Литературные вечера. 7-11 классы - Надежда Пестрякова

«Что ты смотришь на сучок в глазу брата своего, а бревна в своем глазу не замечаешь?»

Внимая учению Христа, люди становятся лучше, чище и возвышеннее душою, обретая новые и новые силы. Чтобы словом проникнуть в человеческие души, Христос в своих проповедях рассказывал о случаях из повседневной жизни, заставляя слушателей задуматься и самим прийти к определенному выводу. Эти притчи послужили мировой литературе неисчерпаемым источником для размышлений о человеке и его жизни. Наиболее часто поэты и писатели обращались к притче о Блудном сыне:

Пятый чтец (поэма Н. Гумилева «Блудный сын»):

1.

Нет дома, подобного этому дому!

В нем книги и ладан, цветы и молитвы!

Но видишь, отец, я томлюсь по иному,

Пусть в мире есть слезы, но в мире есть битвы.

На то ли, отец, я родился и вырос,

Красивый, могучий и полный здоровья,

Чтоб счастье побед заменил мне твой клирос

И гул изумленной толпы – славословья.

Я больше не мальчик, не верю обманам,

Надменность и кротость – два взмаха кадила,

И Петр не унизится пред Иоанном,

И лев перед агнцем, как в сне Даниила.

Позволь, да твое приумножу богатство,

Ты плачешь над грешным, а я негодую,

Мечом укреплю я свободу и братство,

Свирепых огнем научу поцелую.

Весь мир для меня открывается внове,

И я буду князем во имя Господне…

О, счастье! О, пенье бунтующей крови!

Отец, отпусти меня… завтра… сегодня!..

Шестой чтец :

2.

Как розов за портиком край небосклона!

Как веселы в пламенном Тибре галеры!

Пускай приведут мне танцовщиц Сидона,

И Тира, и Смирны… во имя Венеры,

Цветов и вина, дорогих благовоний…

Я праздную день мой в веселой столице!

Но где же друзья мои, Цинна, Петроний?..

А вот они, вот они, salve, amici.

Идите скорей, ваше ложе готово,

И розы прекрасны, как женские щеки;

Вы помните, верно, отцовское слово,

Я послан сюда был исправить пороки…

Но в мире, которым владеет превратность,

Постигнув философов римских науку,

Я вижу один лишь порок – неопрятность,

Одну добродетель – изящную скуку.

Петроний, ты морщишься? Будь я повешен,

Коль ты недоволен моим сиракузским!

Ты, Цинна, смеешься? Не правда ль, потешен

Тот раб косоглазый и с черепом узким?

Седьмой чтец :

3.

Я падаль сволок к тростникам отдаленным

И пойло для мулов поставил в их стойла;

Хозяин, я голоден, будь благосклонным,

Позволь, мне так хочется этого пойла.

За ригой есть куча лежалого сена,

Быки не едят его, лошади тоже;

Хозяин, твои я целую колена,

Позволь из него приготовить мне ложе.

Усталость – работнику помощь плохая,

И слепнут глаза от соленого пота,

О, день, только день провести, отдыхая…

Хозяин, не бей! Укажи, где работа.

Ах, в рощах отца моего апельсины,

Как красное золото, полднем бездонным,

Их рвут, их бросают в большие корзины

Красивые девушки с пеньем влюбленным.

И с думой о сыне там бодрствует ночи

Старик величавый с седой бородою,

Он грустен… пойду и скажу ему: «Отче,

Я грешен пред Господом и пред тобою».

Восьмой чтец :

4.

И в горечи сердце находит усладу;

Вот сад, но к нему подойти я не смею,

Я помню… мне было три года… по саду

Я взапуски бегал с лисицей моею.

Я вырос! Мой опыт мне дорого стоит,

Томили предчувствия, грызла потеря…

Но целое море печали не смоет

Из памяти этого первого зверя.

За садом возносятся гордые своды,

Вот дом – это дедов моих пепелище,

Он, кажется, вырос за долгие годы,

Пока я блуждал, то распутник, то нищий.

Там празднество: звонко грохочет посуда,

Дымятся тельцы и румянится тесто,

Сестра моя вышла, с ней девушка – чудо,

Вся в белом и с розами, словно невеста.

За ними отец… Что скажу, что отвечу,

Иль снова блуждать мне без мысли и цели?

Узнал… догадался… идет мне навстречу…

И праздник, и эта невеста… не мне ли?!

Первый ведущий :

Блудный сын в поэме Н. Гумилева ушел из дома отца, полный благородных стремлений. Но вскоре, разочаровавшись в них, он растратил все свое состояние, ища забвения в вине и женщинах. Как не похож он на бездумного библейского повесу! Каким смирением проникнуты его слова хозяину и с какой любовью и горечью вспоминает он родной дом. Чувствуя вину за свою ошибку, он просто поражен, увидев, как встречает его покинутый им когда-то отец. Нелегкий путь проделала его душа в поисках истины.

(Д. Бортнянский. Концерт № 21)

Второй ведущий :

Вывести из заблуждения грешные души – главная цель учения Иисуса. Странствуя по Иудее, он дарует прощение грешникам, так как знает: нелегко осознать свой грех, но еще тяжелее потом простить самого себя, даже будучи прощенным Богом.

Когда Иисус был в доме фарисея Симона, вошла женщина с сосудом благовоний в руках. Эта женщина была известна своим распутным поведением. Ее звали Мария Магдалина (Мариам из Магдалы). Став молча подле Учителя, она заплакала, потом припала к его ногам, орошая их миром и вытирая распущенными волосами. Иисус поднял ее и обратился к ней со словами: «Прощены грехи твои». Этой женщине предстояло стать одной из последователей Иисуса. Она будет присутствовать при Его казни, при снятии Его с креста. Она первая принесет человечеству весть: «Иисус воскрес!».

Девятый чтец (стихотворение Б. Пастернака «Магдалина (II)»):

У людей пред праздником уборка.

В стороне от этой толчеи

Обмываю миром из ведерка

Я стопы пречистые твои.

Шарю и не нахожу сандалий.

Ничего не вижу из-за слез.

На глаза мне пеленой упали

Пряди распустившихся волос.

Ноги я твои в подол уперла,

Их слезами облила, Исус,

Ниткой бус их обмотала с горла,

В волосы зарыла, как в бурнус.

Будущее вижу так подробно,

Словно ты его остановил.

Я сейчас предсказывать способна

Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме,

Мы в кружок собьемся в стороне,

И земля качнется под ногами,

Может быть, из жалости ко мне.

Перестроятся ряды конвоя,

И начнется всадников разъезд.

Словно в бурю смерч, над головою

Будет к небу рваться этот крест.

Брошусь на землю у ног распятья,

Обомру и закушу уста.

Слишком многим руки для объятья

Ты раскинешь по концам креста.

Для кого на свете столько шири,

Столько муки и такая мощь?

Есть ли столько душ и жизней в мире,

Столько поселений, рек и рощ?

Но пройдут такие трое суток

И столкнут в такую пустоту,

Что за этот страшный промежуток

Я до воскресенья дорасту.

Первый ведущий :

Смерть Иисуса предстает в стихотворении Б. Пастернака как личное горе Магдалины. Согласно одной из легенд она любила Его не как спасителя душ человеческих, а как человека, как мужчину:

И земля качнется под ногами,

Может быть, из жалости ко мне…

И только за три дня, прошедших до воскресения Иисуса, она в полной мере осознает величие Сына Божьего.

В стихотворении «Гефсиманский сад» Б. Пастернак, описывая последний день земной жизни Христа, говорит о величии принесенной Им жертвы:

Десятый чтец : (стихотворение Б. Пастернака «Гефсиманский сад»):

Мерцаньем звезд далеких безразлично

Был поворот дороги озарен.

Дорога шла вокруг горы масличной,

Внизу под нею протекал Кедрон.

Лужайка обрывалась с половины.

За нею начинался Млечный Путь.

Седые серебристые маслины

Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

В конце был чей-то сад, надел земельный.

Учеников оставив за спиной,

Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,

Побудьте здесь и бодрствуйте со мной».

Он отказался без противоборства,

Как от вещей, полученных взаймы,

От всемогущества и чудотворства,

И был теперь, как смертные, как мы.

Ночная даль теперь казалась краем

Уничтоженья и небытия.

Простор вселенной был необитаем,

И только сад был местом для житья.

И, глядя в эти черные провалы,

Пустые, без начала и конца,

Чтоб эта чаша смерти миновала,

В поту кровавом он молил Отца.

Смягчив молитвой смертную истому,

Он вышел за ограду. На земле

Ученики, осиленные дремой,

Валялись в придорожном ковыле.

Он разбудил их: «Вас Господь сподобил

Жить в дни мои, вы ж разлеглись, как пласт.

Час сына человеческого пробил,

Он в руки грешников себя предаст».

И лишь сказал, неведомо откуда

Толпа рабов и скопище бродяг,

Огни, мечи и впереди – Иуда

С предательским лобзаньем на устах.

Петр дал мечом отпор головорезам

И ухо одному из них отсек.

Но слышит: «Спор нельзя решить железом,

Вложи свой меч на место, человек.

Неужто тьмы крылатых легионов

Отец не снарядил бы мне сюда?

И волоска тогда на мне не тронув,

Враги рассеялись бы без следа.

Но книга жизни подошла к странице,