Что нас ждет, когда закончится нефть, изменится климат и разразятся другие катастрофы XXI века - Джеймс Кунстлер

Когда речь идет о доме, нет такого понятия, как подлинная стоимость. Огромное количество людей вложили свои собственные деньги в то, что не совсем является объектом капиталовложения. Дом — это скорее потребительский продукт, чем капиталовложение, особенно дома, которые построены недавно и представляют собой налепленные вплотную «коробки» из ДСП, покрытые сайдингом, требующие постоянного ремонта и вложения труда и денег. Возможно, они не сохраняют своей ценности из-за неудобного месторасположения, даже если построены достаточно профессионально.

Например, в США ажиотаж с продажей и покупкой домов в начале XXI века начался благодаря Федеральной резервной системе. На протяжении 5 лет, с 1998 по 2003 год, постоянно снижалась процентная ставка по кредиту, поэтому банки вынуждены были активно принимать деньги.

К тому же в конце 1980-х и 1990-х годов цена на нефть снизилась, появлялось все больше частных домов и ничто не мешало разрастаться пригородам, в частности в США.

Очень низкий процент спровоцировал массовую покупку частных домов, что в свою очередь привело к завышению продажной цены, а поскольку цены на дома поднялись, их владельцы, почувствовав возможность обогащения, начали использовать такой финансовый инструмент, как рефинансированная ипотечная продажа. Рефинансирование позволяло домовладельцам использовать свои дома в качестве своеобразного банкомата. Допустим, человек купил дом в 1999 году за $250 000, а в 2003 году цена повысились до $400 000. Этот человек мог выиграть на разнице и купить себе, например, моторную лодку, домашний кинотеатр, плазменный телевизор или путешествие в Лас-Вегас. Цена на дома поползла вверх… К сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Реальность откусывает, а энтропия проглатывает

Мировой пик добычи нефти изменит все, особенно понятия о ценностях, стоимости вещей и самих деньгах. Потребление невероятного количества энергии вызвало распространение энтропического «загрязнения» всей экономической экосистемы. Это такая система, которая в некоторой степени представляет собой совокупность идей, всеобщих соглашений и различных ведомств по установлению и регулированию этих соглашений. Вся инфраструктура всегда поддерживала чувство законности всех производимых действий — уверенности в том, что правительство и торговые инструменты заслуживают доверия и что мы можем ничего не опасаться и жить, как жили, — то есть наш образ жизни имеет будущее.

Что касается денег, на последней стадии энтропии абстрактные отношения между денежными средствами и тем, что они предположительно представляют, погибнут. Ценность денег упадет. Во время Глобальной Катастрофы нам повезет, если останется хоть какая-нибудь согласованность на рынке ценных бумаг. Ситуация будет гораздо хуже, чем в период Великой Депрессии. С истощением запасов нефти и газа остановится рост промышленной экономики и разрушатся наши ожидания экономического прогресса. А без прогресса не будет возможности поддерживать иллюзию того, что мы можем получить что-то из ничего.

Нас поглотит суровая действительность. Изменение климата, общественные беспорядки, ухудшение состояния окружающей среды и уровня жизни — все это станет для будущих поколений последствиями энтропии, порожденной нефтяной эпохой. Временное состояние промышленного гиперроста, которое мир испытал за последние 200 лет, пройдет. Энергия превратится в редкий подарок, а умение человека выживать станет новым главным преимуществом. О том, какой, возможно, станет наша жизнь в XXI веке, я расскажу в последней главе.

Глава 7

Наша жизнь в период Глобальной Катастрофы

Однажды, когда я ехал на машине из Саратоги в небольшой городок Коринф, находящийся примерно в 16 километрах к северу, мне пришлось наблюдать странную картину. Коринф располагается как раз на границе Адирондакского парка, который занимает примерно 2,4 миллиона гектаров. Его территория усеяна деловыми и торговыми центрами, заводами, кафе быстрого питания и прочим, что характеризует американский образ жизни сегодня. Здесь, в старом северо-восточном районе, люди поселились задолго до того, как начали создавать природные парки. И Адирондакский парк в том числе.

Коринф — небольшой городок с населением в 2500 человек, располагающийся у излучины реки Гудзон, выше по течению от Гленских водопадов. Чуть выше Коринфа местность неровная, река меняет характер течения и становится более порожистой. Когда-то здесь работала бумажная фабрика, но в 2003 году она закрылась и жители лишились главного «кормильца», дававшего им рабочие места. Никто не знает, что будет дальше с городком и его жителями. Сейчас они пытаются справиться с ситуацией за счет экономики дешевой нефти. Им приходится проезжать на автомобилях многие километры по асфальтированным дорогам туда, где они могут получить хоть какую-то работу, пусть и низкооплачиваемую — например грузчика или кассира, а может, автомеханика в автомастерской возле автострады или шашлычника в кафе быстрого питания.

Пейзаж главных улицах Коринфа выглядит запущенным: давно не реставрировавшиеся здания, потрескавшийся асфальт, положенный в 1950-е годы, покореженная алюминиевая обшивка 1960-х годов, заплесневелое кедровое покрытие 1970-х годов и виниловый сайдинг с неизменным серо-зеленым налетом из-за автомобильных выбросов. На первых этажах расположены магазины подержанных вещей, парикмахерские, пиццерии и китайские закусочные. Жители городка в основном пожилые. Многие страдают ожирением, а некоторые — заядлые курильщики. Все передвигаются на автомобилях. Никто не ходит пешком.

Я ехал в Коринф через штат Нью-Йорк по трассе 9N. Здесь необходимо соблюдать скорость 55 км/ч. По американским стандартам здешняя дорога считается сельской, хотя вдоль обочин не было ни одного свободного места — все было занято домами, торговыми предприятиями, школами, гаражами, автозаправками, ночными магазинами, старомодными мотелями. Все напоминало о тех днях, когда еще не было парков отдыха с развлечениями и дешевых перелетов. Дома 1950-х и 1960-х годов в основном в стиле ранчо, когда рабочие бумажной фабрики еще не беспокоились о потере места и получали достаточно хорошее жалование, чтобы построить дом. И они строили, притом на дешевой земле вдоль шоссе, ведущем из города, потому что никто не задумывался, что когда-нибудь мы не сможем добираться до работы на машине. Вдоль трассы 9N располагалось несколько участков с домами, которые были построены значительно позже. Новые дома выглядели удивительно дешево и уродливо. Через пару километров я увидел заброшенные фермы с пустыми амбарами и заросшими пастбищами. Стране, где царствовала «Пепси-кола» и картошка фри, больше не нужно было сельское хозяйство, даже в районе с плодородной землей и благоприятным климатом.