Когда рушится мир - Дмитрий Чайка

***

- У ребят как-то сложно проходила адаптация к нормальной жизни, - удивленно сказал Макс.

- Да нет, после этого никаких эксцессов у них больше не было. Очень уважаемая семья. Его потомки так в Заратуштрии и живут. Банкиры, крупные чиновники, военные.

- Добились все-таки своего, - заметил Макс.- Стали НАСТОЯЩИМИ ЛЮДЬМИ ПЕРВОГО СОРТА.

- Получается, так, - кивнул князь.

- Ну, а Зигфрид? С ним-то что?

- А по нему материалов нет, - развел руками князь.

- Как это? – изумился Макс. – У тебя, и нет?

- Он их сам и засекретил, - пояснил Ардашир. – Он же легенда имперской разведки, а потом и самый молодой ее глава. Сорок лет этой службой руководил. Все материалы, что были с его жизнью связаны, до сих пор под грифом «Совершенно секретно». Кроме вот этих, слишком много копий осталось, он не смог зачистить. Удивительный человек, и жизнь необыкновенную прожил.

- А с Ингландом что стало? Так люди и жили, как дикие животные?

- Да как-то министр финансов, когда расходы на охрану границы оценил, чуть в обморок не упал, и побежал к императору с докладом. Попросил операцию прекратить.

А тот? – с любопытством спросил Макс.

- А тот не в духе был, и слушать ничего не захотел. Он как раз на собачьих боях проигрался по-крупному. Ну и уволил министра, раз тот под горячую руку попал. И больше к нему с этим вопросом никто не подходил. Только следующий император границы открыл, а земли между соседними королевствами поделил. Не понравилось ему, что такая дикость в Европе происходит. Они там как раз в период феодальной раздробленности вошли.

- Это сколько же император правил? – изумился Макс.

- Да еще дольше, чем его отец, - пожал плечами князь.

- С ума сойти!

***

Неделей позже.

Макс пробирался через густой и липкий туман, который накрыл дубраву севернее Великой Пирамиды, что стояла на окраине Воронежа. Дикая головная боль пронзила мозг, знаменуя свершившийся переход. Осталось немного, и он снова пошел вперед, продираясь через густые ветви. Белесое непроницаемое марево стало редеть, и вот, наконец, туман рассеялся.

- Зар, ты вернулся! - заорал Ахемен, и кинулся обниматься.

- Сколько времени прошло? Год какой? – спросил Макс.

- Да нисколько не прошло. Ты шел, шел и пропал, - орал восторженный царь. – А теперь появился из ниоткуда.

- Великий! – обратился к Пророку Нибиру-Унташ. – Где вы были? Когда вы успели переодеться в эти странные одежды? И почему у вас седые виски?

- Я потом как-нибудь расскажу, может быть. Если решу, что вам надо это знать, - задумчиво ответил Пророк. – Но сейчас скажу только одно: Ох, и дел мы с вами наворотили.

Слуга, который принес веревку, стоял за спиной царя и по цвету напоминал полотно. Он судорожно пытался понять, убьют его за то, что он сейчас увидел, или не убьют.

Нибиру-Унташ повернулся к слуге, как будто прочитав его мысли, и произнес:

- Чтобы никому ни слова, понял?

Тот судорожно закивал, всем своим видом являясь воплощением ужаса.

- Чего стал, иди, - махнул рукой Первосвященник.

Тот припустил со скоростью молодой антилопы, и исчез в колоннах дворца.

- Он же всем разболтает, - укоризненно сказал Пророк.

- Именно на это я и рассчитываю, Великий, - усмехнулся жрец. – За нами из кустов еще пара евнухов подглядывает. Пусть болтают, это нам на пользу.

- А, ну да, - Макс задумался. – После того, что я узнал, действительно, не помешает.

- А что вы узнали, Великий? - спросил снедаемый любопытством Нибиру-Унташ.

- Не могу рассказать, иначе это изменит ход событий. Да и, не поверите, все равно.

***

Год сорок восьмой от основания Империи. Ниневия.

- Старый я стал, - тоскливо сказал Пророк сам себе. – Сколько лет уже это долбаное завещание пишу, а воз и ныне там. И ведь даже сдохнуть нельзя, пока эту работу до конца не доведу.

Перед ним лежал огромный манускрипт, в котором было сто страниц с пророчествами, покрытых золотым тиснением. Ему нужно было просто его заполнить, а еще половина листов была девственно чистой.

Вторая книга, где были собраны его пожелания к далеким потомкам, тоже шла тяжеловато. Он уже написал, чтобы не трогали леса Амазонки и африканские просторы. Слоны и носороги будут жить и процветать в его новом мире.

- Так, что там Ардашир просил? Ага, индусы! Пометим! – он опять разговаривал сам с собой. - Вьетнамцев исключаем, невиновны…

- Великий лес! Так, с этим что делать? Хрен с ним, пусть растет. Пишем: "Великий лес севернее Воронежа не рубить". Вот! Пусть потомки приучатся пользоваться тем, что есть. А то безбрежные пространства и неистощимые ресурсы избалуют их.

- Ах да! Мои личные предки в какой-то заднице оказались. Плохой я потомок. Пишем:

«Люди слова, что выйдут из северных лесов, ничем персов не хуже, и во всем им равны». Вот! А то братья-славяне третьим сортом считаются. Непорядок!

- Так, самое главное забыл! Вы же там меня любителем мальчиков считаете! – и он написал на первом листе:

«Моей любимой и единственной жене Ясмин, светочу моей жизни, посвящается».

Конец.