Иностранные войска, созданные Советским Союзом для борьбы с нацизмом. Политика. Дипломатия. Военное строительство. 1941—1945 - Максим Валерьевич Медведев

одного актора – Компартии Чехословакии – вошла в противоречие с политическими интересами эмигрантского правительства. КПЧ поставила своей целью взять чехословацкие воинские формирования, созданные в СССР, под свой идеологический контроль[985]. (Хотя чехословацкие коммунисты действовали самостоятельно, в целом это соответствовало политическим интересам Советского Союза.)

В начале 1942 г. КПЧ начала борьбу за «идеологическое овладение» чехословацким батальоном. Поскольку политическая деятельность в батальоне была запрещена, коммунистам приходилось вести свою работу фактически подпольно. 8 марта того же года К. Готвальд издал инструкцию о работе коммунистов в чехословацкой бригаде: они должны были действовать не как члены партии, а как «чешские и словацкие патриоты» и стать «душой всей жизни» чехословацкого воинского формирования[986]. Такой «национально-патриотический» подход соответствовал курсу советской политики.

Прикрытием для политической деятельности КПЧ была культурно-воспитательная работа. Большим успехом партии стало назначение коммуниста Я. Прохазки заместителем командира батальона по вопросам просвещения и воспитания[987]. Он проживал в СССР с 1931 г., работал в ИККИ и Издательстве литературы на иностранных языках, состоял в ВКП(б)[988]. Кроме исполнения должностных обязанностей Прохазка считал своей задачей осуществлять «политический надзор» за чехословацкими формированиями – так, например, в 1942 г. он предостерегал советское руководство, что «Свободе, равно как всем остальным [офицерам], нельзя верить и что они должны быть под непрерывным наблюдением»[989].

Из 52 воинов, вызвавшихся участвовать в культурно-просветительной работе батальона, более 80 % были членами КПЧ[990]. Под негласным руководством коммунистов издавалась газета «Наше войско в СССР»[991]. В библиотеку, созданную при чехословацкой части, поступали советские газеты и журналы[992]. Кроме того, влияние КПЧ осуществлялось через деятельность ВСАК: одним из заместителей председателя комитета был назначен чехословацкий ученый, коммунист З. Неедлы. В октябре 1943 г. в состав ВСАК были введены чехословацкие коммунисты Я. Шверма и И. Туряница[993].

Чехословацкое эмигрантское правительство и военная миссия в СССР ощущали угрозу укрепления в воинской части коммунистического влияния[994]. 11 апреля 1942 г. Г. Пика сообщил в Лондон, что «Коминтерн… хочет красное чехословацкое формирование»[995]. Однако в итоге руководство миссии смирилось с этим[996], как и командующий Я. Кратохвил[997]. Посол З. Фирлингер фактически поддерживал КПЧ или, как минимум, не мешал ее деятельности в чехословацких частях. Советский Союз, в свою очередь, официально держался в стороне от политической работы в чехословацкой части и старался сглаживать «острые углы», если они появлялись в отношениях между чехословацкими политическими силами[998]. Непосредственное участие СССР в политико-воспитательной работе, направленной на чехословацких воинов, проявилось только в советских военных училищах, где обучались чехословаки, а также в антифашистских школах, организованных в лагерях военнопленных.

В морально-политическом состоянии воинов чехословацкого батальона сначала сохранялись те же мотивы, что и в период интернирования, – ощущение неопределенности положения, обусловленное тем, что часть долго находилась в стадии формирования, а также военными неудачами Красной армии[999]. К концу 1942 г., настроение чехословаков значительно улучшилось, так как батальон получил вооружение и стал готовиться к отправке на фронт.

Хотя в июне 1942 г. министр национальной обороны чехословацкого эмигрантского правительства С. Ингр в своем докладе Э. Бенешу о поездке в СССР сообщал, что «в части не было партийно-политических конфликтов – сосуществование хорошее»[1000], политическое разделение среди чехословацких воинов сохранялось. Присутствовали «нейтральные», просоветские и антисоветские настроения (особенно среди офицеров, прибывших из Великобритании или ранее служивших в словацкой армии). Некоторые чехословаки открыто заявляли, что в военных вопросах они «с Советским Союзом – единомышленники, но в части политических убеждений… сами по себе»[1001].

Выявились и новые проблемы, которых не было в период интернирования, – в частности, античешские настроения некоторых словаков, обусловленные их идеологической обработкой в словацкой армии[1002]. Кроме того, проявился «польский фактор», так как создание чехословацких частей происходило на фоне неудачи с формированием в СССР польской армии В. Андерса. В 1942 г. среди чехословаков ходили разговоры: «Оружие нам не доверяют, на фронт не пошлют – так же как и поляков»[1003].

9 марта 1942 г. в батальоне начались плановые занятия по боевой подготовке – приближенно к фронтовым условиям, хотя и с учебным оружием[1004]. В основу обучения были положены уставы, наставления и приказы, действовавшие в Красной армии, а также использовался ее боевой опыт[1005]. Обучение проходило с переменным успехом – весной 1942 г. продуктивно[1006], однако летом – на низком уровне[1007]. В августе в батальон прибыли советские офицеры-инструкторы[1008]. В октябре он получил боевое оружие и от одиночной подготовки перешел к сколачиванию подразделений[1009]. После этого качество боевой подготовки резко повысилось[1010].

Согласно советско-чехословацким договоренностям, вооружение, снаряжение и обмундирование для чехословацких частей должны были поставляться эмигрантским правительством Чехословакии[1011]. Однако сразу же возникли трудности с решением этой задачи. Чехословацкое правительство рассчитывало на помощь Великобритании, однако последняя ее предоставить отказалась. Поэтому в октябре 1941 г. эмигрантское правительство попросило СССР обеспечить чехословацкие части всем необходимым[1012]. Реакция советских властей была положительной[1013]. Было развернуто снабжение, и, кроме того, для этих частей был разрешен беспошлинный ввоз благотворительных грузов из-за границы. 22 января 1942 г. СССР и Чехословакия подписали соглашение о беспроцентном займе в размере 5 млн руб. В его рамках в первом полугодии 1942 г. СССР ассигновал около 3,5 млн руб.[1014]

К началу 1943 г. личный состав батальона включал 974 человека. Батальон был полностью обеспечен вооружением, имуществом связи, инженерным, химическим имуществом, зимним обмундированием и боеприпасами. Он имел более 900 единиц стрелкового оружия, 16 противотанковых ружей, 2 артиллерийских орудия и 18 минометов, а также 4 автомашины[1015].

Спецификой этого этапа истории чехословацких частей было затягивание их отправки на фронт. Батальон был готов к бою фактически уже весной 1942 г.[1016], однако советская сторона не спешила отправлять батальон на войну, стремясь сберечь его силы. В условиях длительного пребывания в тылу воинов батальона фактически не знали, чем занять, и за десять месяцев они несколько раз прошли одну и ту же учебную программу[1017].

Намерение Чехословацкого эмигрантского правительства сберечь воинские силы (фактически поддержанное руководством СССР) вошло в противоречие с планами руководства КПЧ и Л. Свободы, которые выступали за максимально возможное участие чехословаков в боевых действиях на территории Советского Союза. Л. Свобода регулярно настаивал на отправке батальона в бой, о чем писал лично И.В. Сталину. Такое же мнение разделяли многие чехословацкие военнослужащие, а также посол З. Фирлингер[1018].

Наконец в декабре 1942 г. советская комиссия сделала вывод, что «батальон сколочен и готов к выполнению боевых задач» и его «дальнейшее пребывание… в тылу может отрицательно отразиться на… боеспособности»