Принцессы Романовы: царские племянницы - Соротокина Нина Матвеевна

В 1914-м Марии было семь лет, Кире – пять. Осознать, что старый мир рухнул, не могут и многие взрослые, что уж говорить о детях…

Кирилл Владимирович отправляется в действующую армию, Виктория Федоровна начинает работать в Красном Кресте.

В августе 1917 года родится их третий, и последний, ребенок. Это, наконец, был сын. Назвали его в честь деда со стороны отца Владимиром.

Кирилл Владимирович заявил о своей лояльности Временному правительству. Красное знамя на крыше дворца, красный бант на груди – да, великий князь всегда слыл эксцентричным человеком. Заявления о том, что и он, как великий князь, испытывал гнет старого режима, о том, что «мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все»…

Но еще до октябрьских событий вся семья уезжает в Финляндию (где и родится Владимир). Там они проведут почти год, все надеясь вернуться в Россию. Как будет писать маленькая Кира своей тетке в Румынию, «не знаю, выберемся ли мы когда-нибудь отсюда. Мы так тоскуем по дому, что лучше всего было бы уехать поскорее. Когда заканчивается сахар, я думаю, что нам будет очень его не хватать».

Когда станет ясно, что ситуация в России только осложняется, семья отправляется в Германию. Там они встречаются с сестрой Виктории Федоровны Александрой, принцессой Гогенлоэ-Лангенбургской, а потом едут в Кобург к Марии Александровне, матери Виктории Федоровны. Вскоре, после встречи с дочерью и внучками, та умирает… Похоронив мать, Виктория Федоровна с семьей переезжает на северное побережье Франции.

В 1922 году Кирилл Владимирович провозглашает себя местоблюстителем российского престола, а спустя два года и новым императором: «Наступивший же вновь небывалый голод и несущиеся с Родины отчаянные мольбы о помощи повелительно требуют возглавления дела спасения России Высшим законным, внесословным и внепартийным авторитетом.

А посему я, старший в роде царском, единственный законный правопреемник российского императорского престола, принимаю принадлежащий мне непререкаемо титул Императора Всероссийского.

Сына моего, князя Владимира Кирилловича, провозглашаю наследником престола с присвоением ему титула Великого князя наследника и Цесаревича».

Мария и Кира получили от отца титулы великих княжон.

Вдовствующей императрице Марии Федоровне, матери Николая II, он писал: «Если осуществится чудо, в которое ты веришь, что возлюбленные сыновья твои и внук остались живы, то я первый и немедленно объявлю себя верноподданным моего законного государя». Но чуда, как мы знаем, не случилось.

Поступок Кирилла Владимировича вызвал, мягко говоря, неоднозначную реакцию среди русских монархистов. Его поддержала только часть – другие же припомнили ему и брак с разведенной, не желающей принимать православие принцессой, и одобрение в Февральской революции… Сторонников его будут называть «кирилловцами», и это именно их высмеивают Ильф и Петров в «Двенадцати стульях»:

«– А теперь действовать, действовать и действовать! – сказал Остап, понизив голос до степени полной нелегальности.

Он взял Полесова за руку.

– Старуха не подкачает? Надежная женщина?

Полесов молитвенно сложил руки.

– Ваше политическое кредо?

– Всегда! – восторженно ответил Полесов.

– Вы, надеюсь, кирилловец?

– Так точно. – Полесов вытянулся в струну.

– Россия вас не забудет! – рявкнул Остап».

Впрочем, отец мог присваивать детям какие угодно титулы, но сделать так, чтобы за этими титулами что-то стояло, он не мог. Кире и Марии, которым в 1924 году исполнилось пятнадцать и семнадцать соответственно, уже пора было думать о замужестве.

Кто из родителей не хочет, чтобы его дети «сделали блестящую партию»? Но положение самопровозглашенного императора требовало не просто приемлемого брака для дочерей, а «равнородного». Где было взять таких женихов в послевоенной Европе? Империи рухнули, королевства шатаются…

Виктория Федоровна отправляет старшую, Марию, к своей сестре, к тому времени – уже не наследной принцессе Румынии, а королеве. Тезки, племянница и тетка, обожали друг друга, и Виктория Федоровна надеялась, что пребывание при румынском дворе пойдет Марии на пользу. Говорили, что девочка унаследовала довольно неброскую внешность от другой тезки, своей бабушки по материнской линии Марии Александровны. Судя по фотографиям, в это время юная Мария Кирилловна хороша собой, но это, что называется, «очарование юности», да и выглядит она значительно старше своих тогдашних семнадцати лет. С годами же, по мере того как она будет набирать вес, красота эта сильно поблекнет.

Увы, пребывание при румынском дворе едва не закончилось скандалом. Двоюродная сестра Марии, почти ее ровесница принцесса Илеана, то ли распускала сплетни, то ли говорила правду – мол, Мария слишком легкомысленна, и кокетничает (и хорошо, если только кокетничает) с одним из женатых придворных. Вскоре подобная история повторяется, но Виктория Федоровна, хотя и знает, что ее дочь вполне на такое способна, верит все-таки все отрицающей Марии, а не племяннице. В результате Виктория Федоровна и Мария Румынская, сестры, которые всегда были очень близки, поссорились. Их примирение последовало далеко не сразу.

А Мария, Мари, Маша, Машка, как ее называли в семье, скоро влюбляется. Ее избранником становится наследный принц Фридрих Карл Ляйнингенский.

Довольно скромное – по российским аристократическим меркам – семейство, правда, связанное с английским королевским домом. Сестра Виктории Федоровны принцесса Александра была замужем за братом Фридриха Карла, а если заглянуть в прошлое, то в начале XIX века принц и принцесса Лейнингенские окажутся старшими сводными братом и сестрой королевы Виктории (они дети ее матери от первого брака).

Кирилл Владимирович и Виктория Федоровна не в восторге от предстоящего брака. Даже если не брать в расчет самопровозглашенное «императорство», они, тем не менее, великий князь и великая княгиня, оба – внуки Александра II, племянники Александра III, кузены Николая II. А семья Лейнингенов – всего лишь мелкие немецкие князьки.

Но выбирать не приходится. Во-первых, Мари влюблена, а во-вторых, какой-никакой, но Карл все-таки принц. Правда, теперь только в теории – но то же самое можно сказать и о семье Романовых.

Карл вовсе не был принцем из сказки. Небольшого роста, не особо красивый, старше своей невесты на девять лет. Некий романтический ореол придавала ему разве что служба во флоте – во время войны (воевал он, разумеется, на стороне Германии) он был неоднократно ранен.

Все это, в общем, было неважно – и разница в возрасте (она-то как раз была вполне подходящей), и разница в положении. Главное, что Мари и Карл влюбились друг в друга.

В ноябре 1925 года, через год после знакомства, в Эдинбургском дворце в Кобурге празднуют свадьбу. Жаль, бабушки Марии Александровны, вдовствующей герцогини Саксен-Кобург-Готской, которая прожила в нем много лет, к этому времени уже не было в живых.

Мария Кирилловна, княжна императорской крови, наследная принцесса Лейнингенская

Как и положено великой княжне из семьи Романовых, Мари выходила замуж в «русском» придворном костюме. Бело-серебряное платье, стилизованный кокошник и длиннейшая белая прозрачная фата. На свадебной фотографии она выглядит уже не просто старше, а значительно старше своих лет, так что смотрятся они с двадцатисемилетним Карлом почти ровесниками. Как обычно, состоялись и две церемонии, по православному и по лютеранскому обряду; более пышной и торжественной была первая.

После свадьбы молодые жили в Аморбахе. Уже в октябре следующего 1926 года у них родился первенец, Эмих Кирилл Фердинанд. В 1928-м родился Карл Владимир, в 1930-м – Кира Мелита Виктория, 1932-м – Маргарита Илеана, в 1936-м – Мехтильда Александра, 1938-м – Фредерик Вильгельм, в 1942-м – Петр Виктор.