История розги (Том 2-3) - Бертрам Глас

Под резкие звуки гитар и бубна, под веселый припев "олле" девушки, продолжая танцевать, начали медленно раздеваться, и тут одна из них стала со спокойным бесстыдством мимировать возбуждающий танец папиросниц. Многие писатели говорили о грубой сладострастности этого танца. Женщина берет в рот сигару, зажигает ее, держа руки в боки. Она кончает танец, вынимает изо рта сигару и вставляет ее в... другое место.

Среди смеха, плоских шуток пьяных людей Консепция стала также танцевать танец папиросниц, не сократив даже его финального жеста...

Раздался гром аплодисментов, женщины прыгали от радости, мужчины чокались стаканами с вином, проливая его на стол.

Консепция, задыхающаяся, раскрасневшаяся, одевалась, прикрывая шалью свои обнаженные плечи и грудь.

Вдруг блеснул нож и пронзил насквозь материю, - это был нож Мануило.

Но он промахнулся, - кто-то подтолкнул его под руку, и оружие оцарапало только кисть руки молодой женщины, которая стала кричать что есть силы.

Затем раздалась площадная брань, началась драка, и тот, кого величали Жозе, бросился на Мануило.

В углу Консепция стонала, перевязывая себе руку салфеткой.

На дерущихся бросились и их развели. Они ругали друг друга и показывали кулаки.

Тогда патрон, до сих пор не вмешивавшийся и все время сохранявший полное спокойствие, взял Мануило за плечи и вытолкнул вон на улицу.

Снова появилось вино, и попойка продолжалась до самой зари.

Консепция, опираясь на руку Жозе, уже забыла танец, Мануило и свою рану.

Жозе смотрел на нее влюбленными глазами...

Солдаты Наполеона I наводнили Испанию и одерживали легкие победы в стычках с гверильясами.

Можно сказать, что красавицы испанки были не менее упорны в своей ненависти к неприятелю, чем сами испанцы, и если французские солдаты могли хвастаться победами, то, конечно, только не любовными.

Гордые черноволосые девы отчаянно сопротивлялись и уступали только насилию французов.

Впрочем, как среди мужчин всегда находятся изменники, так и между женщинами встречались изменницы.

В глазах пылких испанских патриотов достаточно было малейшего знака симпатии к неприятельским солдатам, чтобы быть обвиненным в измене родине.

Было несколько девушек, которые, соблазнившись красотой гусар или драгун, капитулировали без всякого сопротивления.

Они за это жестоко платились. Стоило им только попасть в руки банды патриотов, как их подвергали жестокому наказанию розгами или плетьми, оканчивавшемуся обыкновенно смертью после мучительной агонии.

Самым беспощадным из этих импровизированных судей был, конечно, высокий, худой молодой человек с фанатическим лицом священника; его звали все Монжийо; внушаемый им ужас был настолько велик, что французы обещали большую премию тому, кто доставит его живым или мертвым.

О Монажийо говорили во всех концах Испании, и слава о его подвигах способствовала возрождению у многих надежды на освобождение страны от французов.

Консепция Нунец была именно из числа женщин, не оказавших сопротивления неприятелю. Прежде всего потому, что ее профессия давала ей возможность очень легко вступать в связь с красивыми французскими лейтенантами.

Она становилась все красивее и красивее и была способна вскружить голову всем мужчинам, даже самому Монажийо.

С лицом непорочной девственницы, на вид кроткой, но в действительности коварной, Консепция очень походила на обманчивую поверхность глубоких болот или на те роскошные, но ядовитые цветки, что растут на берегах гниющих вод.

У ней была интрижка с одним драгунским лейтенантом, потом с гусарским капитаном, затем случай свел ее с адъютантом четвертой кавалерийской бригады.

Она отнюдь не скрывала своей страсти к военной форме, а кирасы, латы и другие украшения наполеоновских солдат являлись для нее самым лучшим возбуждающим средством.

Уже таково свойство женского ума: последствия имеют мало связи с причиной. Консепция не могла видеть без сладострастного трепета золотых шнурков гусарского мундира.

Она сошлась с совсем юным офицером, убедившим ее последовать за армией, двигавшейся на Сарагоссу.

После многих колебаний прелестная куртизанка согласилась на его предложение и последовала за армией в экипаже, запряженном четырьмя мулами, которых меняли на каждом привале,

Во время движения отряда по узким лесным тропинкам не раз происходили перестрелки с испанскими народными ополченцами (гверильясами). Тогда она вспоминала свою маленькую деревенскую церковь и усердно молила свою прежнюю Мадонну, чтобы последняя пуля сразила ее, так как она предпочитала скорее умереть, чем попасть в руки фанатических гверильясов.

Как нарочно, в отряде, за которым она следовала, постоянно шли рассказы о смелых подвигах Монажийо. Но все были спокойны, полагая, что если нападение и возможно, то его можно ожидать на хвост колонны, где могла достаться хорошая пожива, а не на их отряд, где добыча была бы совсем ничтожная.

Однако раз, ночью, во время перехода их отрядом маленького тесного ущелья, сплошь поросшего кактусами и другими растениями, раздались вдруг выстрелы, затем из засады выскочили несколько человек с кинжалами в руках и набросились на них.

Произошла короткая борьба, раздалось еще несколько ружейных выстрелов, один мул жалобно мычал.

Все солдаты конвоя были перебитыми их трупы валялись на краю дороги. Консепция, еле живая от страху, лежала в опрокинутом экипаже, притаив дыхание, рассчитывая, что ее не заметят.

Кто-то громко прокричал: "Ищите хорошенько, она должна быть тут!.."

Одна рука, затем две или три другие осторожно освободили ее из-под экипажа.

Как только она была вынесена из-под экипажа, ее крепко связали ремнями, засунули в рот кляп и, как мешок, бросили на носилки из ветвей, которые два человека понесли беглым шагом.

Она совершенно не представляла, куда ее несут. Обезумевшая от страха, глядела она на звезды, горевшие на небе, издавая по временам глухое рычание, заглушаемое кляпом во рту.

Среди молчания ночи она ясно расслышала звон колокола... Это был монастырь Санта-Фэ, где находилась главная квартира Монажийо.

Консепция на другой же день предстала перед судом, членами которого были сам Монажийо, Жозе из Кордовы и один бакалавр из Саламанки, занимавшийся медициной, - его брата недавно повесили французы.

Саламанкский бакалавр сам присутствовал при повешении своего брата и бесчисленное число раз рассказывал о последних его минутах. Это был человек жестокий и бесстрастный; он сражался просто по страсти к подобным приключениям, и ему было мало дела до Испании. Он дрался раньше за Англию, за еретиков на каком-то корабле, -он потому сражался за Монажийо, что эта война, состоявшая вся из нечаянных нападений и засад, была ему особенно по душе.

Вот из каких лиц состоял трибунал; было велено привести Консепцию. Она вела себя, как ведут в подобных случаях все кокотки. Она только и знала, что рыдала и ползала перед судьями на коленях.

- Гнусное животное, - закричал на нее Монажийо с поднятыми кулаками, -ты путалась с врагами веры, с слугами дьявола, будь готова теперь предстать перед престолом Всевышнего и искупить свои злодеяния под ударами плети... Молись, чтобы Господь простил тебя!

- Пощади! Пощади меня! Божия Матерь, спаси меня!.. Молодая женщина, выкрикивая эти слова, продолжала ползать на коленях, обнимая руками колени то одного, то другого судьи.

Два человека принесли в это время тяжелую скамейку и поставили ее посреди комнаты со сводами, напоминавшей готическую часовню.

- Разложите ее, как змею, совершенно голою на скамейке... Как самое презренное животное! - приказал Монажийо, подойдя одновременно сам к скамейке"

Консенция и не помышляла даже о сопротивлении. В миг ее раздели, разорвав в клочья платье и белье, в котором она больше не будет уже иметь нужды. И вот молодая женщина предстала обнаженная во всей своей дивной красе.

Грубо двое мужчин своими мозолистыми руками взяли ее за ноги и за руки и разложили на скамейке.

Ее должны были сечь до смерти, что она знала, и молила теперь Бога послать ей скорее смерть.

Один импровизированный палач взял плеть, которая была сплетена из трех кожаных полос; на концах ее были узлы с вплетеной в них проволокой. Он вытянул плетью несчастную, раздался нечеловеческий крик.

Затем посыпались следующие удары. Монажийо бесстрастно присутствовал при истязании...

Наконец она испустила дух...

Монажийо опустился на колени перед ее телом; потом встал, взял ее за голову и поцеловал.

Так погибла бедная Консепция Нунец, виновная в том только, что сильно подчинялась капризам своей молодой крови...

В общественном мнении цивилизованных народов сложилась легенда, верная или неверная, что наша страна является особенной поклонницей березовых розог.