История России. Московско-царский период. XVI век - Дмитрий Иванович Иловайский

лихоимства, попущенных неправедными моими боярами и властями. Молю вас, забудьте вражды друг на друга и тяготы свои, кроме тех, какие бы еще можно облегчить. Отныне я сам буду вам судья и оборона, буду отменять неправды и возвращать хищения».

Помянутая запись прибавляет, что в тот же день государь поручил своему любимцу Алексею Адашеву принимать челобитные от обиженных и рассматривать их, не боясь сильных и славных. «Алексей, — говорил он, — взял я тебя из бедных и самых молодых людей за твои добрые дела, а взыскал тебя выше твоей породы в помощь душе моей, хотя на то и не было твоего желания». Вообще Иван IV в эти дни торжественно и красноречиво показывал, что время боярского самовластия миновало, что он берет в собственные руки судьбы управления, что в помощь себе избирает людей незнатных и небогатых, а на родовитых бояр как бы налагает опалу, чтобы удовлетворить возбужденному против них народному негодованию и в глазах народных провести резкую черту между государем и боярством. Не имеем права заподозрить Иоанна в неискренности; но несомненно, при сем случае ярко обнаружилась его даровитая, пылкая натура вместе с наклонностью к широковещательности и, если можно так выразиться, к некоторой сценичности в своих действиях.

Хотя источники не говорят нам, чем занимался этот первый Земский собор, однако имеем право предположить, что главным предметом его совещаний служили вопросы, связанные с улучшением судебных порядков. Отсюда непосредственным плодом его явилось новое издание судебного свода. Сам Иван IV после говорил (в предисловии к Стоглавнику), что он, по-видимому, на том же первом Земском соборе с разрешения митрополита и епископов уже простил боярам их прежние вины (за которые только что грозил воздаянием) и «тогда же» взял у владыки благословение «исправить по старине и утвердити Судебник». Здесь, конечно, разумеется судебный свод деда его Ивана III. И действительно, Судебник 1550 года есть не более как Судебник 1477 года, исправленный и дополненный, в смысле большего ограждения населения от судебных неправд и притеснений. Так, по новому Судебнику на суде наместника или волостеля земские люди в лице старост и целовальников не только присутствовали, но и прикладывали руки к судному списку, который писался земским дьяком, и этот список хранился у наместника; а противень с него, написанный наместничьим дьяком и снабженный печатью наместника, должен храниться у дворского старосты и целовальников. Далее, для разбойных и душегубных дел назначаются особые судьи, называвшиеся губными старостами. По прежнему Судебнику неделыцики и приставы могли не сами отвозить вызов на суд ответчику, а послать вместо себя своего родственника или знакомого; так как отсюда происходили разные злоупотребления, то новый Судебник определяет, чтобы каждый неделыцик имел у себя особых ездоков, записанных в книгу у дьяка, и только этих ездоков (официально признанных) он мог посылать, куда сам не был в состоянии ехать. Прежнее бессрочное право выкупа поземельного владения родственниками теперь ограничено сорокалетним сроком, и тому подобное. Вообще Судебник потом постоянно дополнялся разными указами и уставными грамотами. Первый такой дополнительный устав, изданный в том же 1550 году, относится к вопросу о местничестве, при начальствовании ратном. Он определяет взаимные отношения воевод пяти полков, то есть большого, передового, сторожевого, правой и левой руки, следовательно, как бы узаконяет их счет по родовой знатности; но княжатам и детям боярским приказывает «быть в полках с воеводами без мест», то есть не считаться с ними знатностью рода. Тогда же издано несколько уставных грамот, которыми распространялось в областях право городских и сельских общин самим, то есть через своих выборных людей, ведать судом по уголовным преступлениям.

Около того же времени мы видим молодого царя, усердно занимающегося вопросами и делами церковными, по поводу которых созывается ряд духовных соборов. Таковы соборы 1547 и 1549 годов, на которых происходит канонизация или причисление к лику святых многих русских угодников; причем устанавливаются им праздники, сочиняются каноны, пишутся их жития и тому подобное. Главное значение сих мер состояло в том, что местные угодники признаются за святых всей Русской церковью, каковы, например, некоторые святые мужи Новгородско-Псковской земли и в особенности угодники московские. Рядом с политическим объединением русских земель, таким образом, подвигается и объединение их в сфере религиозных интересов. Главным руководителем на этих соборах, без сомнения, был прославившийся своим книжным образованием и литературной деятельностью митрополит Макарий. По его же мысли, царь созвал и знаменитый духовный собор 1551 года, известный в истории под именем Стоглавого и имевший своей задачей общее исправление церковных дел, так как в предыдущую бурную эпоху боярского самовластия многие старые обычаи «поисшатались» и предания «нарушились». В Москву съехались почти все областные архиереи со многими архимандритами и игуменами. 23 февраля, после торжественного молебствия в Успенском соборе, святители собрались в царские палаты. Царь открыл заседание краткой речью и вручил собору свое рукописание, в котором он приглашал пастырей потрудиться над исправлением церковного благочиния, причем вновь вспомнил о печальных годах своего детства, о бедствиях, постигших потом Россию за беззакония правителей.

Особенно о великих пожарах. Затем царь вручил собору другое свое рукописание, в котором указал на то, что было сделано на помянутых двух соборах относительно русских угодников, а также на исправление Судебника, который предлагал собору рассмотреть и благословить вместе с новоизданными уставными грамотами. Собственно же по церковным делам, для которых был созван собор 1551 года, царь представил ему письменные вопросы, числом 69; требовал обсудить их и дать по ним обстоятельные ответы «по правилам святых апостолов и святых отец». Что и было исполнено собором. Все эти вопросы вместе с ответами на них или соборными постановлениями впоследствии были разделены на сто глав; почему и все соборное уложение 1551 года получило название Стоглава; откуда и самый собор тоже стал известен под именем Стоглавого.

Этот Стоглав обнимает многие стороны церковной или обрядовой практики и нравственного состояния общества в то время. Царские вопросы указывают на разные неустройства, суеверия и злоупотребления, которые собор в своих ответах отменяет или запрещает и постановляет наказания за неисполнение уставов. Помянутые вопросы, обличающие большое знакомство с делами Русской церкви, хотя и предложены царем, но, очевидно, они составлены не им лично, а, вероятнее всего, митрополитом Макарием и, может быть, с помощью иерея Сильвестра. Ответы на них или постановления собора сочинены, конечно, под руководством того же митрополита Макария. Эти постановления наполнены ссылками на вселенские и русские соборы, на творения Отцов Церкви и на примеры русских иерархов. Но изложение их вообще не отличается стройностью