Выбор - Анна Белинская

— Черный, – возвращается обратно к своему телефону. – С одной ложкой сахара.

В горле комок. Сглатываю.

Накладываю себе овсяную кашу, механически раскладываю на блюдце гренки. Завариваю себе чай, Максиму — кофе под звуки гнетущей тишины.

Как должны вести себя любовники, которые ненавидят друг друга и у которых нет никакого совместного будущего? Может есть инструкция поведения в подобных случаях?

Удивительно, конечно, что мы еще не наорали друг на друга и не поубивали, но вот это молчание и упорные попытки изображать, что ничего не произошло, — не облегчает ситуацию нисколько.

Сажусь на место Никитки, ставлю чашку кофе перед Максимом. Он бессознательно делает глоток и морщится. Смотрит то на меня, то на чашку. Я даже от его выражения лица жевать гренку перестаю и замираю.

— Что за помои? – фыркает Максим и отодвигает от себя чашку из маминого немецкого сервиза.

Пытаюсь переварить услышанное, а когда до меня доходит, взрываюсь петардой.

— Ну простите, ваше Величество, – вспыхиваю я. – Не заработала еще на кофемашину и зерна арабики, — развожу в сторону руки.

Вскакиваю, с яростью хватаю чашку и выплескиваю кофе в раковину.

Вот же осел. В груди горит и клокочет.

Да, у меня обычный растворимый кофе в банке. А что он ожидал от одинокой девушки с ребенком, перебивающейся от зарплаты до зарплаты и живущей в съемной панельной однушке?

Ненавижу. Ненавижу всей душой!

— Проваливай. Тебе уже пора, – указываю в сторону прихожей и складываю руки на груди.

Этот недоумок пристально вглядывается мне в лицо, чему-то ухмыляясь.

Как же он меня бесит!

Почесав бровь, встает. Ленивой походкой нажравшегося кота направляется в прихожую.

Нарочито медленно надевает свои стильные кроссовки, задевая локтями стены.

Выпрямляется, и мы смотрим другу в глаза.

Вот и настал момент прощания.

Если честно, я долго представляла, каким он будет. Опять же повторюсь, где взять инструкцию для «недолюбовников» с конкретными пунктами действий?

У Максима дергается кадык, словно он собирается что-то сказать, но, задумавшись, отворачивается и проворачивает замок.

Выходит в подъезд, а я мысленно готовлюсь к звуку захлопывающейся двери, но слышу:

— Всё было круто, малышка. Но кофе и правда дерьмовый, – нагло подмигивает и закрывает за собой дверь.

Дурак.

Прикрываю глаза и прислушиваюсь к себе: я же должна чувствовать раздражение, обиду, злость? Но их нет. Мне отчего-то смешно. Глупо улыбаюсь, а потом и вовсе начинаю смеяться в голос.