Миры Альфреда Бестера. Том 2 - Альфред Бестер

«-»

— Это что, «нет»?

«+»

— А это — «да»?

«+»

— Ну вот, теперь немного понятнее. Давай, сыграем в «Двадцать вопросов». Ты — животное?

«+»

— Растение? Это я просто так, чтобы лишний раз удостовериться в твоих плюсах и минусах.

«+»

— И то и другое сразу? Крутишь ты что-то. Минерал?

«+»

— Подумаем, что может быть одновременно и тем, и другим, и третьим — животным, растением и минералом? Человек? Не исключено, если у него есть протезы, а в наши дни такое сплошь и рядом. Машина? Возможно. Пища? Тоже возможно, некоторые приправы — минералы. Но только люди не говорят на таком вот языке. И машины тоже. Остается пища. О, эта Пища, она изъясняется с нами на божественном языке вкусов и ароматов…

И тут Роуга снова подбросило. Несколько секунд он пребывал в полном смятении, а затем разразился страстным монологом:

— Глубокоуважаемый Бог! Дражайший, достойный полного и всяческого доверия, дружелюбный, благосклонный, благожелательный, всемилостивейший Бог, я глубоко Тебе благодарен и надеюсь, что и мне представится как-нибудь случай отплатить услугой за услугу. Ну конечно же! Элементарно, дорогой Ватсон. Запахи, вкусы, ощущения — титанианский химический язык. Именно это железяка и пытается перевести в визуальную форму, ведь у нее нет устройств для передачи вкуса и запаха. Как и у любого другого компьютера. Возможно, когда-нибудь такие устройства и появятся. Как бы там ни было — я весьма впечатлен, даже попытки такие заслуживают глубочайшего уважения. Ну ладно, работай дальше. Можешь все говорить на титанианском. Так куда же к чертовой матери запропастилась Деми Жеру?

— Да?

— Да?

— Давай дальше.

— Говори, говори.

— Полумесяц, может? Заваленный набок.

— Круг, понятно. А дальше?

— Круг, разделившийся пополам. А теперь?

— А теперь четыре? Подождите минутку. Подождите. Всего. Только. Одну. Долбаную. Минутку. Эти картинки чем-то таким отзванивают… Колокольчики. «Серебряный колокольчик». Шутовской колпак с бубенчиками. Колпак. Колпак. Околпачить. Шит колпак не по-колпаковски. Переколпаковать. Колпак. Стеклянный колпак в биологической лаборатории университета, под которым хранились инструменты. Биология. Деление клеток. Образование бластулы. А потом — гаструляция. Эмбриология, вот что тут происходит. Что-то рождается. Но только что? И где? Что обозначает это сообщение?

Картина молниеносного деления клеток буквально завораживала. Бластула, гаструла, бластодиск…

— Боженька ты мой, да тут все происходит за микросекунды! Эктодерм, мезодерм, эндодерм… Впервые в истории компьютер вознамерился что-то родить, но только — что именно?

До предела взвинченный Роуг бросился в студию, чтобы получше — на огромном главном мониторе компьютера — увидеть, чем же все кончится. За эти несколько мгновений бешено ускорявшийся процесс достиг своего denoument[71] — прямо перед Роугом огромный экран разлетелся вдребезги. Вместе с фонтаном пластиковых осколков из компьютера вылетела Деми Жеру — вылетела, сшибла ошеломленного синэргиста с ног, а сама вполне удачно приземлилась сверху. Ее голое, обильно покрытое потом тело била дрожь.

— Господи, — хрипло выдохнула Деми. — Забираться внутрь было куда легче, чем вылезать наружу. Ты не поранился, милый?

— Я в порядке. Я восхищен. Я потрясен. Я в полном экстазе. Привет-приветик. Привет, любимая. Привет, феечка ты моя родная. Интересно бы знать, чем это занималась приличная девушка в таком сомнительном месте?

— Удивлен?

— Ни в коем разе. Я прекрасно знал, на что ты способна. Я никогда в этом не сомневался.

Terra incognita

Увы, увы! Как хорош был этот мир две-три сотни лет тому назад, когда его начинали открывать! Тогда человек еще только охмурял Природу, а теперь он вступил с ней в законный брак. Солнечная наших дней до тошноты обыденна и привычна, как давно протоптанная тропинка. И если вы в это верите — значит у вас крыша поехала.

На этот раз они покинули шестифутовую ванну вместе и, не вытираясь, пошлепали голыми пятками в гостиную. Там сели на диванчик и водрузили упомянутые пятки на кофейный столик. Им было совершенно наплевать — течет с них вода или не течет, и на что именно она течет — все заслоняла радость успешного завершения нелегких испытаний.

— Жаль, не слышишь ты, как ворчат мебель и ковры, — засмеялся Уинтер.

— Глюг, глюг, глюг. Глгглглг. Глууг, глууг, глууг. На некоторых ничем не угодишь.

— А вот я в полном восторге, — блаженно зажмурилась Деми.

Сейчас она напоминала нереиду, отдыхающую на волне — рыжие распущенные волосы, зеленые глаза, кораллово-розовая кожа. — И думать не могла, что заниматься любовью под водой так… так…

— Так — что?

— Не могу сказать. Приличные виргинские девушки никогда о таком не говорят, поэтому у меня нет слов. А ты, ты делал так раньше?

— Тыщи раз, — честно признался Роуг. — Я исполнял обязанности самца под самыми разнообразными водами и подо всем, в чем есть вода. Могу провести инвентаризацию: вода сельтерская, воды околоплодные, мутная водичка, водка, водопровод. Водолей, водолаз, завод, подвода…

Деми слегка шлепнула его по губам, заткнув тем самым водоизлияние, грозившее стать катастрофическим.

— А пока меня не было?

— Что — пока тебя не было?

— Сам знаешь, что. У тебя была какая-нибудь девушка? Обещаю, что я все пойму и не буду тебя осуждать, — она стала очень похожа на мать Уинтера.

— А ну-ка слазь с кресла-качалки, — ухмыльнулся он и тут же посерьезнел. — Можешь вполне довериться мне, любимая. Мы гоняемся за бабами, но не от того ведь, что все мужики такие развратные, просто хочется чего-то другого, нового. Ну а с тобой каждый раз — новый, другой, непохожий, так что мне просто нет смысла за кем-то там бегать на стороне. Короче говоря — нет. Я был счастлив, ожидая тебя. Кроме того, у меня просто не было времени, все оно уходило на попытки обнаружить мой театр одной актрисы и заполучить его назад.

— Ты — мой любимый супершмук! — Деми счастливо улыбнулась, одновременно превращаясь в зардевшуюся от смущения еврейскую красавицу. — А теперь расскажи мне о своих приключениях — компьютеры, конечно же, знают о многих из них, но далеко не о всех.