Хроники Мидгарда. Нуб детектед - Альтс Геймер

— Тогда оба сгорите! Вдвоем в расход пойдете! Резче!

Фортис пожал плечами и повернулся к баркидцам в черных доспехах, успевшим отрезать обоих Игроков от остальных. Я увидел, как над его головой занесли меч. Первый импульс был махнуть к нему на выручку, но меня не вовремя оттеснил от борта поток наших отступающих солдат. Пока я протискивался сквозь легионеров, мы уже оттолкнулись от корпуса «Аркадии». Гребцы тут же налегли на весла со всей дури. За меня кто-то уцепился, чтобы не упасть, в результате чего мы навернулись вместе. Когда мне удалось выбраться из куча-малы, нас и шебеку разделяло не меньше сотни метров. Моих друзей не было видно, вся палуба чернела панцирями преторианцев. Перегнувшись через борт, на носу маячила вороная горилла, та, что кидалась дротиками и потрясала кулачищем в нашем направлении. Я стиснул гудевший калган ладонями и опустился на палубу. Вот так ситуация… Остался один. Андрюха погиб. Даже не защищая свою любезную зазнобу, а просто решив разделить ее участь. Как настоящий джентльмен. Осел. Впрочем, возможно, я сделал бы ровно то же самое. Вокруг стояли воины и безмолвно пожирали взглядами покинутую шебеку. Все в изрубленных доспехах, многие покрыты потеками крови. Не более трех десятков человек, и еще около сорока работало веслами. Все, что уцелело от десанта. Ювеналий со сведенным судорогой лицом замер подле румпеля. С реи упало полотнище паруса. Юниты тянули такелаж. Мы набирали скорость, выходя из боя.

Опять двадцать пять. Что же у нас так все не «в елочку» выходит, а? То один ласты склеит, то второй дубаря врежет. Когда же мы Андрюхиных барышень освобождать будем? В реале прошло уже добрых три недели. Около двадцати суток спокойного сна для их тел. Андрюха, конечно, ухаживает за ними, все, что положено, делает, но тем не менее…

Рядом с правой ногой я ощутил присутствие чего-то теплого и влажного. Нагнулся и даже как-то не удивился, увидев взъерошенного от морского ветра, с промокшими, торчащими во все стороны клочьями шерсти, Фортисового кота-приключенца. Тот стоял совсем по-человечески, на задних лапах, комично пытаясь выглянуть из-за борта. Можно было подумать, что его также интересовало покинутое нами поле битвы. Ностальгия по потерянной грудинке?

— Привет, бродяга. Почему окорок уронил? Насчет преследователей можешь не гонять — трирема завязла, а остальным до нас, похоже, дела нет. Все пошли рубиться с дакийским флотом. Вот только хозяину твоему крепко не подфартило. Очень крепко.

— И тебе привет, — мгновенно ответил кот. — Жаль твоего приятеля. Слишком смелый, слишком благородный. А окорок я уронил от неожиданности. Тебя самого так приложили бы! Схватил неожиданно за шкирку маленькое беззащитное существо да швырякнул на четыре длины его тела! Чуть загривок мне не оторвал напрочь!

Я изобразил звук — что-то среднее между утиным кряканьем и блеянием испуганной овцы.

— Судя по услышанным мной фразеологическим оборотам, твои предки были откуда-то из Полинезии, — важно присовокупил кот, с удовольствием наблюдая за моей растерянностью.

— Не трогай дедушку, бестия мохнатая! Выходит, что ты еще и разговариваешь. Я, конечно, всегда подмечал, что для рядового прилипалы ты на редкость смышлен. Но не до такой же степени!

— Был бы смышленый, не ввязался бы в вашу авантюру, — самокритично признался кот и мяукающе вздохнул. — Бес попутал. Неожиданно. Теперь вот вроде уже чувствую какую-то ответственность за успех вашего предприятия. Вот не зря говорят, что присутствие неожиданностей прямо пропорционально появлению неприятностей. Ты вот что, Нобилис, иди, говори с Ювеналием — пусть везет нас к берегам Баркида и высаживает где-нибудь поблизости от удобной бухты. На корме есть лодка. Спустим ее и доберемся до берега. Придется тебе одному завершать то, что вы начали вместе. Раз уж взялись.

— Он не согласится. Рискованно.

— Ты реально в коматозе, что ли? — возмутился кот. — У берегов Баркида постоянная движуха, куча судов шныряет взад-вперед, а вы к тому же плывете на либурне баркидского флота. С вымпелами. Кто к вам подкопается? Максимум — просемафорят предложение помощи. Вы ответите, что в помощи не нуждаетесь, выполняете срочное задание. И все дела. Иди, общайся с Ювеналием, надо на новый курс ложиться. Или мне прикажешь за вас двоих вашу святую миссию выполнять? Тоже мне, дон кихоты вологодского разлива…

Пристыженный предприимчивым котом, я пошел на мостик. Сначала Ювеналий наотрез отказывался, потом я напомнил ему об уже принятом решении, привел котовьи аргументы и сослался на Спириуса. В общем, залечил не хуже доктора. Тогда тот, пожав плечами и скрепя сердце, приказал шкиперу повернуть к баркидским берегам. Что-то, наконец, у нас начало вытанцовываться.

ГЛАВА 26

Андрей Винокуров. Выкуп

Меня сбили с ног жестоким ударом латной перчатки. Перед глазами мелькнула синяя прямоугольная татуировка на внутренней стороне предплечья воина в черных доспехах. «Преторианцы. Вот и конец», — мелькнула в голове мысль. В грудь вонзилось острие меча, заставив рот распахнуться в отчаянном предсмертном крике. Против воли я зажмурил от страха глаза.

— Долой оружие! — прогремел зычный возглас. — Они нужны живыми. Пропустите меня.

В рот полилось целительное зелье. Надо мной стоял высокий чернокожий Игрок и деловито осматривал мои многочисленные раны и порезы. Судя по жару, охватившему все тело, зелье производило свою работу, и повреждения затягивались. Баркидец приподнял бесчувственное тело Юстины, пробормотал:

— Тут дело плохо, успею ли… — Он разжал лезвием кинжала ее зубы.

Брызнула кровь из разрезанной губы. Чернокожий гигант лил заживляющий состав прямо ей на лицо. Через минуту Юстина начала кашлять и отфыркиваться. Я выпрямился, стоявшие вокруг преторианцы посторонились, освобождая для меня пространство. Я подхватил свою подругу под голову. Юстина открыла глаза и тут же снова смежила веки от бьющих в упор солнечных лучей. Баркидец с удовлетворением наблюдал за нами. Удостоверившись, что зелья подействовали, он повернулся к лидеру своего отряда:

— Пленников обыскать. Тщательно. Отобрать все оружие и артефакты. Связать руки и ноги. Обращаться бережно. Разместить их в моей каюте. Три стражника внутри, два снаружи. Выполнять!

Пока нас обшаривали и тащили на трирему к каюте чернокожего, я успел осмотреться. Преторианцы в панцирях аспидного цвета, не мешкая, грузились на свое судно, готовясь к отплытию. На бортах уже стояли матросы с шестами, готовясь растолкать корабли на ширину гребка. На палубе безжизненной «Аркадии» оставалась лишь призовая команда. В миле от нас бесновалось пестрое смешение вымпелов и разноцветных парусов. Объединенный флот намертво сцепился в абордажных поединках с баркидской эскадрой. Морское сражение только набирало силу.

Нас заволокли в каюту капитана и толкнули на жесткий топчан, заменявший ему кровать. Юстина замерла неподвижно, сжав губы и, видимо, напряженно соображая, что делать дальше.

— Ты как? — с тревогой спросил я.

— Паршиво, — ответила она. — Потеряла корабль, попала в плен. Да еще тебя подвела до кучи. Хорошо хоть Ювеналий сумел спастись вместе с твоим приятелем. Славный мы проделали рейд, можно сказать, героический — четыре корабля из строя вывели, да закончилось все скверно. Бестолочь я. Зря ты со мной связался.

Да, точно, я и забыл в горячке — Нобилис сумел избежать гибели и плена. Уже хорошо. Я вопросительно посмотрел на стражников и показал рукой на мутный иллюминатор каюты. Один из охранников утвердительно кивнул, разрешая встать. В этот момент корпус триремы вздрогнул, и мы начали движение, спеша на помощь основным силам баркидцев. Опершись рукой на грубо сбитый, намертво привинченный к полу овальный стол, я посмотрел в окно. Увидел только волны, искристую пелену брызг и безбрежный океан. Ни битвы, ни уходящей либурны с нашими друзьями я с этой точки углядеть не смог. Вернулся на топчан. Оставалось только ждать.

Через полчаса на палубе раздались крики:

— Паклю зажечь! Лучники — огонь по парусам! Пращники, залп!

— Наводи! Целься ниже! Выбирай канаты! Крепи!

— Абордажникам приготовиться!

Мы вступали в битву. На иллюминатор надвинулся желто-голубой корпус корабля.

— Либурна Валента, — прошептала Юстина.

Сверху послышался топот, а затем шум бьющихся о борт триремы волн накрыл звуки схватки. Я машинально стал шарить по поясу, ища отсутствующие ножны. Правая рука сжималась и разжималась в поисках древка топора. Следивший за мной стражник понимающе скривил иссеченное шрамами лицо. Звуки рубки отдалились.

— Они уже на либурне, — пояснила Юстина. — У пиратов нет и полшанса. На триреме солдат вдвое больше.