Фактор Ясеня (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

Я поймал пристальный взгляд Бестии. Удивительно мудрые глаза смотрели без тени насмешки или лукавства, участливо и ободряюще. Ещё недавно рвавшая меня когтями дикая кошка пришла успокаивать. Умиротворять.

— Они наиграются, Кошак. Ты ещё меня в их возрасте не видел… — мягкий, с оттенками сочувствия голосок Мисы обволакивал.

— Спасибо, Миска, что ты у меня есть… — появление и участие бешеной валькирии оказалось как нельзя кстати. Отпустило.

Занятно было наблюдать и за поведением наших гостей. Сначала они вообще не поняли, что происходит. Лишь когда мы с кошкой переместились к стене, пошла реакция. Ошеломление, переглядывания, отрицательный кивок головой Гибенса — вот первые реакции на случившееся со стороны разведчиков. Зато когда мы вернулись к столу, Кан, игнорируя предостерегающе поднятую руку капитана, хотел подняться. Его остановила обезоруживающая улыбка валькирии… и её совсем не лёгкая рука, упавшая на плечо. Мужчину буквально вдавило в кресло. Но Милаха оценила его порыв.

Именно по этой причине я и не стал провоцировать ещё и парня. Как бы я его не отметелил сейчас, уже через полчаса он выползет из регенератора как новенький. И его тут же встретит «сердобольная» кошка. Которая лишь ещё больше распалится от мужественного поведения разведчика, поднявшегося даже против легендарного Меча Республики — и всё ради неё, такой красивой. Нужно мне это? Разумеется, нет. Пусть лучше продолжает считать его дичью. После нашего эмоционального объяснения эта мысль плотно выжжена в её сознании. Выжжена сплавом эмоций и авторитета старшей сестры. Ну и моего авторитета, куда уж без этого… Не стоит ронять себя в её глазах. Осознать всё это мне не помешала даже лошадиная доза спиртного.

Окончательно взяв себя в руки, я перевёл взгляд на Гибенса.

— Капитан, прошу любить и жаловать — Мисель. Безбашенная, но когда надо — удивительно мудрая республиканка. Мисель, это Стен.

— Я знаю. Рада знакомству, капитан, — и валькирия действительно подарила мужчине обаятельную улыбку.

— Взаимно, леди, — офицеру даже удалось, не вставая из кресла, изобразить изящный полупоклон. — Сколько же их у вас, Леон?

— Девять.

— И все с литанским гражданством?

— С почётным литанским гражданством. Соратницы Тёмной Матери пользуются в Литании безмерным уважением.

Разведчик задумался. Я уже знал, что он основательно проштудировал имевшиеся в общем доступе материалы по Литании. Видимо, до того события далёкого планетарного образования в значительной степени прошли мимо него. Точнее, не затронули настолько, чтобы отложились детали.

Прошло ещё немного времени, и наша компания резко сократилась. Обе охотницы окончательно облюбовали себе жертв и утащили их в свои логова, лакомиться. Только мы с Миской и капитаном остались не у дел. Выпитое давало о себе знать, и я, безо всякой задней мысли, улёгся на колени метиллии — прямо так, как сидели. Взглянул оттуда на Гибенса.

— А вам, значит, хищниц не досталось, капитан?

— Ничего страшного. Целее буду.

— Это ваша принципиальная позиция?

— Да, Леон. Не хочу соблазнов. Я уже понял, что валькирии не только в бою опасны. Даже вам они создают проблемы — хотя вы и состоите в странных, непонятных лично мне отношениях. Чего уж говорить обо мне? Лучше с такой сойтись в бою, чем так.

— Проблемы?.. Пожалуй, что да…

— Как вы подобное терпите только не пойму.

— Как видите, не всегда удаётся стерпеть и мне…

— Кстати, а это у вас нормально? В семейной сцене — и вдруг боевые импланты?

Так вот что глодало капитана! На его глазах женщину — а валькирии явно перешли для него из разряда непонятных хищниц в разряд женщин — режут холодным оружием. Тут бы любой адекватный внешник вздыбился! Но Гибенс, как разведчик, проявил просто нереальную выдержку.

— Не буду говорить про тактичность ваших подчинённых, едва увидевших женщин, и сразу же, без разбора, кинувшихся за ними волочиться. Не буду говорить и про небезызвестную поговорку: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Давайте сразу зайдём от сути. Они не считают это предательством. Предательство — это когда подставляешь своего боевого брата. Не прикрываешь его. Становишься причиной его проблем. Они исходят из иной логики. То, что произошло — следствие их понятия о вольной охоте. Валькирии — социальные хищницы. А любые хищницы любят играть… пока юные и беззаботные. Попробуйте, объясните котёнку, что в мячик играть вредно…

— Наша связь куда сильнее, чем вам кажется, — мягко проворковала Мисель, совершенно неожиданно поддержав меня в разговоре.

— И всё же я не понимаю. Я бы с ума сходил, зная, что моя женщина сейчас… ласкает другого.

На этот раз я уже не ярился. Слова внешника даже порядком меня позабавили.

— До нашей встречи вы пребывали в иллюзии, что валькирии — это безбашенные убийцы, к тому же мужененавистницы. Теперь вы впали в другую иллюзию. Уверились, что перед вами — обычные женщины. Скажу так: обе иллюзии ложны, — хмыкнул, лаская ладонью талию своей кошки, в ответ подставлявшей для ласк те места, в которых хотела бы ощутить мою руку. — Добиться равноправного партнёрства с валькирией — та ещё задачка. Не для слабонервных. Сшибки на имплантах — такая же естественная часть нашей жизни, как… поцелуй. И поверьте, вашим подчинённым сейчас придётся всё это испытать на собственной шкуре. Честно говоря, я им не завидую… С кошкой сначала нужно найти общий язык, заслужить статус партнёра… а не дичи. Ваши же просто облажались. Они согласились быть дичью. И хотя мне неприятно осознавать, что охота сестёр протекает в таких формах, но… осознание, каким шоком это станет для ваших ребят — греет душу.

— Кхм… — протянул офицер, не зная, что сказать на эту мою отповедь. — Вы откровенны…

— Я ещё не закончил, капитан, — поднял перед собой ладонь, останавливая его. — Я дам вам возможность заслужить иной взгляд от валькирий. Если вы обещаете не соглашаться на их предложения постели.

— Да я как бы не спешу…

— Ну вот и отлично! Тогда предлагаю спарринг, — внимательно вглядываясь в лицо внешника, добил я.

— Что, простите?..

— Я всю жизнь в боевых искусствах. Тренировал. Изучал. Я хорошо вижу вашу повадку. Выйдем на татами. Посмотрим друг на друга, так сказать, в естественной среде обитания. И валькирии увидят то, что интересно им. Или вам не интересно? Никогда не поверю!

— Вы правы, мне интересно, — выдавил офицер.

— Тогда на правах хозяина дома, в котором вы являетесь гостем, приглашаю вас поспарринговаться.

— Всё правильно, капитан, — опять зашелестел голосок валькирии. — Не хотите секса — получите когти. Каждому своё. Бой тоже хорошо снимает стресс.

— Простите, Леон, Мисель. Но я больше двадцати дней провёл в стеснённых условиях разведывательного борта. Мне нужно восстановиться.

— Без проблем. Мой искин проводит вас в тренировочную зону. Там вы быстро сможете привести себя в порядок. Он же рассчитает для вас оптимальную интенсивность нагрузок и составит карту личных упражнений.

— Вот как? Не ожидал…

— Здесь, на яхте, есть всё, необходимое для тренировки любой степени сложности. Уверен, вы оцените. Только сначала Ри проводит вас в регенератор, — разведчик в недоумении приподнял бровь. — Отравление этанолом и продуктами его распада — их нужно снять. Для республиканской техники это сущая мелочь.

Когда Гибенс скрылся за дверью, Миса мягко перетекла ко мне на колени. Позволила крепко обнять. Сама доверчиво улеглась на моё плечо.

— А нас с тобой, милый, ждёт свой собственный спарринг. От слова «спариваться», — муркнула большая кошка. — И в регенератор тебя отведёт не интерактивная Ри, а одна дурная кошка… которой срочно нужна порция ласки…

Выказав свой яркий темперамент, Миса довольно вытянулась на мне. Кошка сыто урчала. Для сестёр путешествие на яхте вообще проходило весьма насыщенно. Я с нежностью оглаживал её бёдра, скользя по бархатистой коже небольшими «отростками» боевых имплантов. Девочка млела… Подставляла под ласку свою спинку, прося не забывать и о ней… Повадка настоящих кошачьих!