Литературные вечера. 7-11 классы - Надежда Пестрякова

Враги рассеялись бы без следа.

Но книга жизни подошла к странице,

Которая дороже всех святынь.

Сейчас должно написанное сбыться,

Пускай же сбудется оно. Аминь.

Ты видишь, ход веков подобен притче

И может загореться на ходу.

Во имя страшного ее величья

Я в добровольных муках в гроб сойду.

Я в гроб сойду и в третий день восстану,

И, как сплавляют по реке плоты,

Ко мне на суд, как баржи каравана,

Столетья поплывут из темноты».

Второй ведущий :

Пастернак не отступает от библейского текста. И упрек Христа уснувшим ученикам, и его запрет выступать с мечом в его защиту, и предательство Иуды, и сам образ Предателя соответствуют тому, как об этом говорится в Евангелии.

Образ Иуды, мотивы его предательства издавна привлекали своей сложностью философов, поэтов и живописцев. Некоторые склонялись к полному оправданию его поступка, невзирая на слова Нового Завета: «Вошел же Сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати…»:

Одиннадцатый чтец (стихотворение М. Волошина «Иуда Апостол»):

И когда приблизился праздник Пасхи,

В первый день опресноков в час вечерний

Он возлег на трапезу – с Ним двенадцать.

В горнице чистой,

Хлеб, преломивши, роздал:

«Это Тело Мое, сегодня в жертву приносимое,

Так творите».

А когда окончили ужин,

Поднял Он чашу:

«Это Кровь Моя, за вас проливаемая,

И рука прольющего между вами».

Спор возник между учениками:

Кто из них больший?

Он же говорит им:

«В этом мире цари первенствуют:

вы же не так – кто больший, будет как меньший.

Завещаю вам царство свое.

Сядете судить на двенадцать тронов,

Но одним из вас я буду предан.

Так предназначено, но предателю горе!»

И в смущеньи ученики шептали: «Не я ли?»

Он же, в соль обмакнув кусок хлеба,

Подал Иуде

И сказал: «Что делаешь – делай».

Тот же, съев кусок, тотчас же вышел:

Дух земли – Сатана – вошел в Иуду —

Вещий и скорбный.

Все двенадцать вина и хлеба вкусили,

Причастившись Плоти и Крови Христовой,

А один из них земле причастился

Солью и хлебом.

И никто из одиннадцати не понял,

Что сказал Иисус,

Какой Он подвиг возложил на Иуду

Горьким причастием.

Так размышлял однажды некий священник

Ночью в древнем соборе Парижской Богоматери

И воскликнул:

«Боже, верю глубоко,

Что Иуда – Твой самый старший и верный

Ученик, что он на себя принял

Бремя всех грехов и позора мира,

Что когда Ты вернешься судить землю,

И померкнет солнце от Твоего гнева,

И сорвутся с неба в ужасе звезды,

Встанет он, как дымный уголь из бездны,

Опаленный всей проказой мира,

И сядет рядом с Тобою!

Дай мне знак, что так будет».

В то же мгновенье

Сухие и властные пальцы

Легли ему на уста. И в них узнал он

Руку Иуды.

(И. С. Бах. Месса си-минор. ч. Credo)

Первый ведущий :

Не по наущению Сатаны, а по воле самого Христа совершил Иуда свой страшный грех, утверждает в стихотворении М. Волошин. Во имя любви к Сыну Божьему он пожертвовал своей бессмертной душой, обрек себя на вечные муки ада и вечное проклятие человечества. Но в День Страшного суда Христос вознаградит своего верного ученика за его подвиг.

Разные художники по-разному представляли себе последние дни жизни Христа и образ Предателя. Евангелием классического искусства называют «Тайную вечерю» знаменитого Леонардо, над которой он работал в трапезной одной из миланских церквей, работал от восхода солнца до темного вечера, не выпуская из рук кисти и забыв о еде и питье.

«Один из вас, живущих со Мною, предаст Меня», – эта фраза смутила покой пасхальной тайной вечери. Христос на картине – само спокойствие и благодать. Сказал о будущем предательстве как о неизбежном. Он предвидит страдание, погружен в печальные раздумья. А на лицах апостолов – вопросы: «Неужели? Кто? Почему? Не я ли?».

Единственное затемненное лицо среди апостолов – Иуда. Говорили, что художник искал лицо Иуды в притонах. Судорожным движением руки, сжимающей кошель со сребренниками, опрокинул солонку, застыл в выжидательном оцепенении. У Иуды выражение купца, вдруг обнаруживающего, что купленное им может исчезнуть. Леонардо ищет в лице Иуды жестокости и бесчеловечности.

Второй ведущий :

А русский художник Н. Ге увидел в евангельском сказании человеческую драму, трагический конфликт, имеющий земное, жизненное содержание: произошло крушение тесного кружка единомышленников, в нем появился отступник, готовый предать Учителя. Единый золотой фон и контрастное освещение насыщают картину тревогой.

Образ Иуды здесь – иной: величественный, исполненный мрачной красоты. Тайная вечеря уже окончена. Иуда удаляется. От всей его темной фигуры веет холодом и непреклонной решимостью. Взгляните на его лицо: это не мелкий шпион и предатель, который продал Учителя за гроши, это не мелкий честолюбец.

Иуда – неумолимый фанатик. Он видит в Учителе соперника, идущего против его убеждений. И не из обиды или корысти он разрывает связь с апостолами, а из мщения. Он приносит Учителя в жертву своим убеждениям. Один Иисус понимает, что творится в душе Иуды, он скорбит, но готов испить свою чашу, не останавливает предателя. Пусть прольется кровь искупления. Она откроет глаза ученикам, которые разнесут по миру учение любви и спасения.

Первый ведущий :

Сын Человеческий идет, как писано о нем.

Каковы бы ни были мотивы предательства Иуды, оно свершилось. И за ним последовали арест и несправедливый приговор. Нелегок, но величествен был путь Иисуса Христа на Голгофу. «И шло за ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: „Дщери Иерусалимские, не плачьте обо мне, но плачьте о себе и о детях ваших“. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его».

(И. С. Бах. Месса си-минор ч. Cyrie)

Двенадцатый чтец (стихотворение А. Ахматовой «Распятие»):

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне.

Отцу сказал: «Почто меня оставил!»

А матери: «О, не рыдай Мене!».

Тринадцатый чтец (стихотворение И. Эренбурга «Христу»):

Сегодня Вы, слегка усталый,

Свершили свой последний путь,

И капли крови ярко-алой

Ложились на больную грудь.

Закат багрово-запоздалый,

Казалось, не хотел уснуть,

И крики черни одичалой

Нам не давали отдохнуть.

Все было дико и мятежно:

И лики грешные убивших,

И плач толпы, и стражи спор.

А Вы молились слишком нежно

За Ваших братьев согрешивших

И за тоскующих сестер.

Второй ведущий :

В поэзии серебряного века Иисус предстает перед нами не Богом, но Человеком, испившим свою чашу страдания за других, отдавшим за них самое дорогое, что у него было, – свою жизнь… Он умер по воле беспечной равнодушной толпы, которая пока еще не понимает всего ужаса всего совершенного ею:

Четырнадцатый чтец (стихотворение К. Липскерова «Лобное место»):

За то, что был он – персть,

в ладони правой – гвоздь.

В ладони левой – гвоздь

за то, что был он Богом.

Растерзаны ступни за то,

что по дорогам

Правителей прошел страны

нагорной гость.

Чуть светится гора.

Мрак проползает логом.

Распятый просит пить.

И с горькой губкой трость

Страж протянул к нему, —

со скуки, не во злость.

Доволен к хохоту

Дарованным предлогом.

Пора бы смене быть! Спит город.

Над купцом

Рассыпал сон мешки серебряного сплава,

Приникнул фарисей к плечу жены виском,

Центуриону войн кровавых снится слава,

И в спутанной толпе отпущенный Варрава

Ждет поздних путников с припрятанным клинком.

(Месса си-минор. ч. Credo. И. С. Бах. Чтение на фоне музыки)

Первый ведущий :

Бог распят, а жизнь города идет своим чередом, и только в сердцах близких смерть Иисуса отзывается болью (А. Ахматова. Распятие):

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Второй ведущий :

Страдания матери Иисуса – это боль каждой матери, теряющей своего сына. Мать Христа. Женщина, принесшая в жертву человечеству родное дитя. Богородицей называет ее русский народ, Мадонной – европейские народы. Во все времена этот вечный сюжет – Богоматерь, Мадонна с младенцем – новорожденным Христом, – был особенно притягателен для художников.

Ее изображали русские иконописцы, итальянские, немецкие, испанские художники. Всю жизнь писал своих Мадонн Рафаэль. Самая прекрасная из них – Сикстинская Мадонна. Вглядитесь. Светлое и скорбное лицо. Глаза устремлены вдаль: словно она видит то, чего другим не дано видеть. Сильным и нежным движением прижимая к себе сына, она идет с ним к людям…