Рассказы о дяде Гиляе - Екатерина Георгиевна Киселева

лет подряд. После репортерских разъездов по городу спешил на дачу. Путь от станции выбирал мимо старинной заброшенной усадьбы. Поздно вечером там раздавался только шум совиных крыльев. К усадьбе ходил с Антоном Павловичем Чеховым, который приезжал как-то в Красково. Показывал эти места дядя Гиляй и поэту Пальмину. Однажды Владимир Алексеевич записал: «…Странное чувство является при виде развалин дома. Высокие колонны украшают дом, верх которых был увенчай когда-то прекрасной, но уже полуобвалившейся лепниной. Могилой смотрит дом со своими полузабитыми окнами, нежилой черной темнотой…

Отсветы заката нет-нет да и блеснут в уцелевшем осколке богемского стекла, в окнах второго этажа, и исчезнут, и снова та же могила. Из разбитых окон и щелей дощатых колонн то и дело вылетают галки и опять возвращаются в свое гнездо. Даже змеи, злобно шипя, выглядывают из расщелин каменной широкой лестницы, ведущей в сад… А вид на пруды с лестницы восхитительный. Лестница спускается в большой цветник, окруженный кустами дорогих растений… Цветник кончается обрывом, а под ним, как в глубокой пропасти, то отражая светлое небо, то вековые сосны, блестит и чернеется ряд прудов. На среднем пруду круглый островок с руинами когда-то щегольского павильона. Здесь пускались роскошные фейерверки, на этом островке лилось вино рекой и потехи барские придумывались. А за прудами виднеются запущенные роскошные поля. Там во время этих пикников ручьем лился крестьянский пот, под сохой гнулась спина мужицкая, и заскорузлые руки неустанно работали, добывая деньги на эти вина. Павильон разрушился, от барского дома остались одни развалины, а пот мужицкий все льется, заскорузлые руки все добывают деньги…»

Гостил в Краскове как-то брат Антона Павловича Чехова Миша. Потом они с дядей Гиляем переписывались. А много лет спустя, работая над книгой воспоминаний об А. П. Чехове, прислал Михаил Павлович Гиляровскому главы ее и к ним приложил копию ответа Владимира Алексеевича на свой рассказ. В нем говорилось, как Чеховы-братья ездили ночью, в грозу на вызов к больному в соседнюю деревню. Дядя Гиляй на этот рассказ ответил стихами:

Письмо твое сейчас обрел И удивился — очень длинно, Но с удовольствием прочел — Оно написано картинно. Себе я живо представлял: Зигзаги молний с небосклона, Возницу, леса темный вал, Больную, трешницу, Антона… У нас по-прежнему в Краскове, Настала страдная пора. Совсем нет толку в рыбной ловле, Стоит ужасная жара. Леса горят неподалеку, У нас на улице угар, Сергеев* [* Местный богач] наскочил на доку. Свалило бурею амбар. В саду уныло, нету песен Певца амура — соловья, Пиджак становится мне тесен, Ведь что ни день, толстею я. Поп все такой же, как и прежде, «По баночке» лишь чаще пьет И ухмыляется в надежде, Что мзду даст осенью приход. Володя, Леля, я и Маня Всем шлем вам искренний привет И, по лесам бродя окрестным, Порою вспомним: «Миши нет». «Благодарю вас» кто нам скажет? Цветник кто снова разобьет? Кто о гимназии расскажет? А кстати, наш цветник цветет. Цветем и мы… Живем отлично, Гуляем всюду то и знай, Вот приезжай, увидишь лично. Поклон семейству. Твой Гиляй.

После Краснова Гиляровские жили некоторое время в Быкове. Там был у них свой дом. Дядя Гиляй купил его после смерти отца, продав дом в Вологде. А затем начался самый большой период летних сезонов — в Малеевке под Рузой.

В 1899 году купил Владимир Алексеевич в Малеевке дом у Н. М. Ремизова, — помощника издателя журнала «Русская мысль» В. М. Лаврова.

Малеевка становится литературным местом с начала 80-х годов, когда Лавров приобрел у некой Малеевой небольшое имение и поселился в нем. Два надела земли он выделил своим ближайшим помощникам по изданию журнала: В. А. Гольцеву и Н. М. Ремизову. В 1899 году вместо Ремизова поселился в Малеевке Гиляровский.

В Малеевку в ту пору добирались не просто. Из Москвы паровичок тащился с большими остановками