Дочь Пустого - Дельта Корнер

и убаюкивала. Я смотрела на большой темный потолок, на котором кто-то нарисовал созвездия, и только сейчас поняла, что это была еще одна карта мира. Маленькие яркие звезды по очереди переставали гореть с каждой секундой, пока не осталась одна. В самом центре. Такая яркая. Безымянная. Моя.

Я не заметила, как ко мне подошел Келлан под крики сына Света и занес тонкое лезвие. Оно каждый день рождения касалось моей руки, где все еще болью отзывалась рана на месте шрама. К песне воронов присоединились и остальные присутствующие. Все они завывали на древнем языке:

Дочь Пустого в мир хаос принесет…

И тогда Темный бог придет…

Свет исчезнет навсегда…

Когда сердце юное перестанет стучать в груди…

Тьма захватит мир тогда…

А ты свою судьбу найди…

Эта секунда превратилась в вечность, сверкающий клинок застыл над моей грудью. Взгляд Келлана говорил многое и сильно пугал. За короткий миг я вновь вспомнила всю свою жизнь и поняла, как она была несправедлива. Если раньше на моих глазах умирал Рион, то теперь я погибну на его. Память о той боли жила во мне. Я не хотела, чтобы он тоже ее испытал. Но судьба-злодейка не позволит нам такой роскоши.

– Фрея, – сладко пропел принц Тьмы на древнем языке, – Дочь Пустого, твое время пришло.

Тонкое лезвие рывком вошло прямо в мое сердце…

Глава 25

Дыры в пространстве называли границами, ведь именно через них в мир пришли принцы, которые несли за собой Тьму и Свет. Каждый из них следовал своему предназначению.

Сын Света отличался от братьев, даря простым смертным надежду на лучшее будущее. Пускай другие последователи Светлой богини пали от рук Тьмы, пятый принц не собирался сдаваться и всем сердцем желал спасти ту, от которой зависел исход древней войны. Даже ценной собственной жизни…

Из старинных записей Светлых…

Несмотря на слабость во всем теле и боль, сопровождающую каждое движение, Рион звал деушку, надрывая голос. Темная магия не позволяла ему покинуть место, ставшее клеткой. Об невидимую стену он стучал кулаками, не обращая внимания на рубиновую жидкость, что падала на пол из ран. Его сердце обливалось кровью не хуже, от жестокой несправедливости и своего бессилия, Эндирион осел и схватился руками за голову. Он был слаб. Всегда. И это терзало душу.

С тех пор как его братья пришли в мир и взялись за исполнение своего гнусного плана, они истребили всех светлых магов и последователей Светлой богини, лишив Эндириона поддержки в битве за Фрею. Он прекрасно помнил, как пытался найти хоть какую-нибудь помощь, когда его память вернулась. На его пути до дворца Тьмы встречалось много городов и сел, что пали от рук четверых принцев. Рион не раз видел разрушенные храмы Богини, они едва таили в себе частичку светлой магии, которая пополняла его резерв. Еще тогда он поклялся помогать простым людям, дабы Тьма не очернила их сердца, но все же смертные были слабы перед древними существами, что желали стать ровней богам.

Эндирион тяжело дышал. Он не знал, сколько прошло времени, но чувствовал, медлить больше нельзя. Опустил руки и посмотрел на свои окровавленные ладони. Рион пытался собраться с мыслями. Нет, сын Света так просто не сдастся. Он знал свое предназначение, знал, что нужен был Фрее, которая приняла свою судьбу. Внутри души зародился свет и начал расти с каждой секундой. Его тепло разлилось по всему телу юноши, заструилось по венам жаркой волной. Шумно выдохнув, Рион поднялся на ноги. На его ладонях засверкали золотые искры, которые образовали шар света. Он смотрел на него и прекрасно понимал, что нужно делать дальше.

– Я освещу твой путь, – клятвенно заверил Рион, словно обращался к Фрее. – И не позволю Тьме разделить нас, Фея.

Тихие, но уверенные слова эхом отозвались в его душе, и в тот же миг шар света сорвался с пальцев, ослепляя все вокруг. Послышался звук бьющегося стекла – это рушилась его клетка, что не позволяла броситься на помощь Фрее. Сил было не так много. Рион не стал тратить их на портал. Яркий свет в душе вел его по темным коридорам в зал, где Фрея должна была умереть.

Их путь всегда тернист. С самой первой минуты в этом мире, но это никак не останавливало Эндириона. Он шагал по пустым коридорам и старался не обращать внимания на боль. Сейчас было важно спасти принцессу, которая принадлежала Тьме и Свету. Фрея – удивительное, избранное дитя, рожденное от любви древних существ. Она была особенной и единственной, кто мог противостоять даже богам, пускай сама в это верила слабо.

Эндирион помнил тот момент, когда осознал, что Фрея не просто его интересовала, он любил ее всей своей бессмертной душой. Ради нее Рион готов повторить свой путь, умереть вновь, вытащить сердце из груди, сделать все, лишь бы она продолжала счастливо улыбаться и быть в безопасности. Принц Света любил ее звонкий смех и интерес к этому миру. Ему нравилось наблюдать за ней со стороны, видеть веселый огонек в глазах. Знал, что для девушки мир многое значил. Его разрушение принесет ей только страдания.

Рион замер на месте, почувствовав свет покровительницы принцессы на себе, он проникал сквозь большие окна. Безымянная Звезда ярко сияла на небе, словно подмигивая. Она ничего не говорила, но Эндирион понял без слов. Он нужен Фрее. Нужен, как никогда раньше.

– Спасибо за все, – тихо молвил принц. Боль ушла, словно ее никогда не было.

Звезда подарила ему прилив сил, будто желала помочь в этой битве. Он продолжил путь, боясь опоздать. Стоило свернуть за угол, что вел к дверям в тронный зал, как Рион встретился лицом к лицу с мертвецами, охранявшими вход. Нежить заметила его и неистово зарычала, собираясь наброситься.

Эти мертвецы отличались от тех, которых ранее встречали Эндирион с Фреей. Принц знал: его братья подозревали, что он при желании сможет покинуть свою клетку, а потому подстраховались.

Нежить больше походила на людей, ведь лица и тела были целыми, словно никогда не гнили в земле. Однако их кожа имела сероватый оттенок, а черные вены на руках и шеях ярко выделялись, беспрерывно пульсируя. Глаза мертвецов напоминали холодные и безжизненные стекляшки.

Рион сразу заметил у каждого из них украшения из драгоценного камня. Поднятая нежить, что стояла ближе всего к нему, имела