем другие лица.

— Белгур, — прошептал Уэлдрин, вкладывая несколько монет в ладонь человека, которого он уже много раз подкупал, — сколько золотых монет ты держишь в руке?

Похожий на крысу человек бросил быстрый взгляд на свою ладонь, потом снова поднял глаза вверх, чтобы никто не успел его ударить, пока голова опущена.

— Ш-шесть, Уэл.

Воин улыбнулся.

— Правильно. К ним прибавится еще четыре, если ты приведешь обратно Артельда или Ниммора раньше, чем снова зажгут очаг.

Белгуру не надо было смотреть через ширму на суету вокруг очага «Фляги», чтобы понять, сколько у него времени, и хорошо, потому что он был занят тем, что хмуро смотрел на своего начальника.

— Жрецов Змеи? Ты хочешь, чтобы я привел жрецов Змеи сюда?

— Очень важно, — прошептал Уэлдрин, — чтобы я поговорил с одним из них как можно скорее в этой кабинке и наедине. По ту сторону этой занавески ни ты, ни они со мной не знакомы. Если они что-то заподозрят и захотят прийти вместе, пусть приходят, но скажи, что Уэлдрин просит их шагать тихо и прятать свои лица.

Белгур с сомнением взглянул на него, поэтому он прибавил:

— Еще четыре монеты, Бел. Помни об этом.

Похожий на крысу человек кивнул и выскочил из будки. Уэлдрин дождался, пока в очаге пивного зала упало следующее полено, рассыпав сноп искр, а потом последовал за Белгуром. Впрочем, далеко идти ему не пришлось.

Кабинка, из которой он вышел, была последней в ряду из шести кабинок, и все они были отделены от зала ширмами, но попасть в них можно было не со стороны шумного общего зала, в котором пили, ели, грелись у очага, а из тускло освещенного, тихого коридора, отделенного занавеской.

В коридоре сидел мальчик, который собирал деньги с тех, кто хотел воспользоваться кабинкой, а в конце, напротив той кабинки, где скрывался Уэлдрин, стоял вооруженный воин. Он следил за тем, чтобы никто не отказался заплатить мальчику за кабинку и чтобы не нарушали покой посетителей самых дорогих и уединенных кабинок в конце.

Они с Уэлдрином не обратили друг на друга внимания; этого требовали правила их профессии.

Кабинка, куда прошел Уэлдрин, находилась на противоположном конце ряда. Она представляла собой большую и гораздо лучше освещенную комнату прямо около поперечного коридора, по которому в зал и обратно сновали девушки с кружками и мальчики с дровами для очага. Пусть «Фляга» и стояла в лесу, но иногда в ней по вечерам собиралось столько посетителей, что они составляли почти целую деревню. Деревню, населенную сплошь громогласными и голодными людьми.

В кабинке, куда вошел Уэлдрин, было почти так же шумно, как в общем зале, потому что там бурно обсуждали новости, принесенные благородной дамой, ее наставником и двумя их телохранителями, которые пришли перед самыми сумерками. Эта новость заключалась в том, что Банда Четырех, которая служит королю, несет легендарные камни Дваеры в Дом Безмолвия, древнюю обитель семейства Серебряное Древо, чтобы там призвать на помощь давно сокрытую магию из славного прошлого Аглирты для защиты королевства в эти мрачные времена.

Точно так говорилось в предсказаниях, шептали одни, и все начали спорить, чье предсказание было лучшим и что еще предрекали эти загадочные пророчества.

Это темный заговор, затеянный колдунами Долины с целью получить доступ к Речному Трону и захватить его, настаивали другие, а третьи вносили поправку: заговор устроили бароны, а не слабоумные маги.

— Слабоумные маги, — промурлыкал про себя Уэлдрин, когда один из особенно яростных выкриков долетел до кабинок и эхом разнесся по коридору. — Мне это нравится.

— Уэлдрин, — прошипел один из воинов, просунув голову между занавесками, — эта благородная леди вон там — Владычица Самоцветов!

— Да, — подтвердил другой и поставил свою кружку на стол, — в этом нет никаких сомнений, она — баронское отродье. Что будем делать, Уэлдрин, а?

— Проткнуть ее мечом! — выпалил первый воин.