Вороная - Анна Рыжак

жаркой волной, отчего дышать стало еще тяжелее. Закурил. Обычно он не курил, но когда девушки не приходили на перрон проводить его — баловался. Володя закашлялся и выбросил едва закуренную сигарету в урну.

— Пора! — тихо буркнул себе под нос.

Оглянулся еще раз, вздохнул и резко вскочил по ступеням вагона, крепко сжимая ручку небольшого чемодана.

Поезд нес его в Москву. Он смотрел в окно на удаляющиеся холмы Тобольска, на широкий Иртыш, берущий начало в Китае и простирающийся на далекие километры до Крайнего севера России. Он прощался с городом, где несколько лет проработал химиком-лаборантом на нефтеперерабатывающем заводе, прощался с девушкой, которая стала для него дороже золота.

***

Исталина лежала на диване с повязанным на голову влажным полотенцем и рукой на сердце. Услышав шум в сенях, она начала картинно ахать и охать. Глафира и Зоя забежали в дом, и дочь, кинув на пол сумочку, сразу подскочила к ней, встав перед диваном на колени.

— Вот, Исталиночка, привела тебе твою непослушную дочь, что оставила тебя на произвол судьбы! — объявила подруга у самой двери.

— Мама, что с тобой? — Зоя взяла мать за руку.

— Сердце! Жар! Бессонница! Все вместе! — трагично сообщила она. — Здоровье уже не то! Никто за мной не присматривает! За тебя день и ночь переживаю — вдруг кто обидит, обворует, убьет. Горе мне!

— Теперь все будет хорошо. Обещаю! — Зоя положила ей ладони на лицо, — я вернусь домой. Но мне нужно привезти вещи, ведь я выскочила на улицу лишь с маленькой сумкой.

Глафира хитро улыбнулась Исталине за спиной дочери.

— Девочки, я пойду, у меня ведь работа!

— Конечно, Глафирочка, спасибо тебе за беспокойство!

Подруга вышла в сени, тихо прикрыв дверь, а Зоя поднялась на ноги и устремилась на кухню, чтобы приготовить успокаивающий чай, пока мать лежала при смерти.

— Как ты, доченька?

— Все хорошо, мама. Тебе лучше поспать. Не разговаривай.

Она придвинула к дивану табурет, на который поставила большую чашку с заваренной мятой.

— Выпей чай и вздремни. А я пока приберусь.

Зоя мыла посуду, собирала вещи для стирки, подметала полы. Спустя пару часов она вспомнила о времени, посмотрела на напольные часы в столовой.

— Уже обед! — вздохнула она. — Мама, я съезжу в общежитие за вещами и скоро вернусь, — предупредила Зоя, схватив сумку.

— Съезди, доченька, съезди, — ласково ответила она, держась за голову.

Как только Зоя вышла за ворота, Исталина подскочила к окну, снимая с головы полотенце, и долго смотрела через занавеску, как дочь в желтом платье торопливо идет по улице в сторону Базарной площади, мелькая белыми носочками в туфлях. Она довольно улыбнулась и потерла руки. Включила телевизор, вернулась к дивану и плюхнулась в подушки.

***

В общежитии Зоя кинулась собирать вещи. Наскоро бросила самое необходимое в ридикюль и поставила ближе к выходу пару авосек со срочными заказами, которые выполняла на дому. Села на табурет передохнуть. «Володя уехал! Что он теперь обо мне будет думать? Что он мне неинтересен, раз я не пришла его проводить. И как ему все объяснить? Нет ни телефона, ни адреса!». Закрыла лицо руками и вздохнула. Из-под стола на нее смотрел Буран, она взглянула на него.

— Малыш! Нездоровится тебе, да? — она протянула к нему ладонь и потрепала за ушами. — Мне ненадолго надо съездить домой под гору. Но каждый день после работы я буду тебя проведать и выгуливать. Марина присмотрит за тобой. Не балуй!

Раздался тихий стук.

— Открыто! — крикнула Зоя.

Она попросила соседку несколько дней присмотреть за собакой, пока помогает матери восстановиться после сердечного удара. Ее беспокоило, что Буран последние дни плохо себя чувствовал, почти не ел и не играл. Марина не стала заходить, только спросила, оставшись стоять в общем коридоре:

— Уже уходишь?

— Да. Вот ключи. Заглядывай проверить наличие еды и воды, больше ничего не нужно… Не хочу его брать с собой, они с мамой не ладят.

Та понимающе кивнула.

— Пока, Бур-Бур. Приду завтра, — Зоя погладила его по голове, накинула туфли и вышла из комнатушки. Соседка проводила ее до лестничной площадки, где они распрощались.

Зоя шла на автобусную остановку, чувствуя, что разрывается между двух огней. До Базарной площади она добралась довольно быстро. Но проходя мимо прилавков, замедлила шаг. Здесь было как обычно людно. Домой к матери не хотелось. Она оттягивала неизбежное.

«Да, мама часто поступала со мной плохо. Но сегодня она была милой и доброжелательной. Наверное, жизнь в одиночестве ее исправила. Она поняла, как я важна для нее, испугается снова меня потерять и потому больше не будет строить козни».

Она проскочила мимо храма Захария и Елизаветы и вышла на улицу старинных особняков. В их доме в каждом окне горел свет — все жильцы уже вернулись с работы. Сто лет назад это было родовое гнездо ее семьи, ее предков, но почему-то теперь вместе с ними жили чужие люди.

Зоя зашла во двор и проскользнула в дом, неслышно открыв дверь, чтобы не побеспокоить больную мать возвращением. Однако услышала смех и оживленную беседу в столовой. Жильцы не дают маме отдохнуть? Зоя заглянула из темной прихожей в столовую, где стоял длинный стол, сервированный к ужину.

Исталина Васильевна оживленно болтала с Мишей, откинувшись на спинку стула. Она принарядилась и даже накрасила губы.

— Сердце уже не болит? — спросила Зоя, появившись в дверях столовой и поставив на пол ридикюль с вещами и авоськи с незавершенными заказами, с катушками ниток и наборами иголок.

Мать от неожиданности вздрогнула, посмотрела в замешательстве на Трубачевского и встала со стула, неловко поправляя платье.

— Ты как привидение, ей богу! Мишенька принёс мне какие-то чудодейственные таблетки. Боль как рукой сняло. Правда, Миша? — ее голос стал тонким и неестественным.

— Правда, — он неуверенно кивнул.

Зоя переводила взгляд с одного на другого, а потом взяла сумки и пошла вверх по лестнице в свою комнату. Мать наклонилась над столом и что-то зашептала Мише на ухо, отчего от вскочил и побежал помогать Зое с авоськами.

— Как вот они без меня? — сама у себя спросила Исталина за ее спиной. — Без совета пропадут!

Зоя не оглянулась, она уже шла по коридору к детской. Здесь все было как и прежде. Только теперь без ее вещей пустовали коробка для игрушек возле кровати и плательный шкаф. На подоконнике вместо Потапыча лежал чехол со скрипкой.

— У вас очень красивый дом! — отозвался сзади нее Миша. Он прислонился к косяку и смотрел, как она ставит сумку и авоськи возле письменного стола.

— Когда был жив папа, было еще лучше… — Зоя даже не взглянула на